Цитаты из книг — Готфрид Бенн

В мире есть еще нечто, призванное достичь абсолюта – любовь… там, где любовь и мысли ведут игру на равных, уже начинается тот высший мир, за который и борется человек в своих творческих дерзаниях

Нет другого человека, кроме человека высокого духа, т.е. человека, ведущего трагическую борьбу, история знает только его, только он антропологичен в полном смысле этого слова, ведь человек – это больше, чем просто набор инстинктов

Необычайно серьезные, трагически-глубокие слова о творчестве: «Говорящий ’литература’ имеет в виду ‘страдание’» (Бальзак); «Говорящий ‘творчество’ хочет сказать – ‘жертва’» (Валери); «Лучше испортить свое произведение и сделать его неудобоваримым, чем отказаться от того, чтобы в каждой фразе дойти до конца» (Томас Манн)……

человек находится не в конце своего развития, а в начале, и ему предстоят новые ступени эволюции… Процесс формирования внешнего облика в основном завершен, но еще остается сфера нематериального, где и будут происходить главные события… человек, вопреки мнению культурных меланхоликов, не кончится, если будет достоин себя,…

Один из самых счастливых даров человечеству – это, без сомнения, его плохая память. Она способна охватить не больше одного или двух поколений

Художник, как правило, асоциален, живет исключительно внутренней жизнью, он абсолютно не заинтересован в распространении, разъяснении и улучшении чего бы то ни было, он абсолютно не заинтересован в культуре. Он холоден, над материалом надо работать с холодной головой, идеи, чувства — все это по–человечески могут себе…

Если спросите, верю ли я, отвечу: вера лежит за пределами субстанции, с которой я работаю, она вне пределов моих обязательств и моих задач; в чем эти задачи и обязательства, мне известно не более, чем было известно всегда. Молитва и смирение — это заносчиво и претенциозно, это притязание на то, что я действительно ЕСТЬ…

... искусство статично. Его содержание — равновесие между традицией и оригинальностью; его метод — соотнесение массы и точки опоры. Этим и объясняется сущностная близость всех произведений искусства в культуре в целом — от раннеегипетских скульптур до картин Пикассо, от гимнов Междуречья и еврейских псалмов до…

Мне всегда было необычайно интересно наблюдать, как ученые–специалисты, даже и глубокие философы, неожиданно натыкались на свободное слово, к которому нельзя применить никаких формул, систем или исторически обусловленных наблюдений, никаких комментариев: Образ. Что тут начиналось! Полный провал! Стихоплет, сверчок, жалкий…

Здесь и сейчас, никаких “вообще”, никаких звездных порывов — это хороший принцип для двойной жизни, и на протяжении своей собственной двойной жизни, которая нельзя сказать чтобы всегда уж очень мне нравилась, я все время сознательно культивировал его.

Но и самой мысли приходит мысль о том, что в мире есть еще Нечто, призванное достичь Абсолюта, — Любовь — и что заповедано кротким посрамлять мысль добровольным самоуничижением; но ведь и заповедано: Любовью, но не тупостью; там, где Любовь и Мысль ведут игру на равных, уже начинается тот высший мир, за который и борется…

То, что во мне думало, оно существовало в своем собственном пространстве; то мое, что жило, придерживалось установленных и присущих моему окружению внешних форм и дружеской благожелательности. То, что думает, не терпит фальши, оно никого ни о чем не спрашивало и ни перед кем не отчитывалось, оно вообще не проявлялось…

ЭКСПРЕССИОНИСТ! В Греции чеканили монету В честь Сафо. У нас другой подход: Раз мозги не вышиб ты поэту, То тем самым предал свой народ!

7 мая 1936 года в газете “Шварцес кор” (“Черный корпус”) была напечатана большая разгромная статья, в которой обо мне писали так: ты, свинья — грязный боров — подонок — свинский извращенец, проваливай туда, где сидят твои дружки Керр, Тухольский и Кестнер. ... В сложившихся обстоятельствах невозможно было сделать вид, что…

В литературе творилось то же самое, что и везде. И здесь к власти приходили люди, или вообще не имевшие ничего общего с литературой, или соблазнившиеся новыми возможностями обогащения. На самом верху нередко оказывались законченные подонки. Не хочу переходить на личности. Когда сегодня я размышляю на эту тему, я говорю…

[из письма Клауса Манна Готфриду Бенну] Сегодня выясняется одна почти неизбежная закономерность: слишком сильная склонность к иррационализму ведет к политической реакционности, если не быть прямо–таки дьявольски осторожным. Вначале широкий жест против “цивилизации” — жест, насколько мне известно, слишком притягательный…

Но искусство по сути своей не может быть исторической силой, оно парит над временем и историей, его воздействие проявляется на уровне генофонда, на уровне внутренней человеческой субстанции — а это долгий и незаметный путь.