Цитаты из книг — Александра Олайва

Черный доктор тычет пальцем в карту. В этой связи в комментариях неожиданно начнут обсуждать толстые пальцы Черного Доктора. "Как он может такими пальцами держать скальпель?" - спросит кто-то из юзеров. Красная волнистая линия, отмечающая неверное написание, ясно видна, но она нажимает "отправить": ей наплевать. Другая:…

- Есть три признака одержимости демоном, - говорит Заклинатель. У него скрипучий самодовольный тенор. Тыча пальцем в потолок, он продолжает: - Аномальная сила, когда маленькая девочка переворачивает внедорожник, а я такое видел. - К первому пальцу присоединяется второй. - Внезапное понимание языков, которые данный человек…

Нельзя забывать о том, что сам мир прекрасен. Чешуйчатые спиральки еловой шишки, дугообразное течение реки, обкусывающей берег, оранжевое пятно на крыльях бабочки, предупреждающее хищников о противном вкусе. Это – порядок, возникший из хаоса, это – красота. И то, что она сама себя создала, делает ее лишь красивее.

Первая ошибка: установив по компасу необходимые шестьдесят два градуса и повернувшись лицом в нужную сторону, он устремляет взгляд в землю и идет. Он боится пропустить флажок, если знак будет спрятан в высокой траве. Разумное соображение разумного человека. Однако он забыл о доказанном, хотя и необъяснимом факте: люди с…

Мир, в котором я сейчас перемещаюсь, – это преднамеренно искаженная людьми красота природы. Мне не следует об этом забывать. Надо это принять. Я это приняла.

Это похоже на детскую игрушку для рисования спиралей: ручка двигается по бумаге, направляемая пластиковым шаблоном. Узор, но потом что-то смещается – и хаос. Некомпетентность и неразбериха соединяются воедино. Добрые намерения уступают место инстинкту самосохранения.

«В потемках» и не претендует на точное изображение выживания в дикой местности. Это обманка, это было прямо сказано после того, как им дали фразу для выхода. Это шоу не про выживание в лесу, а про то, как люди ломаются: проверка, как далеко каждый из участников зайдет, прежде чем сдаться.

Я когда-то прочла, что атомы со временем так мигрируют, что во всех ныне живущих есть хотя бы один, который когда-то был частью тела Шекспира. Так наши предки становятся едиными, и когда-нибудь твои атомы тоже станут всеми. Со временем те атомы, которые все вместе составляют мою кожу, мои кости, мой мозг, мои волосы, и…

Когда умерла моя бабушка, отец впервые на моей памяти заговорил о небесах. Механизм преодоления стресса от потери. Я видела, как это неожиданное проявление веры помогло ему развеять горе. Что до меня, то у меня осталась ее подвеска: продолговатый опал, который мерцал у меня на ладони и напоминал про ее мудрость. Не помню,…

Он встает на колени и берет элементы своего устройства для разведения огня: изогнутый деревянный лук с натянутым оленьим сухожилием, тонкую деревянную дощечку, веретено толщиной с большой палец из более твердой древесины, камень размером с ладонь и растопку из скрученной сухой травы и измочаленного лыка. В считаные…

убежище получается в форме изящного навеса. Его ставят в двадцати пяти метрах ниже вершины, на плоском участке, где на камнях почти нет мха. – Меньше мха – значит меньше воды, – объясняет Следопыт. – Значит, если пойдет дождь, нас не зальет стоками.

надо начинать с общей картины. Не ищи след, ищи тропу. На микроуровне ее легко потерять, тогда надо просто сделать шаг назад. Животное или человек, идущие по лесу, не всегда вытаптывают тропу, но цепочка следов остается всегда. Перевернутые листья, сломанные ветки – все в этом роде. Все, что недавно было потревожено,…

Политик не сможет стать американским президентом, не провозгласив себя богобоязненным человеком, а ярого неверующего нельзя считать претендентом на победу в шоу, которое стремится завоевать широкую популярность граждан, единых пред богом. Это нормальная деловая позиция.

Правило троек. Неправильный настрой может убить за три секунды, асфиксия может убить за три минуты, переохлаждение – за три часа, обезвоживание – за три дня, а голод – за три недели. Или за три месяца?

Пока я росла, учителя и школьный психолог говорили о «настоящей жизни», словно это было нечто отличное от школы. То же происходило и в университете, хоть я и жила самостоятельно в городе с восемью миллионами жителей. Я не понимала этого тогда, не понимаю и сейчас: что это за «настоящая жизнь», если не та, которой ты…

каким бы требовательным ни был тон человека и сколько бы раз он о чем-то ни спрашивал, он может вовсе не хотеть ответа.