Цитаты из книг — Фаина Сонкина

Доклад был блестящим, и вот, в первый раз слушая ее, я поняла, что Юра ей не помогает, что все это – ее собственные достижения в науке. Первое же время, несколько первых лет, думала, что Юра ей помог стать тем, кем она стала в науке о Блоке. А тогда, после доклада было желание немедленно написать Юре, отказаться от него,…

Как-то сказал, что если Дмитрий Сергеевич мог прийти на доклад со сломанным ребром в семьдесят лет, то все остальное уходит в тень. В 1976 году Лихачев отказался подписать письмо против А.Д. Сахарова. Вскоре после этого ученого избили на лестничной клетке его дома, сломав ему два ребра.

Трагичны его письма последних трех лет жизни. Юра писал, что новой жизни не понимает, что живет прошлым. Что не нужен детям и внукам, что совершенно одинок. Невозможно поверить, что он радовался больнице, потому что там была горячая еда. Да, много раз раньше он говорил мне, что в старости остается только работа. Но разве…

Я изо всех сил старалась быть прежней, и Юра тоже. Мы ведь оба понимали, что не виноваты, что не чувства ушли, а жизнь лишила нас сил, наша двойная жизнь, болезни близких. Мы тянули сколько могли – и вот исчерпали свои силы.

как случилось, что именно секретарши и ученицы – а не родные дети – были с Юрой в больнице, работали с ним, кормили и помогали ему, потерявшему от множественных инсультов способность читать и писать?

Улыбающееся лицо, спокойный голос, доброжелательное отношение к присутствующим, внимание к каждому, кто говорил с ним перед началом, – ничто не выдавало волнения, которое он испытывал за час до выступления. Надо ли говорить, что читал лекции Ю.М. без бумажек?Улыбающееся лицо, спокойный голос, доброжелательное отношение к…

Остальные же наши встречи иногда длились два часа, иногда несколько минут перед отходом его поезда из Москвы. Иногда удавалось увидеться в Библиотеке имени Ленина, где он занимался почти в каждый свой приезд в Москву. Мы были абсолютно бесприютны, ибо молча, не обсуждая, взяли на себя обязательство жить и любить друг…

Ю.М. в ответ: «Отличие мое от вас состоит в том, что вы боитесь, как бы чего не вышло, а я – как бы не было стыдно уже через два года».

Каждый день наших встреч я отмечала в карманных календариках. Сейчас, когда я подсчитала, сколько дней всего за эти годы мы были вместе, то получилось 485 дней, то есть всего полтора года за двадцать два года нашей любви! И только одиннадцать дней из этих 485 мы были вместе каждую минуту.

У меня окончательно пелена спала с глаз, когда на третьем курсе арестовали Мишу Бурцева. Я, конечно, ни одной минуты не верила в «организацию» или в вину Миши. Как стало потом известно, донесла на него – из ревности к нашей дружбе – его собственная жена.