Рецензии — стр. 6

Вся книга как заложенная при бронхите грудная клетка – ты и рад бы глубже вдохнуть воздух свободы, но в грудине свистит только хлёсткая боль. Главный герой всё кашляет, харкает и плюётся, исторгая из себя грязь прожитого времени, которая налипла на него через ошибки, неверно выбранные дороги и роковые мгновения, которые разом меняли его жизнь, методично выпинывая его на самую обочину существования. Грязь впиталась через поры, вросла в тело изнутри и пустила гниющие корневища в самую душу, никак от неё уже не избавиться.

Френсис одинок, безнадёжен и пуст. Его окружают воспоминания и мертвецы, ему подворачивались шансы водворить вагонетку своей жизни обратно на рельсы маршрута «среднестатистический представитель среднего класса», в его животе плещется кислое вино и дешёвый виски, но этим лишь усугубляется его одиночество, безнадёжность и пустота. Бурьян – сорная трава с крепким стеблем, Френсис – результат процесса жизнедеятельности социума, волею судьбы исторгнутый прочь от людей, живущих в домах, к людям, передёргивающим вялой рукой владельцу железной развалюхи, чтобы поспать у него на заднем сиденье. И бурьян, и Френсис лишь сильнее ёршатся при резких порывах хлёсткого ветрах. Когда твои мысли движутся по накатанным дорожкам «где перехватить еды», «где выпить», «где остаться на ночь», многие вещи меняют свою значимость: новость о пустой койке в ночлежке куда ценнее результата выборов или скачек (если, конечно, ты не поставил последние деньги на какую-нибудь клячу). Кажется, что и времени остановиться и заглянуть в себя почти нет – ты либо пьян, либо собираешься напиться. Прошлое Френсиса ходит за ним по пятам, он проваливается в него неожиданно, стоит повернуть на знакомую улицу или услышать знакомое имя, или ощутить на плече дыхание человека, которому ты ненароком размозжил голову ударом камня. Мертвецы Френсиса разговаривают с ним его мыслями, мозолят глаза своими одутловатыми лицами, наводя его на нехитрые мысли о конечности любого процесса, будь то яркая жизнь или безрадостное существование, обвиняя и прощая его, чтобы проклясть вновь, это уже зависит от настроения обеих сторон.

Если человеческая судьба вписывается в некую закономерность и предопределённость, то всем персонажам на руки выданы довольно поганые карты, будь то Френсис, птичка-Элен, которой время перерезала горлышко и подрезала крылышки, Энни, которая пронесла в себе через жизнь понимание, что её муж убил их сына; бомжи и бродяги, кочующие от пристанища к пристанищу, чтобы однажды оказаться зарезанными в пьяной драке, подожжёнными смеха ради, замёрзшими насмерть у холодной стены, избитыми полицейскими при очередной облаве: вариантов масса, что уж.

Тяжёлым грузом за Френсисом тянется его вина, вся его жизнь как добровольная расплата за грехи, в которых он сумел себе признаться. Всё могло сложиться иначе: он мог не сбегать от привычной жизни и остаться безнаказанными, но его сознание решило иначе, обрекая его на добровольную ссылку. Его побег от осуждения, стыда, страха и косых взглядов есть ни что иное, как бег от ответственности за свою жизнь. Несчастливый случай подкосил ровный бег его будней, а он своими руками сжёг свою жизнь и оставил прах осадком на дне бутылки. Может, однажды он отвернётся от своих мертвецов, простит свою душу, заслужит прощения тех, чью жизнь протащил бурьян вслед за собой, и встретит последние годы и смерть в предложенной ему комнате, из окна которой видно солнце.

Ха-ха, приступая к чтению данного романа, не обманывайтесь по поводу слов "семейная сага" и не рассчитывайте на уютное времяпрепровождение. Хотя, конечно, в книге есть и семья и прослеживается её жизнь и отношения внутри данной ячейки общества на протяжении многих и многих лет. Но у меня лично тэг "Семейная сага" ассоциируется с чем-то теплым, домашним и комфортным. Здесь-же по сути в обыкновенных вещах, рассказываемых автором, он же и выносит мозг, при чем делает это методично целенаправленно и с садистским наслаждением , препарируя семейные ценности, что иной раз хочется крикнуть : пожалуйста, прекратите пытку, я больше не могу это слышать и слушать.

Но, что еще ужаснее, во всех этих перипетиях , скандалах, интригах, расследованиях, ты с болью в сердце узнаешь себя, своих близких, родных, знакомых. Не точь в точь, но определенно что-то в этом есть, в мелочах и нюансах, из которых зачастую и складывается жизнь. И думаешь, нееет, ты сам да никогда и ни за что... И буквально, в этот же день жизнь доказывает обратное. И если кто-то скажет, что не увидел в этой истории ничего, ни одного знакомого ему по собственной жизни момента, я не поверю, но это уже и не моя забота, поскольку человек обманывает сам себя в данном случае.

Автор не разменивается по мелочам и на просторах огромного количества страниц размышляет о человеческом пути длиною в жизнь, об одиночестве, которое возможно и в семье, о мнимой близости родных людей, о предназначении каждого, об иллюзиях и желаниях, о тщетных поисках себя в результате которых ты только все дальше и дальше уходишь от того, кем хотел бы быть, о таком стремлении быть непохожими на родителей, что это не только разделяет вас, но и становится препятствием на пути к душевному спокойствию и имеет совершенно обратный эффект.

Под микроскопом автора оказывается среднестатистическая американская семья Ламбертов. Глава семьи Альфред, достаточно суровый и жесткий человек, не привыкший к возражениям и сантиментам, с которым невозможно договориться, а только соглашаться и стремящийся впихнуть в эти рамки и жену, и детей. Инид, жена и мать семейства, пребывающая в своем мире, предпочитающая иллюзию, прекрасный миф, фасад истинному положению вещей, реальности в её не всегда выгодном свете.

Старший сын Гарри, казалось бы, самый благополучный из троих детей. Жена, трое детей, дом , обеспеченное настоящее и будущее, но , черт, за все надо платить в этом мире и с чем-то мириться . Вот он и мирится с ролью подкаблучника, манипуляторами -детьми и постоянно ведёт с переменным успехом борьбу с депрессией. Средний сын , которому жизнь так много дала в начале и который всё это пустил по ветру, растратил по мелочам. Дениз, самая младшая из детей, у которой помимо всего прочего и нет антагонизма с отцом, но в попытках устроить свою жизнь, она рушит и то, что есть. Все трое , пытаясь вырваться из круга навязанных им морали и жизненных принципов снова и снова терпят поражение, избегая принять своих родителей до конца, они все больше становятся похожи на них сами.

Здесь каждый несчастен по-своему, у каждого есть невысказанные обиды и претензии к друг другу или ко всем сразу, а попытки бегства оборачиваются еще большими проблемами. Чаще грустно, местами смешно , особенно когда смотришь на все со стороны, но сколько поводов задуматься, а еще лучше бы, если можно всегда держать эти примеры в голове, как пособие и отрезвляющий наглядный пример.

Кажется, так просто услышать и быть услышанным, сказать нужные слова или вовремя промолчать, но все это легко на словах, а на деле чаще всего это становится сложным, а зачастую непреодолимым препятствием, превращается в бесконечные споры, выяснения отношений, доказывание кому-то и чего-то, а за всем этим проходит жизнь. И возможно, пока еще не поздно есть смысл внести поправки:

в принципы;
установки;
отношения;
и просто в жизнь.

Когда случается сделать удачный гороскоп, кверент (заказчик) говорит тебе: Как вы узнали это обо мне? Такое чувство, будто кто в щелочку подглядывал и вам рассказал Когда я читала эту книгу, случилось рассмеяться - это про меня, но как он узнал? И не будь Майкл Каннингем шестидесятитрехлетним безумно красивым и столь же успешным нью-йоркским писателем-геем, а я российской провинциалкой могла бы заподозрить - следил и описал.

Но нет, это просто свойство очень хороших книг - неожиданно находить чувствительную точку в круговой обороне читателя, на мгновение становиться зеркалом, отражающим его. На первый взгляд, беспристрастно, а на деле - с большей любовью, чем каждый когда-нибудь получал от ближних и, уж тем более - рассчитывал получить от совершенно незнакомого человека.

О любви не случайно сказала. Один из персонажей все сетует, что в мире слишком мало любви и из его уст это звучит, примерно как: "Да, "Феррари" на всех не хватает". Утилитарный подход, человека взвесившего, измерившего и оценившего некую эфемерную субстанцию. Весьма высоко оценившего, одновременно обесценив. Нечто конечное и безумно дорогое, что встречается в природе, но обычным людям изначально не по карману..

А между тем, в этом романе так много любви. В мире, который он отражает: мужской и женской; сыновней и материнской; любви творца к тому, что он делает и человека к занятию, дающему счастье, как чтение хороших книг, почему нет? Пронизывает собой все и отражается под разными углами от каждой поверхности. Беда в том, что в каждого встроен свой механизм восприятия и настроен он, чаще всего, на один-два определенных вида. Не совпадающие с теми, которые предлагает мир.

И есть еще хаос, противостоящий мировой гармонии, которой удается сподобиться, если чудом сумел расширить диапазон восприятия. Блуждающий впотьмах неуязвим для страха перед чудовищами, он просто не видит их, а потому не боится.(пока не оказывается ими пожран, но после не боится тем более). Не то с видящими. За все приходится платить, а мгновения абсолютного счастья, когда ясно видишь связи, соединяющие все в мире, оборачиваются часами боли, неверия, отчаяния и соблазнов.

Как-то печально все, воля ваша, и стоит ли овчинка выделки? Ну, это каждый для себя решает. Никто не обещал, что будет легко. Да и книга не для всех. Но тот, кто прочтет - не пожалеет

Невероятно поэтичная книга, наполненная сотнями запоминающихся и необычных образов, цветистая, тонкая и душевная. Здесь не стоит ожидать захватывающего сюжета или каких-то увлекательных коллизий, скорее наслаждаться афористичным языком и непривычным стилем поэзии в прозе. Роман во многом автобиографичен, и это поток сознания, честное и искреннее письмо сына своей не умеющей читать матери, излитые на бумагу его сокровенные мысли, чаяния и переживания. Это не нытье в духе "ты виновата, мама", нет, напротив, безграничная любовь и понимание, что идеальных людей не бывает, что красота преходяща, что всем нам порой ярость застит разум, и что воспитание - это работа, кропотливый долгий труд, и сложно ожидать других методов от человека, прошедшего ужасы войны и неграмотного, но положившего всю жизнь на то, чтобы вырастить сына, прокормить, дать ему образование и путевку в благополучную жизнь.

Роман небольшой, но в него вложено множество смыслов. Здесь и вьетнамская война и ее последствия, и история иммигрантов, и сложность осознания себя человеком другой расы в преимущественно белой стране, и накладывание азиатского менталитета на американский, и эпидемия наркомании в Америке, и вопросы ориентации. Гомофобам книгу лучше не открывать, автор и его персонаж - открытые геи, и момент с признанием маме, что сын не по девочкам, один из самых сложных в книге. Учитывая, что все детство Волчонку регулярно прилетало от мамы (а ей в свое время от бабушки, но к старости бабушка поняла, что лаской и добрым словом можно добиться большего, чем поколачиванием, и жалеет внука, однако к дочери с советами особо не лезет), я прямо-таки ожидала, что в ответ на признание она даст ему пощечину или что похуже. Но нет, она лишь спросила, как и когда это началось (ведь родила она нормального мальчика, она точно знает) и рассказала ему кое-что другое, о его старшем брате, которому не суждено было родиться, потому что страна горела в огне и родители не могли себе позволить рожать тогда ребенка.

Книга о силе слов, историй, которые мы рассказываем, полутонов и полуправды, как это все влияет на окружающих нас людей и на нас самих, что словом можно окрылить, а можно убить. Наверное, каждый ребенок и каждая мать может найти в душе ворох обжигающих слов для выплеска горьких обид, но мы носим их в себе, не желая растравливать души дорогих людей, ведь любовь все же на первом месте. Также мне показались весьма органично вплетенными в книгу маркеры эпохи, и у автора настолько живо получается рисовать словами картины, что при чтении у меня в голове создавалась довольно яркая образная картинка, как на киноэкране, это редко кто так умеет. Оценка, безусловно, самая высокая.

Какой ужасный топорный язык! Впервые с таким сталкиваюсь, даже не знаю, с чем сравнить. Подлежащее-сказуемое, подлежащее-сказуемое, изредка определение, когда без него никак не обойтись. Не думала, что буду скучать по хорошим описаниям природы, но, читая такое безобразие, жутко хотелось переключиться на Тургенева, где нет ковбоев, но есть хорошее литературное изложение, ставшее классикой. Допустим, вы собрались печь торт. Понятно, коржи отдельно, крем отдельно, и каждый цветочек на нём доводишь до совершенства. Не надо всё упрощать настолько, чтобы просто навалить на одну тарелку горкой и перемешать! Вкус не останется неизменно превосходным - он будет испорчен неприятным внешним видом, как бочка мёда ложкой дёгтя.
Герои все какие-то картонные, я пыталась как-то им симпатизировать. Можно испытывать чувство радости к рисунку ребёнка, который очень старался для вас, но не могу испытывать никаких чувств, видя каракули взрослого, выставившего их на всеобщее обозрение. Я сомневаюсь, что виноват переводчик.
Итак, вначале ковбои, в большей части перебившие всех или почти всех индейцев, потому как работа у них была такая, живут в скуке и в ожидании чего-то в маленьком городишке Лонсом Дав, занимаясь скотоводством. Рисуют таблички на двери, не зная грамоты, свиньи у них бродят везде, как домашние коты, и, в общем, только и ждут, ну когда же приедет хоть кто-нибудь, к примеру, Джейк Спун, чтобы позвать гнать украденный скот куда-то, а за одно и приключения найти. Не обошлось тут и без женщины. Знакомьтесь, Лорена, проститутка. Её все любят и все бьют. Я понимаю мужчин, сама бы ударила - было такое желание. В общем, и сказать больше нечего. Выбрала себе в любимые не того, пользуясь навязчивой идеей попасть в Сан-Франциско. Отсюда и все печали.
Калл и Гас знакомы давно, их в связывают давние дела, а что держит вместе до сих пор, так и не понятно. Наверное, одиночество. Гаса бросила вторая жена, а парень Ньют, который живёт с ними, возможно, является сыном Калла. Ещё в колонии живёт негр Дитц и Пи Ай. И вот вся эта компашка в одино прекрасное утро, подобрав ирландцев и швейцарцев (я так понимаю, чтобы было кого хоронить в пути, основной костяк пока нужен) срывается с места и отправляется на перегонку краденого скота. Зачем? Спросите у автора, за сюжетом, наверное.
Потом происходит всё, что может произойти при таком раскладе: скопище змей, завтрак кузнечиками, кража индейцем Синий Селезень женщины (не буду говорить, какой именно) - но опять-таки, напиши эту же самую книгу не талантливый сценарист, а талантливый писатель, и книгу читали бы взахлёб без всяких премий. А так - премии есть, а читателей нет. Классика бесталанности. Я могу вам посоветовать первые 100 страниц романа, чтобы вы, если поймёте, что что-то не так, не тешили себя надеждой "А вдруг сейчас..." Не будет вдруг и не будет сейчас. Поверьте мне на слово, я преодолела 1000 страниц, и ничего не наступило - произведение как было не художественным, и даже не интересным сценарием, так им и осталось. Не советую!

Есть такое крошечное государство в Карибском бассейне под названием Антигуа и Барбуда, включающее два одноименных острова и еще острова помельче. Как раз на острове Антигуа, в столице Сент-Джонс родилась самая известная представительница литературы данной страны – Джамайка Кинкейд. В 1984 году вышел ее сборник «На дне реки», который на русский язык не переведен, и, наверное, зря. Писательница в 16 лет покинула родину и переехала работать в США. В данном сборнике в очень поэтической форме, практически стихи в прозе, она осмысливает как раз саму себя того возраста, когда стояла на пороге перемен. Взросление, будущее, отношение к семье (особенно матери), понимание себя в мире – главные проблемы данной книги. Коротко расскажу про каждый из рассказов.

GIRL
Рассказ полностью состоит из правил и запретов для молодой девушки. Какие-то из них разумные, какие-то практически абсурдные. В совокупности, их можно описать одним тезисом «как быть леди, и не быть шлюхой». Как мне кажется, цель столь необычного рассказа – показать, что посыл такого дуализма в корне неправилен, и жизнь гораздо более разнообразна, и дает больше возможностей для самоопределения.
IN THE NIGHT
Очень поэтичный рассказ о ночной жизни. Лирическая героиня гуляет ночью и воображением охватывает окружающий ее мир. Природу, спящих и готовящихся к работе утром людей, воображение ее проникает даже в сферу мистического, она как бы видит призраки уже умерших людей, а также некие ирреальные силы. И во всем этом большом мире, героиня ищет себя, где ее место.
AT LAST
Данный рассказ представляет собой как бы монолог матери, обращенный к дочери. Мать вспоминает свою молодость, роды, свою дочь ребенком, метафорически осмысливает свои отношения с ней.
WINGLESS
Пожалуй, самый непонятный для меня рассказ. Очень образный, вероятно мне не хватило знания языка, чтобы все образы расшифровать. Общая тема та же – поиск себя в мире, и наверное разочарования сопровождающие этот поиск, не зря же называется «Бескрылье».
HOLIDAYS
Лето, томление и скука. Героиня вынужденно обречена на скучное времяпровождение, в результате более внимательно относится к вещам и людям, окружающим ее. Я бы сказал, даже приходит к некоему созерцанию природы и себя в ней.
THE LETTER FROM HOME
Героиня получает письмо от матери. Или скорее воображает, что получает его. Ведь кто в письме будет дотошно описывать, как подоила корову и приготовила сыр, что кошка мяукает, а собака лает. Это больше похоже на воспоминания о доме, о том, что в нем дорого.
WHAT I HAVE BEEN DOING LATELY
Самый сюрреалистичный из рассказов. Сложно вообще описать, что там происходит. Тот случай, когда «ничего не понял, но интересно».
BLACKNESS
Рассказ о погружении в депрессию. Те моменты, когда уже хочешь, чтобы скорбь и тьма тебя поглотили. Рассказ тяжелый, но состояние понятное. Думаю, каждый в своей жизни хотя бы однажды проходил через подобное состояние.
MY MOTHER
Героиня осмысливает взаимоотношения с матерью, начиная с детства. Когда мать была огромной частью детского мира, подростковый бунт против нее. И принятие во взрослом возрасте. Очень метафорично, очень необычно показано.
AT THE BOTTOM OF THE RIVER
Рассказ, название которого получил сборник в целом, мне почему-то понравился меньше других. Темы те же, что и ранее поднимались. Главная тема осмысления себя в мире, в первую очередь в мире природы, героиня воображает, что смотрит на мир как бы через воду реки, лежа на ее дне. Мне чем-то напомнило некоторые верлибры Уолта Уитмена, но у него лучше. Также важную роль играет осмысление отношений с матерью. В целом, довольно затянуто, а метафоры и образы более слабые, чем в остальном сборнике.

Несмотря на разочарование последним рассказом, я очень доволен сборником. Это было необычно, ярко, эмоционально, с интересными, порой абсурдными или сюрреалистическими образами. Знания английского, к сожалению, мне часто не хватало. С удовольствием перечитал бы сборник в хорошем переводе на русский, но такой вряд ли появится.

Авторский роман (2014), в смешанном жанре: апокалипсис и постапокалипсис, который добрался до России в 2017. Периодически можно было заметить в сетевых рекомендациях, но прошел не заметно. Мое внимание данная история привлекла не только жанровой принадлежностью, но и случайным столкновением с неформатным томиком в твердой атмосферной обложке по бросовой цене. Однако после прочтения, книга вызвала множество вопросов, как к содержанию, так и самому изданию, но обо всем по порядку.

Сюжет состоит в том, что мир поражает вирус «Грузинского гриппа», который попадает в Град на Холме (Америку), вместе с авиапассажирами нескольких самолетов из Москвы. В чем логическая связь в вопросе географии – загадка. Быть может игра слов в переводе (Грузия и штат Джорджия), или очень плохое ориентирование в пространстве, совместно с отсутствующими навыками чтения карт (шли в Ирак, пришли в Египет), но Российский Мордор был и остается проверенным, а потому надежным трамплином для книгопечатной индустрии запада. Авторы, которые ставят перед собой цель, зарабатывать своими текстами, безусловно, знают подобную особенность, а потому мажут целую страну и ее народ, о которых не имеют и малейшего представления, черной краской мировой чумы.

Вирус распространяется очень быстро, буквально уничтожая цивилизацию в считанные дни, и вот с этого момента появляются странности.
В магазины за провиантом и средствами первой необходимости, как и на АЗС никто не ломится, автомобили парализовали транспортные сети – по причине отсутствия топлива в них, спустя время, лишь в некоторых машинах остались трупы людей, остальные видимо вышли на 15 минут…
Самолетам запрещают взлет, высаживая пассажиров и оставляя их на произвол судьбы в общем зале аэропорта. Лайнеры, которые были в воздухе, экстренно сажают, блокируя в них людей, кои остались там навсегда.
Повсеместно отключают электроснабжение, которое ставит человека перед лицом неминуемой гибели, так как перестают работать холодильники, водяные насосы, отопление, средства связи, лифты, аппараты медицинского назначения и многое другое.

Все подразделения безопасности, включая полицию, армию, медицинский персонал и прочие – попросту исчезают. На поиски выживших никого не отправляют, хотя более чем логично предположить, что моряки, не подошедшие к берегу, подводники, удаленные и изолированные военные части, прочие объекты стратегического назначения, например гидроэлектростанции, объекты железнодорожного транспорта – всего этого на страницах книги словно бы и нет.
Из оружия только пять пистолетов, которые спустя двадцать лет стреляют, словно через глушитель, бесконечными патронами, ну и самодельные луки, которыми все научились пользоваться, будто это как два пальца… Ножи великая редкость, а потому есть только у одного персонажа, но зато сразу два, а еще три в виде татуировки.

Так и не смог поверить в то, что людей обреченных на смерть от биологической угрозы, преднамеренно уничтожают, и самих себя, в том числе, путем отключения энергосетей, связи и прочего. Как и в то, что люди весьма длительное время не предпринимают попыток возобновить подачу электричества, а спустя более двух десятилетий, когда электричество локально восстановили, первое на что его решают пустить – это освещение улиц провинциального городка…

Кроме прочего, много вопросов у меня появилось к воплощению образа детей. Восьмилетние, двенадцатилетние чада, которые жили в известном нам мире, пользовались его благами, спустя время забывают, что они делали, например, в рекламе каких продуктов снимались, действительно ли при нажатии на выключатель включается свет, правда ли можно было разговаривать по телефону с человеком, который находился на другом конце света.

Существенным является и тот момент, что в мире, созданном Э. Мандел, сгинули все книги, а рожденных в новой эпохе детей обучают, путем рассказов о том, что помнили старшие, по принципу: «Были времена, когда оленину не нужно было выслеживать и пытаться убить из деревянного лука, а приходи в магазин и покупай», а на резонный вопрос детей, почему сейчас не так, «учителя» разводят руками. Видимо отсутствие электричества в мире, привело и к его угасанию в нейронных связях мозга.

В сюжете описываются разрушения капитальных зданий, которые очевидно не естественные, как и следы пребывания в них других людей, переоборудование помещений и многое другое. В частности, когда персонажи посещают учебное заведение, то крыша его частично обрушилась, и это притом, что частей плит на полу замечено не было, как и следов волочения, либо луж от дождевой воды, снега, росы на крайний случай, зато костерок горел хорошо, а стены пестрели граффити.
В помещении множество коек, и персонажи предполагают, что это либо укрытие, или же полевой госпиталь – совершенно разные объекты, которые сложно спутать, если понимать, на что смотреть и о чем говорить.

Но, на фоне зияющих дыр глобальных проблем остаточного общества, автор не уделяет внимание частным вопросам. Откуда берется обувь и одежда, почему она не изнашивается, есть ли одежда для других сезонов, и при отсутствии флэшбэков в разное время года, которых прошло более чем достаточно, не ясно как люди адаптируются, обогреваются, согреваются за пределами жилищ.

Практически все сюжетные флэшбэки связаны с одним из персонажей, который умирает в самом начале истории от сердечного приступа. Данная идея весьма не плохо воплощена, с реалистичным эффектом, однако предопределяющего значения для сюжета в части постапокалипсиса – она не имеет, фактически представляя собой историю в истории. Лишь в конце, есть моменты самобичевания отца, который не уделяет достаточного внимания своему сыну, а именно он и должен был сыграть решающую роль в рухнувшем мире данной истории.
Имеются и хлесткие сравнения, точные описания, замечания в части распространения вируса – таковые моменты я отметил, их оказалось четыре, и они определенно хороши.
При большом желании, и сильном притягивании за уши, можно предположить аллюзию на артистов лайнера «Титаник», но это не точно.

Основные жанровые клише, в частности в описании местности, прописаны, узнаваемо и потому – ровно.
Целостная логика и очередность эпизодов истории, выдержана, но, на мой взгляд, интервью одного из персонажей журналисту самодельной газеты, несколько надуманно и громоздко для повествования. Было бы лучше этот объем страниц потратить на реализацию кульминации.
Линии персонажей, часть из которых даже не имеют имен, а точнее, их характеры, обоснованность поведения, мотивации, раскрыты путем рваных воспоминаний и рассказов других персонажей. Не самая выгодная позиция, но не исключающая свойственного жанру ощущения человека без прошлого и будущего. В отношении персонажей основной группы – это вполне получилось, однако сторонние, совершенно безликие, местами даже прозябающие на страницах, когда очевидно, что автор не понимает, что с ними делать.

Относительно кульминации можно сказать, что она начинается шаблонно и предсказуемо, очевидно, что и основные персонажи понимают это, но ничего не предпринимают, добровольно становясь мишенью для гнева главного злодея. Воплощение несколько скомканное, сумбурное, не выдержанное с точки зрения понимания ситуации в рамках канвы повествования. Ну а развязка, лично меня полностью разочаровала, поскольку она откровенно слита, более двухсот страниц пути, где все разрешилось одним выстрелом того от кого и не ждешь, а после и вовсе этот нежданчик незаметно пропадает, как и не было…

Теперь давайте коснемся самого издания этой книги.
Начать следует с того, что текст изобилует множеством кавычек, в которые заключены реплики персонажей во флэшбэках, однако зачем превращать диалог в цитатник – мне не понятно. Ведь можно было обозначить, что приводятся события из прошлого и прописать их обычным способом.
Повествование пестрит большим количеством повторов союзов и предлогов, от чего создается впечатление, что читатель мчится на велосипеде по ухабистой тропе в неизвестно где. Местами создается эффект экзальтации путем нагромождения однобуквенных слов в предложении, что смотрится вычурно и не умело.

Далее приведу результат работы художественного редактора, редактора, ответственного редактора и корректора, которые растеряли русский язык:
«- Их что-то вспугнуло», или спугнуло, напугало, испугало;
«дорога сворачивала к блестящему вдалеке озеру», или блестевшему, блестящему озеру, что вдалеке;
«пока сквозь жалюзи еще приникал сероватый свет», или он все же проникал;
«В аэропорту остались в основном заграничные пассажиры», или иностранные, словно перевод времен императорской России, а не из 2017;
«Очевидно, он не собирался ее убивать. Или решил убить ее так, чтобы она умерла не быстро. Оно хотел причинить ей боль», что вообще?!
«- С пророком, он идет за нами, - еде слышно ответил Саид», кроме ошибки, тут еще и имя собственное, которым стало «Пророк», по тексту пишется с прописной, а не с заглавной буквы.

К поименованным ранее специалистам, присоединяется переводчик, просто приведу цитаты наскальной письменности с литературного дна:
«за дверью ресторана фотограф читает эсэмэс»;
«у меня, прости господи, даже страницы в Фейсбуке нет»;
«он сообщил мне в е-мейле»;
«подошел к палатке и купил стаканчик «Эрл-Грея»»;
«подошел к толпе у экрана, где транслировался Си-эн-эн»;
«убивал инопланетян на игровой консоли «Нинтендо»»;
«попробовал определить свое местоположение на айфоне».
Перевод брендов, устоявшихся форм, терминов определенной среды, склонение брендов, наименование товаров, либо сортов продуктов, в том числе в кавычках, и прочая дикость, не свойственная лицам, которые работают с языком.
Минимум пять человек было задействовано в работе непосредственно над текстом, и допустить столько ляпов – это не серьезно…

На эту новинку я просто облизывалась. Шикарная обложка, заманчивая аннотация, обещающая обожаемый мной постапокалипсис, масса восторженных отзывов и хвалебных рецензий. Но – не срослось, и ожидаемого восторга книга не вызвала. Попробую объяснить, почему.

В первую очередь, наверное, мне не понравилось то, за что «Станцию Одиннадцать» обычно хвалят – тут намешано слишком много всего. Помимо крушения цивилизации (на этот раз человечество выкосила крайне заразная напасть под названием «грузинский грипп»), историй выживания в мире, буквально за пару десятилетий возвратившемся в средневековье, тут масса флэшбэков в прошлое всех более или менее значимых героев, даже тех, кто по сюжету персонажи даже не второго, а распоследнего плана (зачем это делается – загадка, тем более что, например, вторая и третья жены известного актера Артура Линдера, со смерти которого книга и начинается, как были картонными куклами с наклеенными ресницами, так ими и остались, сколько бы нового о них читателю не поведали). А еще тут будут таинственные похищения, музыка и музыканты, романтика дальних путешествий, постановки пьес Шекспира, злобный псевдопророк и его фанатичные последователи, кровавые схватки и неожиданные находки, тут расскажут о тонкостях человеческих взаимоотношений, о настоящей дружбе и спрятанной где-то очень глубоко любви… В общем, очень много всего, и, в силу невеликого объема, всего по чуть-чуть, так что в целостную картину все эти кусочки укладываются с трудом.

Во-вторых, музыки и Шекспира тут куда меньше, чем обещала аннотация, большую часть сюжета, повествующего о передвижном театре «Дорожная симфония», занимают симпатии и антипатии актеров и музыкантов, их повседневные занятия и опасные переходы от городка к городку, в которых еще теплится жизнь. Основной культурный объект этой книги – комикс. Пусть талантливо исполненный, пусть очень дорогой для его создательницы, пусть со знаковым сюжетом, но – комикс. Не Шекспир.

А в-третьих, здесь почти нет положительных героев. С некоторой натяжкой таковыми можно назвать Кирстен, актрису «Дорожной симфонии», одержимую выяснением подробностей истории жизни умершего незадолго до начала эпидемии прямо на сцене (и на глазах Кирстен, тогда восьмилетней девочки) Артура Линдера (кстати, почему ее так интересует этот человек, не совсем понятно – только потому, что когда-то именно он подарил малышке тот самый комикс, который стал для нее смыслом жизни?); Дживана, недоучившегося парамедика и бывшего папарацци, да Кларка, лучшего (и, похоже, единственного) друга Артура (правда, с учетом нетрадиционной ориентации Кларка, в искренность его дружеских чувств не очень верится).

А вообще, книга немного напомнила кинговское «Противостояние», только без мистики и без глубокого психологизма, этакая лайт-версия вечного сюжета о том, как одна и та же вещь/событие/произведение искусства кардинально противоположным образом может повлиять на разных людей.
Книга на любителя. 7 баллов из 10 (местами все же было хорошо).

Ну что сказать? От автора "Оливии Киттеридж" я ожидала чего-то другого. В этой же книге для меня минусов оказалось гораздо больше, чем плюсов.
Вот с них и начнём, пожалуй.
Минусы:
1. Не люблю я педофилов. И как бы это не объяснялось, чем бы не оправдывалось — не люблю. И пусть даже не в этом основная идея книги — мне просто было неприятно.
2. Неоправданный мат. Вот совершенно не в тему! Без этого вполне можно было бы обойтись.
3. Грубые описания половых актов. И опять же, всё я понимаю: болото маленького городка, одиночество, отчаяние... Бла-бла-бла... Не катит! Опять же — неприятно!
4. Сплошная безнадёга. Вот честное слово, даже наши "Елтышевы" не слишком-то и выделяются на этом фоне. А ведь тут вполне приличные мама и дочка, хотя и совершенно не понимающие друг друга.
Плюсы:
1. Хорошо поданная тема одиночества совсем не одиноких людей.
2. Отношения мамы-дочки. Они ужасны, но описаны очень хорошо.

Я не отговариваю от прочтения этой книги. Многим она очень даже понравится. Но вот я — не в их числе. К сожалению.

Благословенные случайности
В России вышел роман американки Дженнифер Иган «Время смеется последним», получивший Пулитцеровскую премию, – книга более чем примечательная

Помните слова советской песни? «Представить страшно мне теперь, /Что я не ту открыл бы дверь, /Другой бы улицей прошел, /Тебя не встретил, не нашел». Слова эти глубже, чем кажутся на первый взгляд. Все мы, наверное, хотя бы раз удивлялись, как сильно на нашу жизнь влияют случайные встречи – встречи, которые с огромной вероятностью могли бы вовсе не произойти.

Колоссальная роль совпадений убеждает многих в том, что они суть не воля случая, а предопределенность судьбы. Не из таких людей американская писательница Дженнифер Иган, чей роман «Время смеется последним» (в оригинале «A Visit from the Goon Squad», что-то вроде «Визит банды верзил») в 2011 году получил Пулитцеровскую премию. Метафорически ее книгу можно представить как бильярдный стол с тройным комплектом шаров. Каждый из полусотни шаров – судьба персонажа. От сильного удара по одному шару всё приходит в движение: судьба №1 сталкивается с судьбой №2, на контратуше задевает №3 и №4, те отскакивают в №5 и – снова – в №2, и так далее. Шары разлетаются и разлетаются, стук следует за стуком.

Такая метафора уточняет и позицию автора: а настолько ли случайны траектории движения? Во-первых, чтобы «оживить» шары, необходим первоначальный удар. Во-вторых, их рикошет от стен и друг от друга подчиняется законам физики – пусть и не поддается стопроцентному просчету даже со стороны бильярдного гения. Аналогичным образом, наши жизни если и движутся по некоему заданному маршруту, то этот маршрут постоянно искажается от столкновений с другими жизнями – и бессмысленно даже надеяться что-либо предугадать. Дженнифер Иган нигде в тексте не высказывается о Боге (а кого еще считать наносящим первый удар?), однако ее отношение к проблеме понятно: быть может, Бог и привел наши судьбы в движение, но сегодня он нас оставил.

Тринадцать глав романа, разбитого на две части, как две стороны виниловой пластинки, – это тринадцать столкновений различных судеб. Чаще всего наше внимание обращено на трех людей, связанных с миром музыки: отвязный рок-н-ролльный гуру по имени Лу, его ученик, владелец продюсерской студии Бенни Салазар и салазаровская помощница Саша. Каждая глава, символизирующая один трек музыкального альбома, представляет собой почти самостоятельную новеллу – Иган варьирует стиль и меняет точку зрения с третьего лица на первое и даже второе, правда, в переводе Натальи Калошиной интонация повествования меняется слабо.

Главное же в книге – не столкновения шаров, а траектории их движения, оставленные за пределами романа. Судьбы всех персонажей читателю предстоит достраивать самостоятельно. Дженнифер Иган удается запустить механизм читательского мышления: чтение романа «Время смеется последним» порождает гораздо больше идей и мыслей, чем их можно найти в тексте готовыми.

Оригинальна концепция книги-пластинки, и особенно важна в ней интерлюдия, двенадцатая глава. Она выполнена в форме множества слайдов, которые готовит Алисон, дочь Саши, – это ее слайд-дневник, так Алисон проще описывать происходящее. Прежде стройный нарратив рушится на отрывочные фразы, причудливо объединенные в блоки, но это поразительным образом не уничтожает смыслы, а напротив – делает их очевиднее.

Общим местом в современной социальной антропологии и психологии стала идея фрагментарного мышления, все в большей и большей степени присущего «компьютерному поколению», и принято полагать, будто такое мышление уступает традиционному линейному. Внимание, прыгающее с картинки на картинку, считается недостаточным для формирования целостного видения мира. В предпоследней главе своей книги Иган не опровергает этот тезис полностью, но наглядно демонстрирует, что клиповое сознание – просто способ по-новому воспринимать реальность, не лучше и не хуже прочих. Название главы – «Великие паузы рок-н-ролла»; в ней аутичный братец юной Алисон составляет график зависимости между длиной паузы посреди песни и силой воздействия композиции в целом. В роли такой паузы на альбоме «Время смеется последним» и выступает эта глава – великолепный формальный ход.

Автор называет отсутствие последовательности ключевым организующим принципом своей книги. В финальной главе, действие которой происходит в 2020-е гг., герои начинают общаться (посредством гаджетов) отрывистым языком, состоящим почти из одних согласных и аббревиатур, – и это лишь одно из множества точнейших наблюдений Дженнифер Иган за влиянием технологий на нас. Писательница справляется со сложной задачей – говорить о нашем времени, не опускаясь до уровня газетной статьи, и одновременно высказываться на темы вечные, помещая их в актуальный контекст. У времени, по словам одного из персонажей, «бандитская рожа», но случайности, которые оно нам подбрасывает, – благословенны.

Флэшмоб - 2012.

Очень красивая книга и красивый фильм. Все три женщины показались похожими друг на друга, все они определенного психического склада. Настолько экзальтированные и утонченные, что подвержены депрессиям со всеми вытекающими последствиями.
Книга эмоционально мало затронула. Но я просто таяла от прекрасного слога. Убаюканная размеренностью повествования, прочно погрузилась в чувственно-рефлексивную атмосферу книги.

Писательница начала века, которая пишет книгу, «не от мира сего». Ей трудно дается обычная жизнь обычной женщины. Сознание ее отказывается служить ей, и она вынуждена вести жизнь затворницы, будучи заложницей своего недюжинного таланта.

Читательница, которая спустя два десятилетия, с упоением читает роман этой писательницы начала века. В ней тоже есть та ненормальность, присущая первой. Отчего она, благополучная женщина, с головой бросается в омут выдуманных книжных фантазий? Почему ее, имеющую прекрасного любящего мужа, героя войны, и очаровательного сына не радует эта их семейная идиллия? Настолько не мило все, что хочется уйти из жизни…

Еще через несколько десятилетий, уже в конце ХХ века, мы видим еще одну женщину, мистическим образом связанную с двумя первыми. Она редактор в крупном издательстве, подруга знаменитого поэта, и хорошо знакома с богемной жизнью литераторов. Когда-то в юности, ее друг Ричард придумал ей прозвище – миссис Дэллоуэй, литературной героини той самой писательницы, сказав при этом, что «ей предназначено чаровать и процветать», и, следуя логике образа, «провидение не потребует от нее вступить в неравный брак или броситься под колеса поезда». Так и вышло. Она любит жизнь, наслаждается ею, радуясь летнему утру, видом домов, встречным людям и сама понимает, что «в этой неразборчивой любви есть что-то глубокое…ее душа, которая переживет когда-нибудь ее тело». Это 52-летняя красавица-хиппи, красота которой уже начинает увядать, но сохраняется еще «богемный шарм доброй колдуньи». Однако тот же Ричард лет 30 назад сказал о ней, что «за ее внешностью маленькой разбойницы на самом деле скрывается патриархальная хозяйка со всем набором соответствующих качеств». И правда, мы видим, как действенно она заботится о больном друге, много думает о судьбе дочери, о знакомых и друзьях. Никто лучше ее не способен понять и помочь всем этим метущимся, не приспособленным к жизни, ведущим себя как дети, творческим людям. Она вся земная, но устремленная ввысь. Кларисса вызывала у меня восхищение. Очень естественная и гармоничная. Не понятны были только ее лесбийские наклонности, но, видно, автор считает это обязательным атрибутом внутренней свободы и надо смириться.

Все эти три женщины, как три экзотических птицы. Красивые, необычные. Притягательные для окружающих своей таинственной непохожестью и загадочной силой. Только вот жить рядом с ними - не сахар. Они сами того не желая, сильно усложняют жизнь тех, кто рядом. И сами же постоянно рефлексируют по этому поводу. Были моменты, когда я читала и думала: делом бы вам заняться, милые, лопату бы в руки и в сад с первыми лучами солнца. Но в следующий момент уже убеждалась, что такое вряд ли исправишь трудотерапией, это вообще вряд ли лечится. И непонятно откуда это берется…

В фильме эта удивительная атмосфера книги сохранена и еще более усиливалась чудесной симфонической музыкой, талантливыми, стильными актерами. Так же, как и в книге, все казалось будто подернутым призрачной чувственной дымкой.

Рыбаки и сборщики ягод - жизнь простых жителей американского острова Сан-Пьедро описана автором очень увлекательно, в романе поднимается непростой вопрос взаимоотношений между хакудзинами - местным "белым" населением и японскими иммигрантами. Основные события развиваются примерно в 50-60-х годах прошлого века, но имеются отсылки и к более периодам, в том числе к пред- и послевоенному времени, а так же к истории заселения острова и появления на нем первых японцев.

Язык не поворачивается назвать этот роман детективом, хоть мы на самых первых страницах сталкиваемся и с трупом, и с подозреваемым, и с шерифом, я уж молчу о паталогоанатоме, чья работа описана излишне натуралистично (впечатлительным лучше этот момент пропустить). Полицейский процедурал, всякие судебные заседания, перекрестные и каверзные вопросы я не очень люблю, но в данном случае не испытывала при чтении подобных моментов какого-то дискомфорта поскольку описание не затянуто, к тому же главная сюжетная линия этой истории захватывает буквально с первых страниц и хочется поскорее приблизиться к ответу на вопрос: "Что произошло в действительности и виновен ли обвиняемый?". Покойный участвовал в войне между Японией и Соединенными Штатами, ожидаемо главным подозреваемым стал японец. Если он на самом деле убийца, то что послужило причиной трагедии?

Допрос матери погибшего рыбака (ох, и разозлила же она меня!) сразу ставит все точки над "и" во взаимоотношениях между "белыми" и японцами. С другой стороны, наставления матери Хацуэ наглядно демонстрируют, что японцы жили и живут обособленно и не очень-то расположены сближаться с коренными американцами. Но, как обычно бывает в жизни, сложно полностью дистанцироваться от тех, кто живет рядом и неизбежно возникают и дружеские, и любовные отношения между людьми разных национальностей. Вообще, я так до конца и не поняла японскую душу, как не смог понять ее и Исмаил, журналист с острова, несмотря на то, что жил и тесно общался с японцами много лет.

Сначала я как дурак заморочился основной темой книги. Вернее не темой романа, а тем увлечением/делом, которым занимаются главные герои и которое в силу этого доминирует на страницах. Да-да, речь идёт о комиксах. Просто фишка в том, что сам я никогда к комиксовых читателям/смотрителям не относился (разве что в октябрятско-пионерском детстве иногда смотрел куцые аналогии этого творчества в детских журналах типа «Мурзилка», «Пионер», «Костёр», да потом, уже будучи отцом многодетного семейства, покупал своей пацанско-девчачьей гвардии «Весёлые картинки» и вместе с ними утыкивался глазами в эти картинки с буковками). И потому для меня и сами комиксы скорее являются чем-то чужеродным и искусственно-несерьёзным, и всё, что с ними связано, скорее не интересно. И даже какое-то время ловил себя на некотором унынии в ожидании, что все эти 700 страниц будут посвящены комиксам, комиксам, комиксам…

Дальше...

А потом внезапно что-то словно резко щёлкнуло и я вдруг поймал себя на том, что хрен с ними, с комиксами, что на самом деле мне интересны сами эти парни и их девушка, что я внимательно и с некими вполне искренними эмоциями слежу за перипетиями их судеб, беспокоюсь и волнуюсь, когда наша троица оказывается на перепутье — неважно, на перепутье чего — личных отношений или дружеских, деловых или творческих усилий. А когда пошла вторая половина книги, когда союз друзей в силу некоторых объективно-субъективных обстоятельств и решений распался, то амплитуда волнений увеличилась до значений если не девятого вала, то седьмого-восьмого точно.

И хотя интереса к продукту творчества Йозефа (Джо) Кавалера ли, Сэмми Клея ли, или же их супруги Розы Сакс так и не возникло (т.е. соблазн попробовать макнуться в этот мир выдумано-нарисованных суперстаров не появился), однако интерес к жизни наших героев и героинь всё-таки был неподдельным.

Конечно роман стопроцентно американский. Про американцев. И для американцев. Ведь и культура (и культ) комиксов напрямую относится к Америке — там они зародились, там же живут и действуют все их супергерои и супермены. И там же, в Америке и происходят все события этой книги. Кроме одной главы, в которой Джо Кавалер служит в армии и находится в Антарктиде. И потому американский читатель и поймёт эту книгу, скорее всего, легче и лучше, и воспримет её с большим интересом. Однако всё же Майклу Шейбону удалось описать интересный в силу малоизвестности мир Америки второй половины 30-х — первой половины 50-х. И картинка этого общества получилась вполне яркая и красочная. Хотя и довольно односторонняя, ибо автор вовсе не стремился показать читателю всю Америку этого периода. А только в части, касающейся. И вот в этой части, касающейся, всё у него получилось.

И вообще, мне как-то к концу книги пришли на ум (сами пришли, я их специально не вызывал) Джон Ирвинг и Ирвин Шоу, а ещё англичанин Э.М. Форстер — как-то ассоциативно эти писатели сродни Шейбону. Так мне показалось…

and he won't wait for me

Чтобы по достоинству оценить эту книгу, надо быть настоящим музыкальным задротом.
Постмодернистские романы чем хороши: возьмём, к примеру, «Имя розы» Умберто Эко . С одной стороны, захватывающий детектив. С другой — роман исторический. И лишь следующая ступень открывает постмодернистическое полотно.

Так и «Время смеется последним» можно рассмотреть как ироничный роман с почти что уэлшевскими персонажами. А можно копать дальше и увидеть в нём психологический уровень, с поисками утраченного времени и невозможностью повернуть это время вспять. Ну и ещё выше открывается гипертекстуальный пласт, всякие отсылки к клёвым песням и прочее. Даже одна из глав от лица девочки-подростка представлена как... презентация в Power Point. Кстати, самая насыщенная песнями глава.

Книга Дженнифер Иган, кстати, охватывает ближайшее будущее, довольно забавное и, опять же, связанное с музыкой:

За пятнадцатилетней войной последовал демографический взрыв, и дети не только возродили практически сдохший музыкальный бизнес, но и оказались в нём главными судьями.

951033 , когда советовал книгу, сказал про неё: "Роман, состоящий из рассказов о совершенно разных людях. Но тем не менее складывающихся в роман, написанный как музыкальный альбом: со стороной А и со стороной В. Каждый рассказ - это песня, у автора - своя, у читателя - своя. И читательский выбор играет решающее значение: то, как ОН будет слышать книгу, а не как слышал её автор. Интересно, какой у тебя в итоге получится альбом."
Я вот не могу особо выделить какую-то из глав, как самую запоминающуюся, это ли не говорит о том, что как и все песни на альбоме, так и весь роман в целом — прекрасен? Каждая глава связана с предыдущей лейтмотивом, и после каждой хочется сказать: «Постой! Не заканчивайся, я хочу знать, что там дальше произошло», но игла уже нащупала следующий трек, погружая в мелодию новой истории. Подозрительно похоже на «Если однажды зимней ночью путник...» Итало Кальвино

В конце романа толпа людей ловит кайф под незамысловатые песни старины Скотти. Было ли со мной такое? Возможно, как-то раз, будучи совершенно трезвой, я «улетела» на концерте Swans, просто стояла, слушала, и вдруг земля стала уходить из-под ног. Хотя здесь, думаю, есть то, что и объясняет отчасти название романа: ты можешь прожить бурную жизнь, наплодить детей, внуков, правнуков, превратиться в старую сентиментальную развалину, и вернуться в своё бурное прошлое сможешь только услышав песни, которые когда-то проживали эту молодость с тобой. А потом сдохнешь, а эти песни будут вечно молодыми.

P.S. Я питаю особенную нежность к книгам, в которых можно обнаружить кучу клёвых песен, а потом сделать крутой плейлист.

Мы бродячие артисты, мы в дороге день за днем.
И фургончик в поле чистом - это наш привычный дом.
Мы великие таланты, но понятны и просты...

В версии постапокалипсиса от Эмили Сент-Джон Мандел с цивилизацией покончит Грузинский грипп. Такой же мгновенный и смертоносный, как Капитан Трип кингова "Противостояния". Большая часть сцен, связанных со смертельным вирусом, тоже нарочито скопирована у великого предшественника. И это ни в коем случае не обесценивает романа. В общем, он не о том, а причина трагедии выбрана как наименее разрушительная для предметного мира. Любая катастрофа планетарного или космического свойства потребовала бы серьезной проработки среды, усложнила и утяжелила книгу, не добавив ничего, кроме объема.

Из двух великих вопросов русской литературы Мандел выбирает "Что делать", "Кто виноват" ее не сильно интересует. Какой смысл докапываться до причин, когда без того известно, что человек смертен, и смертен внезапно. Она просто моделирует ситуацию, в которой внезапная смерть случилась с девятью десятыми популяции. Удивительным способом сделав так, чтобы внезапная смерть миллиардов не затенила и не обесценила внезапную смерть одного. Не оттого, что этот один был голливудской звездой, и не за тем что каким-то немыслимым гением. Но потому что Артур был человеком, которого узнаем и поймем (хотя вряд ли сильно полюбим). Одним из нас.

Он умрет на сцене в третьем акте "Короля Лира" накануне дня начала пандемии и не узнает, каким немыслимо хрупким окажется на поверку мир, который казался таким прочным. А мы, двадцать лет спустя, отправимся по дорогам того, что придет ему на смену, нового, но не дивного, с девочкой, игравшей в том же спектакле. Теперь уже молодой женщиной, актрисой и администратором кочующего театра "Симфония". Транспорт вернулся к тягловой лошадиной силе. Они странствуют по селениям, играя Шекспира как во времена Шекспира. Кирстен не помнит, что было с ней в тот первый год после грузинского гриппа и откуда у нее этот шрам, память милосердно затемнила тот промежуток времени. А потом оставалось выживать.

Сцены постжизни в романе, при всем их внешнем динамизме, выглядят тусклыми в сравнении фрагментами из прежнего мира, нашего с вами, большей частью связанными с жизнью Артура (того, что умер в "Лире"). И это мне кажется тоже намеренным авторским ходом; живите здесь и сейчас, цените, что имеете, наслаждайтесь каждым днем того немыслимо прекрасного, что считаете серыми буднями. И тогда обыденность станет для вас Станцией одиннадцать.

Да, кстати, а что за станция и каким боком она ко всему? Она сюжетный стержень книги. Графический роман с таким названием рисует Миранда, художница и первая жена Артура. Это настоящее произведение искусства, изысканное и эстетически безупречное, о техническом гении Докторе Одиннадцать, сумевшем эвакуировать с Земли, спасая от нападения инопланетян, некоторое количество людей на созданную им землеподобную Станцию одиннадцать. Принцип астероидов из "Маленького Принца", только гораздо больше, со своим океаном, где говорящие дельфины, которые любят, когда им поют. Такое сочетание Эдема с Ковчегом.

Миранда начала работу над "Станцией..." девчонкой, а закончила через много лет, оставив позади замужество с Артуром, крушение брака, став успешным финансовым аналитиком. И вот книга наконец увидела свет. По странному совпадению в вечер последнего спектакля, в последний вечер нашей прекрасной жизни. Она успеет подарить бывшему мужу пару экземпляров, один из которых достанется Кирстен, бывшей тут же, а другой попадет к восьмилетнему сыну актера, сыграв судьбоносную роль в жизни обоих.

Хорошая книга. Не постап, скорее Carpe diem. И еще о том, что когда у тебя есть нечто высокое, чему служишь изо дня в день, с кризисами легче справляться.

Я могу отбросить почти все, думает она, и начать заново. Не изменится только «Станция Одиннадцать».

Эта горькая история рассказана пятью женщинами – девушками – девочками, членами семьи американского баптистского проповедника Натана Прайса. Один год жизни, 1960-й, в джунглях Бельгийского Конго – и его влияние на всю их жизнь. Прайс – религиозный фанатик, безумный миссионер, одержимый честолюбивым замыслом крестить всех жителей конголезской деревни, привести их к «истинной вере», внушить любовь к Христу. Он даже свою младшую дочь не крестил до 5 лет (!!!), чтобы сделать это показательно, вместе с детьми деревни Киланга, в одной реке. И ему совершенно не важно, что река эта внушает местным жителям ужас, так как в ней крокодил съел девочку. И не важны национальные традиции конголезцев, их верования и представления о жизни. Только вот как подобное тщеславие монтируется с верой? И зачем, зная об опасности жизни в Конго, тащить туда семью?! Он же настоящий абьюзер, поднимающий руку на жену и четырёх дочерей, истязающий своим резким неприятием их интересов, мыслей, стремлений. Думаю, это оттого, что Натан совершенно ложно интерпретирует христианство, выхолащивая из него главное – любовь ко всем людям.

В результате жена и дочки становятся, по сути, заложницами гордыни отца, семья переживает страшнейшие испытания: болезни, голод, тяжелейшую утрату, засуху, потоп, столкновение с хищниками, ядовитыми змеями и растениями, нашествие муравьёв, поедающих всё на своём пути...

Африка изменила всех Прайсов. Кроме, пожалуй, законченной дуры и редкостной эгоистки Рахили, всю жизнь носящейся со своей «неземной» красотой, как с писаной торбой. Она непроходимо глупа, цинична и бестактна, не способна ни на дружбу, ни на любовь, ни на хоть какую-то привязанность. Обладателей тёмной кожи она и за людей-то не считает. Слушая рассказ о гибели отца и знакомых конголезцев, уже взрослая Рахиль как трагедию воспринимает лишь то, что у нее кончаются сигареты, а купить их негде. Находясь в древнем африканском дворце в Абомее и видя черепа и человеческие кости в его стенах, она думает не о загубленных жизнях, а о том, как классно ей бродить здесь в дорогом фирменном бюстгальтере. Если Ада считает, что часть грехов отца унаследовала она, его дочь, то Рахиль вообще не способна на какие бы то ни было угрызения совести. Любимая ее книжка – «Как выжить в 1001 катастрофе» – описывает способы спасения, основанные на эгоистическом принесении в жертву тех, кто рядом:

«В падающем лифте постарайтесь вскарабкаться на стоящего рядом, чтобы его тело послужило вам подушкой при приземлении. В переполненном театре, когда толпа устремится к пожарному выходу, изо всех сил всадите локти в ребра соседей, чтобы вклиниться между ними, а потом оторвите ноги от пола – чтобы вас не растоптали».

И Рахиль так и идёт по жизни, безжалостно всаживая локти в рёбра других людей. К сожалению, этот образ вышел у автора очень однозначным, а кое-где даже доходящим до карикатурности.

Гораздо интереснее получилась Лия, здоровая из близняшек, активная, нетерпеливая, смышлёная, умеющая уже в детстве отстоять свою независимость от воли отца. Смогла же она, девочка-подросток, научившись хорошо стрелять из лука, отправиться наравне с мужчинами на охоту. Совершенно логично ее превращение в убежденную соратницу мужа, борца за равноправие людей независимо от цвета кожи.

Никто из Прайсов, по сути, не выбрался с Черного континента. Даже если физически порвал с ним, переселился в Америку. Африка осталась у них в крови, подобно малярийной инфекции. По иронии судьбы та, что больше всех рвалась отсюда, завязла в Африке на всю жизнь.

Африка показана многострадальной, нищей, искалеченной и нагло обобранной бельгийцами и американцами. В книге жизнь героинь, а в конце – Лии и ее мужа, проходит на фоне социально-политической ситуации в Заире/Конго и Анголе, борьбы этих стран за независимость, против иностранного владычества. Лии, американке, стыдно за свою страну, тратящую десятки миллионов долларов на то, чтобы покорить африканские страны, поработить их народ, завладеть алмазами, ископаемыми богатствами континента. На страницах романа появятся и исторические деятели – Патрис Лумумба, Агостиньо Нето, Жозе душ Сантуш.

Роман показался очень многословным, сюжет – каким-то рыхлым. Всё уже произошло, кульминация описана – а впереди еще более 100 страниц текста. Зачем?! Набрать количество печатных знаков? Эпилог слишком затянут и несёт явную печать необязательности, избыточности. Кроме того, при чтении романа нет-нет да и восставал мой внутренний Станиславский. Ну вот не верится в чудесное полное исцеление полупарализованной Ады. Не верится в историю любви юной Орлеанны к Натану Прайсу. Не верится, что дочь религиозного проповедника жила некрещёной. В главах, написанных от лица Руфи-Майи, не верится, что так мог выражаться пятилетний ребенок.

Последние несколько глав показались исключительно нудными, какими-то малохудожественными, публицистическими, не трогающими за душу. Сказывается то, что писательница жила в Африке в лишь нежном 7-летнем возрасте: видимо, многое о быте, верованиях и борьбе тамошнего населения почерпнуто ею исключительно из книг, которые она называет во вступлении.

Многие, читавшие роман, пишут о том, что изображенная в книге семья типично американская. А вот разрешите мне с этим не согласиться! Да, общий абрис, конечно, американский, но, если вдуматься, то обстоятельства, в которых живут Ламберты, легко адаптируются к любому месту и к любой стране. Панцирь внешнего благополучия на самом деле прикрывает нечто такое, что до поры до времени непонятно даже самим обитателям небольшого дома на Диком Западе. Хотя фактор напряженности ощущается как взрослыми, так и детьми. С годами напряженность превращается в пропасть. И каждый член семьи оказывается на своем собственном необитаемом острове. Дети - в тюрьме собственного эгоизма, родители - в тюрьме старости, болезней и предчувствия близкой разлуки. Складывается впечатление, что все Ламберты ведут нескончаемый монолог внутри себя и одновременно спорят друг с другом. Все говорят одновременно и никто не слышит друг друга. Проблемы родителей плавно перерастают в проблемы выросших детей. И никуда не убежать от собственных ошибок, от этих застывших на тарелке клубней тушеной брюквы и свекольной ботвы. Словно склизкий комок застрял в горле и настолько заполнил его, что уже стало нечем дышать.

Греки, изобретатели танталовых мук и сизифова труда, одну пытку упустили из виду: покрывало самообмана, теплое, мягкое одеяло, укутывающее страждущую душу, но всегда оставляющее что-то снаружи.

Мне безумно было жаль стариков с их разбитыми надеждами на празднование Рождества в семейном кругу. Инид и Альфред - олицетворение старой доброй Америки, с ее патриархальностью и семейными ценностями. Но, увы, это уходящая натура, которая может сохраниться лишь в старом Парке Рождества. Да и то, скорее всего, ненадолго. Современные США меняются. И, нужно сказать, я заметила эту тенденцию у многих авторов из США, далеко не все согласны с внутренней и внешней концепцией развития этой страны. Америка, действительно, радикально полевела, и Джонатан Франзен очевидно принадлежит к тем, кто исповедует эту идею.

...в Америке богатое меньшинство подавляло небогатое большинство с помощью отупляющих мозги и губящих душу развлечений, технических новинок и лекарств...

В обеих странах богатство сосредоточивается в руках немногих; граница между частной и общественной собственностью стерта; коммерческих заправил терзает неутолимая тревога, побуждающая их беспощадно продолжать завоевания...

Достаточно неожиданным в романе, по крайней мере для меня стал американский взгляд на одну из современных Прибалтийских республик. Честно говоря, не ожидала такого, и было весьма интересно. Литва - как поле для социально-политического эксперимента, с соответственной последующей процедурой банкротства страны и ее поглощением заокеанским "партнером".

Дейл Мейерс проживает на востоке Айовы, – рассказывал Гитанас. – У него есть два помощника, большой компьютер и портфель на три миллиарда долларов. Дейл Мейерс утверждает, что вовсе не собирался приобретать контрольный пакет акций наших авиалиний. Изъяны компьютерной биржи, говорит Дейл. Кто-то из его помощников ввел не те данные, и компьютер знай себе скупал «Литовские авиалинии», не показывая общее количество уже приобретенных акций. О'кей, Дейл принес литовскому народу извинения за свой недосмотр. Он-де понимает, как много значат национальные авиалинии для экономики страны и для самоуважения. Но в России и в странах Балтии кризис, билеты «Литовских авиалиний» никто не покупает. Американские инвесторы забирают деньги из «Квод-ситиз». Дейл должен платить по счетам, он вынужден реализовать наиболее ценное имущество «Литовских авиалиний», то есть самолеты. Три «Як-40» достанутся компании воздушных перевозок в Майами. Шесть турбовинтовых машин будут проданы только что созданной пассажирской авиакомпании в Новой Шотландии. Уже проданы, вчера. Раз – и нет национальных авиалиний.

Сравнение книги Франзена с романами Толстого мне показалось несколько натянутым и преувеличенным. Хотя писатель продолжает и развивает мысль Льва Николаевича о счастливых и несчастливых семьях, но он скорее делает акцент на том, что универсального рецепта семейного счастья не существует. Просто наступает момент, когда нужно отбросить собственное Я и отпраздновать Рождество с родителями. Потому что оно последнее.
Читать/не читать. Читайте. Я знаю, что после этой книги вы обязательно позвоните родителям

В ХХ веке 60-х годов американская семья баптистов (Прайсы) едут в Конго просвещать местных «дикарей» «истинной» вере. Конго в этот период уже много лет находятся под бельгийским влиянием, европейцы решают за местных как им жить

…никакое образование после двенадцати лет не разрешено

…политика бельгийцев заключается в том, чтобы отваживать конголезских мальчиков от дальнейшего образования. Девочек, естественно, тоже, поскольку они здесь предназначены для того, чтобы рожать детей начиная лет с десяти и того времени, когда их сиськи станут плоскими, как оладьи»

Дискриминация, рабство, нищета, голод вынуждают жителей поднять вопрос об обретении страной независимости. Люди Конго верили, что избавившись от бельгийского влияния, американцы окажут им поддержку, помогут построить достойное жилье и жизнь.
Пастор Натан Прайс не верит в независимость Конго, разве может необразованный народ понимать что-то в политике

Фрэнк, это не нация, а Вавилонская башня, и в ней не может быть никаких выборов. Если этих людей вообще возможно объединить, то единственно как агнцев Божиих в чистосердечной любви к Христу. Ничто иное не продвинет их вперед. Ни политика, ни стремление к свободе - у них нет для этого ни воли, ни разума

Его проповеди выглядят лицемерными, его вера делает людей лишь заложниками, в чем можно убедиться, познакомившись с его семьей.
Вместе с пастором в Конго приехали и его четыре дочери и каждой автор дал слово, каждая делится впечатлениями о жизни в Конго, каждая высказывает свое отношение ко всему, что происходило и к чему привело. Чьими-то сердцами Конго завладело и заставило переосмыслить жизнь, чьи-то заставило возненавидеть и бежать, и жить где угодно, с кем угодно только бы не в грязи и бедноте среди дикарей…
В Конго опасность подстерегает везде, в природе в виде хищников, львов, крокодилов утаскивающих детей, ядовитых деревьев, оставляющих ожоги, полчищ муравьев, заедающих до смерти, засухи, потопы, голод, болезни… Но это все природные процессы, с которыми местные знакомы и знают, как действовать чтобы выжить. Другое дело политические игры американских политиков, купивших с потрохами местную власть Конго вместе с президентом, о котором люди говорят: «он - жена, принадлежащая многим белым мужчинам».
Книга в целом не плоха, читается легко, много культуры и образа жизни Конго. История подкреплена реальными событиями, происходящими в Конго в 60-х, реальными людьми, пытавшимися освободить страну от европейского рабства.

Отталкивающим была лишь баптистская религия, слишком много рассуждений об этом. К концу немного устала читать, но когда завершила осознала, что буду скучать, по Конго, по героям и их неординарной жизни.
Кстати, книга была включена в школьную программу в Америке, не знаю до сих пор ли.

Я никогда не перестану бороться за равноправие, верить, что жизнь станет все-таки справедливой, - как только мы очистим ее от ошибок временно введенных в заблуждение людей. Лия Прайс

Вот правда, я не помню, как эта книга попала ко мне в "Хочу почитать", я не встречала ее в подборках, в играх, а если и встречала просто проскальзывала глазами мимо- уж очень серенькая, ничего не обещающая обложка и просто никакая аннотация. А все потому еще, что книга выпущена на русском в 1986 году и больше никогда не издавалась. Видимо издатели считают, что она не заслуживает их внимания и внимания читателей. Но она как то меня нашла. И я очень рада, что мое знакомств с этим автором и ее книгой состоялось .
Такая очень неторопливая книга, кажется что журчит вода и тихонечко бежит по камушкам. А камушков в книге очень много, просто невероятное количество- как люди сами находили себе подводные камни?
Обычная американская, а впрочем не только американская семья, такая везде встречается- мама, папа и 3 детей. Но что-то у них не так происходит, уходит отец, просто так внезапно, ничего не объясняя уходит и жизнь у каждого идет теперь отдельно от других, семьи нет - просто никакой. Каждый пытается выживать сам, не хочет или не может нормально общаться , найти общий язык с другими своими родными людьми.
Очень тяжело мне далась эта книга, столько передумала пока читала, каждую ситуацию примеряла на себя, в каждой их ситуации находила что-то свое. Как это удалось автору я не могу понять. Хоть моя жизнь ну совсем никак не похожа на ту или те , что описывает автор в книге, я все равно пыталась найти свое, очень переживала за всех кто в книге. И не могу понять почему жизнь пошла так у каждого, кто виноват в том , что они стали так относится друг к другу - просто чужие люди, даже когда обнимаются, целуются, говорят друг с другом.Я то злилась и обвиняла кого то, то почти плакала, читая его переживания- и так могу сказать о любом герое книге. Мне их всех было жалко, каждого по своему и в каждый период жизни по разному, потому что все в книге рассказывается , как каждый видит эти ситуации.
Удивительная книга. Она о семье, о ценностях семейной жизни, об отношении между людьми, о любви и понимании.
Я не хочу никак писать о сюжете, но знаю, что я эту книгу могу с уверенностью рекомендовать почитать другим людям. Книга просто замечательная, наверно почти самая интересная из тех , что я прочла в этом году.

ТЕАТР НАЧИНАЕТСЯ С ВЕШАЛКИ А ПАНДЕМИЯ С ГРУЗИНСКЛГЛ ГРИППА.

Не когда бы не догадался что именно с театра начнется книга об Эпидемии и Постапокалипсис.

В начале повествования умирает Артур восходящая голливудская звезда умирает от грузинского гриппа .
Спустя 20 лет все исчезло, ничего нет, бензина нет, людей мало ,люди живут маленькими группами и группируются около заправок и озер там где есть пресная вода ,передвигаются люди на лошадях да именно так людей отбросило назад во времена средних веков .
Однако театр по прежнему существует и гастролирует.
После смерти Артура многое изменилось и прошло уже 20 лет, маленькая девочка плачущая Карстен выросла и теперь играет главные роли в театре и еще она ищет информацию из журналов и газет об Артуре .
У Карстен есть друг его зовут Август и он старше ее но они только друзья и ничего больше.
Персонажей в книге много все разные по характеру Миранда Павло сам Артур и многие другие .
Сколько не читаю эту книгу и не могу понять почему она так тянет не могу понять
,а тянет она своей простотой и лаконичностью вроде ничего особенного ,но все равно тянет своей простотой язык написания .
“На самом деле он давно понимал, что мир никогда не станет прежним, и все же это осознание заставило посмотреть на собственные воспоминания иначе“

В ИТОГЕ !!!!
Конечно эта книга в большей степени о дружбе о доверии о предательстве об отношениях людей ,хотя есть и любовная линия правда вялая и не в том обличает в котором я это хотел увидеть .

Ещё тут много посвящено театральной жизни и жизни актёров и все что остаётся за кадром за этим тоже интересно наблюдать...
Как будто фильм посмотрел а не книгу прочитал... !!!

PS/

Да тут ещё есть про одиночество, наверно автор сам был одинок и ассоциировал себя м Артуром у которого было много жен 3 или 4 точно не помню а чем всё закончилось чем ???? тем что он остался Один с сыном ,концовка какая то смазанная как то больше вопросов чем ответов...

Но книга все равно классная. !!!!!!!!!!!!!!!!!!

Читайте книги. Всем УДАЧИ !!! …………………)))))))))))))))))))))))))))))

1960 год. Год перемен. Американский проповедник баптист вместе с женой и четырьмя дочерьми отправляется в сердце бельгийского Конго, чтобы нести слово Христово дикарям, которые погибнут без спасения души. Так начинается история Библии Ядоносного дерева.
Получилась замечательная правдивая, насколько это возможно, смелая и искренняя книга о людях, Африке и мире, в которой через судьбу четырёх девочек и их матери рассказывается о судьбе бельгийского Конго в разных ее проявлениях и сложных и противоречивых взаимоотношениях чёрной Африки и европейцев.
Сначала книга удивляет бытовыми условиями выживания европейцев, уже успевших привыкнуть к канализации, центральному водоснабжению и стиральным машинам, в условиях деревни затерянной в конголезских джунглях со всеми их опасностями. А потом повествование разворачивается в более масштабную и интересную картину, где история Конго освещается с разных сторон.
Четыре дочери, четыре взгляда на мир, четыре судьбы. Вообще история начиналась как замок Броуди в джунглях, потом превратившись в войну и мир. Очень интересно написано, и про тихого американца, и про жадность богатых, и про несчастья бедных и о тщетной борьбе за справедливость.

Представьте себе ситуацию: вы взрослый человек, выросли без отца. Хотя, может и с отцом, но он был библейским старцем вроде Авраама и все время что-то писал. В свободную минуту от письма умилительно и изучающе на вас смотрел. И вот, отца уже нет, а может и есть, библейский старец знаете ли, может и всех нас пережить, и вам достается наследство, ну, или дар от отца. В виде исписанных тетрадей. К слову, жили вы очень бедно, но не в духовном смысле, там все богато, в материальном смысле - бедно.

И что же там в тетрадях? Воспоминания монотонные. Восторги тихие. Смирение аскетичное. У отца вашего был такой же отец и дед. У него это наследственное - монотонное смирение и полный отказ от стяжания. Были бы францисканцами, ходили бы мешках, подпоясанных бечевками. Мешки передавались бы по наследству. Никаких излишеств! Увлекательная жизнь этих поколений, полная смирения, происходила в штатах Айова, Канзас и окрестностях. Охват воспоминаний - лет сто. Фоном, разумеется является природа тех мест и ее красота, желуди опадают, дороги осыпаются, иногда ураганы и собаки съели всех цыплят, а выстиранное белье, развешанное на веревках сорвало ветром и повержено в грязь. Люди рядом тоже жили, женились, детей рожали. Иногда, дети из-за того, что уезжали на учебу, теряли веру и богохульничали, отказываясь читать перед едой молитву.

Я не знаю как к этому относиться. Жизнь многообразна в своих проявлениях. Судить в делах духовных и мировозренческих, тем более если они беззлобны, полагаю, нельзя. И как бы я отнеслась к таким тетрадкам, если бы их написал мой отец, чья роль в моей жизни сведена к созерцанию - я если честно тоже не знаю. Могу предположить, что в трудные минуты жизни, когда жизнь требует стяжательства, мемуары эти меня бы бесили и сохранность их для человечества была бы под угрозой. Если вдруг я тоже решила бы жить богатой духовной жизнью и ходить в наследственном мешке с бечевкой, наверное я на них молилась бы и заливалась бы слезами умиления. Но истина, наверное, как обычно, где-то посередине и если бы мне удалось выжить в этой трудной жизни, мемуары стали бы семейной реликвией и доказательством моей живучести перед потомками - вот, дети-внуки, смотрите и учитесь, чего только в жизни не бывает, а мы все живем! Хотя, если бы дети-внуки тоже ходили бы в мешках с бечевкой, решать судьбу мемуаров тоже пришлось бы им - подвергнуть акту вандализма или воздать должное святыне.

Ну, а для читателя вопрос другой - осилить или не осилить это беззвучие, безвкусие или по другому благостное смирение в назидание сыну если тот со святого голоду не умрет.