Цитаты из книг — Ксения Ладунка

... те, кто вешает ярлыки, сами ничего не знают наверняка… Только ты можешь знать, кто и что ты есть.

– Мое бьющееся сердце принадлежит тебе, – говорю, глядя ему в глаза. – Как красиво ты говоришь… – отвечает Том и тянется рукой к моей щеке, касаясь ее. – Просто я влюблена.

Он поднимается пальцами к моей шее. Я тянусь за его лаской, к его руке, а потом медленно опускаюсь к лицу. Останавливаясь в миллиметре от его губ, я спрашиваю: – Ты опять хочешь сделать мне больно? Том перемещает руку с моей шеи вверх и зарывается пальцами в волосы. Говорит: – Не в этот раз.

Самая ужасная часть расставания – это просыпаться по утрам. Просыпаться и пару минут без всяких мыслей смотреть в потолок, а потом резко все вспоминая. Чувствовать обрушившиеся на голову ужас, боль и страдание. Терпеть и вставать, идти умываться, ходить есть, просто ходить.

Глупые мысли, мне ведь было всего пятнадцать. Ребенок не может так думать. Не может ощущать себя мертвым. С чего бы? Он же ребенок, он всегда счастлив и беззаботен. Взрослые считают именно так, а значит, это правда. Они же взрослые, у них опыт и понимание жизни, а у меня - ничего.

Когда происходит что-то по-настоящему серьезное, ты перестаешь думать о мишуре, из которой буквально состоит твоя жизнь. Люди познаются в беде. Все нуждаются в поддержке во время тяжелых испытаний. И совершенно неважно, что они говорили друг другу до того, как произошло несчастье.

Я смотрю на заказы, следующий - Тома. Делаю ему кофе, а когда смотрю имя, которое мне нужно написать на стаканчике, то заливаюсь краской. На чеке написано: "Мужчина моей мечты". "Заказ для мужчины моей мечты готов" - так это должно звучать.

Оказывается, любить - это больно. Я всегда думала, что любовь станет моим спасением. Что она сможет вытащить меня со дна. Но теперь я понимаю - это так не работает. Сейчас я еще ниже, чем была до того, как влюбилась.

Я сжимаю челюсти и обнимаю колени. Чувствую себя мертвой. Удивительно, но, оказывается, смерть можно чувствовать.

Самая ужасная часть расставания - это просыпаться по утрам. Просыпаться и пару минут без всяких мыслей смотреть в потолок, а потом резко все вспоминая. Чувствовать обрушившиеся на голову ужас, боль и страдание.

- Завтра в восемь у меня самолёт в Лос-Анджелес. Поедешь со мной? - Зачем? - говорю. - А зачем тебе оставаться здесь? - Чтобы не видеть тебя, придурок! 

Я вспоминаю, почему начала употреблять. Разложение, подавленность, депрессия. Апатия, тоска, паника. Это и многое другое, из чего состоит мое «светлое» сознание. 

Наркотики - странная вещь. Под ними кажется, что целуешь самого любимого человека на планете, даже если на трезвую голову ничего к нему не чувствуешь. Вот и сейчас: наш поцелуй взрывает меня изнутри, по венам растекается сумасшедшая любовь. Прямо сейчас я люблю этого придурка самой безумной любовью, какая только…

По правде говоря, я действую на автомате, во всем этом хаосе тянуть к порядку, спокойствию и защищённости. Том тоже пьян, но сейчас он больше остальных подходит под эти понятия. Он выводит меня на улицу, сажает в такси и отвозит туда, где, по его словам, «все будет хорошо».

Мы с ней очень контрастные - самые настоящие инь и ян. Ее темная кожа и моя светлая, но покрытая калифорнийским загаром. Ее длинные, ухоженнее чёрные косы и мои белые, короткие, выцветшие на палящем солнце волосы. Ее карие и мои голубые глаза. 

Проходят мучительные три секунды до того, как я погружаюсь во тьму. Она медленно обволакивает меня, утягивая глубоко на дно. Все мирское отпускает, все проблемы, вся моя личность отходит куда-то в небытие. Остаётся только оно. То, ради чего я шла сюда десять километров пешком среди ночи.