Лучшие книги Владимира Карловича Кантора

Написанный в жанре литературной сказки, роман лежит в русле традиций русской психологической прозы. Невероятные погони в подземных лабиринтах в аллегорической форме выражают нравственные метания современного молодого человека. Фантастический сюжет романа, за которым просматривается общеевропейская фабула легенды о крысолове, позволяет предположить к нему интерес как взрослых, так и детей.

Вниманию читателя предлагается второе издание книги Владимира Канто­ра - известного писателя, доктора философских наук, ординарного профессора НИУ ВШЭ, историка русской культуры - "Русская классика, или Бытие Рос­сии". Первое издание вышло девять лет назад, разошлось в течение недели, так что второе издание необходимо. Автор исходит из давно проводимой им идеи, что только имеющая высокую классику культура бытийствует в высшем смысле этого слова. Есть культуры этнографические - не более чем материал для по­левого исследования археолога или культуролога, и есть культуры, созидающие духовную жизнь человечества. Сам факт наличия высокой классики, которая творит свою страну для мира, позволяет преодолеть не только пространствен­ные, но и историко-временные границы и сохранить такую культуру как со­бытие мирового значения. Уточняя и развивая свою мысль, автор значительно переработал свою книгу.

Новая книга Владимира Кантора, писателя и философа, доктора философских наук, ординарного профессора НИУ-ВШЭ, члена редкол­легии журнала "Вопросы философии", известного историка русской мысли, составлена из статей, публиковавшихся в течение последних де­сяти лет в разных сборниках и журналах. Вместе с тем все они подчинены решению одной проблемы - выяснению взаимоотношения мифа и ре­альности в русской культуре. В.Кантор рассматривает такие мифы, как "Москва - третий Рим", миф двойничества, миф "народная правда", миф "Серебряный век", миф "безымянная Русь" и пытается показать реальность, стоящую за этими мифами. На взгляд автора, главная…

Книга посвящена одному из самых сложных романов "Братья Карамазовы" Ф.Достоевского.

Сборник В.Кантора ДВА ДОМА - дилогия, состоящая из повес­тей ДВА ДОМА и Я ДРУГОЙ. Объединяет их фигура повествовате­ля, который выступает одновременно и в качестве главного героя.
В дилогии создается тонкий психологический рисунок, запечатляющий моменты нравственного становления и особенности переход­ного возраста. Мы видим, как растет человек, изображаемый авто­ром, как меняются его взгляды под воздействием многих объектив­ных и субъективных факторов.

Вниманию читателя предлагается новая книга В.Кантора, в которой рассматриваются ключевые и наиболее провокативные вопросы русской ментальности. Автор полагает, что после всех пережитых страной катастроф, в том числе ментальных, речь должна идти о

Вниманию читателя предлагается новая работа Владимира Кантора, известного писателя, доктора философских наук, профессора Государственного Университета - Высшей Школы Экономики (ГУ-ВШЭ), члена редколлегии журнала "Вопросы философии".
Автор рассказывает о поисках русской культурой возможности построить имперскую идеологию, то есть идеологию, опирающуюся на идею общего блага для всех народов, населяющих Империю. На большом философско-литературном материале автор предлагает свое понимание развития России и русской культуры в течение последних двух столетий. Особое внимание уделяется пушкинскому представлению о роли Петербурга в русской истории.
В этом контексте заново прочитываются петербургский текст и творчество Пушкина, концепции Радищева и Тютчева, Вл.Соловьева и Достоевского, Л.Толстого и Каткова, спор о судьбе двух столиц, роль православия в решении Россией имперских задач, тема национализма как причины, повлекшей за собой гибель имперских структур сначала в сознании, а затем и в реальности.

Роман, написанный в 1986 г. и опубликованный впервые в 1990 г., был замечен читающей публикой в России и Западной Европе. Зло приходит к нам, а спокойный, обывательский мир хоть и видит его, но не может поверить, что безусловное зло и в самом деле возможно. Первое отдельное издание романа выходит под присмотром автора.

Вниманию читателя предлагается не совсем обычная книга. Ее аналогом могут быть разве только "Арабески" Гоголя, где художественная проза свободно сочетается с научными исследованиями и эссе. Гоголь тем самым утверждал, что писатель един в своих двух ипостасях (как художник и как мыслитель). Вынеся в заглавие книги название жанра, Гоголь вполне как романтик играл с читателем. Тогда это, наверно, было понятно. Сегодня жанровый смысл этого заглавия в сознании широкого читателя забыт. Да и не только сегодня. Опубликованные в начале XX века Андреем Белым "Арабески" состояли в основном из статей, утратив жанровое своеобразие, слово "арабески" было воспринято как простое название. Но жанр "арабесок" соединяет философские и художественные узоры, вписывая их в общую канву человеческой судьбы. Арабески говорят о едином почерке человека, но в разных сферах. Этот жанр подтверждает старую идею романтиков о внутреннем единстве философии и искусства. В новой книге Владимира Кантора, известного писателя и философа, сделана попытка восстановить эту прерванную традицию.

В книге В.К.Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, профессора НИУ-ВШЭ, исследуются проблемы, поднимавшиеся в русской мысли в середине XIX века, когда в сущности шло опробование и анализ собственного культурного материала (история и литература), который и послужил фундаментом русского философствования. Рассмотренная в деятельности своих лучших представителей на протяжении почти столетия (1860-1930-е годы), русская философия изображена в работе как явление высшего порядка, относящаяся к вершинным достижениям человеческого духа. Автор показывает, как даже в изгнании русские мыслители сохранили свое интеллектуальное и…

В романе "Крепость" известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью - ответственностью судьбы. "Коротенький обрывок рода - два-три звена", как писал Блок, позволяет понять движение времени.
"Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях. А в общем основные темы просты и жутковаты: любовь, насилие, смерть", - так анонсировало этот роман издательство имени Сабашниковых в 1992 г.
К сожалению, по независящим от автора и издательства обстоятельствам, роман так и не вышел в те годы. Первая его публикация состоялась в 1996 г. в журнале "Октябрь" (очень сокращенный журнальный вариант). Эта публикация, однако, обратила на себя внимание критики, роман был номинирован на премию Букера. В 2004 г. расширенный (хотя по-прежнему неполный) вариант романа отдельным изданием вышел в издательстве РОС-СПЭП, имел рецензии, хотя, как кажется, публику могло смущать, что художественный текст был опубликован в сугубо научном издательстве (серия "Письмена времени"), где место отводится не собственно прозе, а дневникам, мемуарам etc. Тем самым "Крепость" (как писала критика) стала в восприятии публики прежде всего "документом эпохи", а ее художественное начало поневоле отошло на второй план.

Предлагая вниманию читателя новое издание "Крепости" в авторском, полном варианте, наше издательство уверено, что роман будет прочитан людьми, сохранившими вкус к высокой трагедийно-философской прозе.

Новая книга Владимира Кантора, писателя, философа, историка русской мысли, посвящена творчеству Ф.М.Достоевского в несколько неожиданном аспекте. Автор рассматривает романы писателя как высказывание своего рода библейского пророка, посланца Бога, обличающего пороки и недостатки своих современников. Достоевского пугала судьба страны, которая порой казалась ему (особенно в "Бесах") оставленной Богом, страны, где торжествует нечисть, а правда и добро...

Здесь исследуется одна из коренных проблем отечественной литературы и философии 19 века «о выживании свободной личности» - о выживании в условиях самодержавного произвола, общественной дряблости, правового нигилизма и народного бескультурья.

В книге предпринята попытка демифологизации одного из крупнейших мыслителей России, пожалуй, с самой трагической судьбой. Власть подарила ему 20 лет Сибири вдали не только от книг и литературной жизни, но вдали от просто развитых людей. Из реформатора и постепеновца, блистательного мыслителя, вернувшего России идеи христианства, в обличье современного ему позитивизма, что мало кем было увидено, литератора, вызвавшего к жизни в России идеологический роман, по мысли Бахтина, человека, ни разу не унизившегося до просьб о помиловании, с невероятным чувством личного достоинства (а это неприемлемо при любом автократическом режиме), - власть создала фантом революционера, что способствовало развитию тех сил, против которых выступал Чернышевский. Бесы заняли место реформатора (используя его нравственный капитал невинно загубленного человека). "В одной этой действительно замечательной биографии мы подошли к Древу Жизни, - писал Василий Розанов, - но - взяли да и срубили его". Слишком долго его имя окормляло его противников. Пора увидеть носителя этого имени в его подлинности, расколдовав фантом, который подарила ему злая судьба. По мере сил автор попытался это сделать.

О современной эстонской литературе.