Татьяна Степанова: по следам громких дел

В марте в издательстве «Эксмо» вышла моя новая книга «Циклоп и нимфа». Было очень приятно рассказать LiveLib и вам, мои дорогие читатели, о том как создавалась эта и остальные мои книги.

1. Как вы начали писать и почему именно детективы? Желание ли это поделиться опытом или что-то еще?

В детстве и юности я любила рассказывать страшные истории, которые сама сочиняла. Кропала стишки в университете. А после юрфака МГУ хотела идти в Институт права, но надо было перед аспирантурой отработать два года, и я пошла по стопам родителей в систему МВД и очутилась в Химкинском УВД в роли начинающего следователя. Суровая реальность профессии так меня подкосила, что я через два года работы очутилась в госпитале с травмой позвоночника. Два месяца в госпитале и полтора в нашем санатории на реабилитации – времени было хоть отбавляй. И, чтобы отвлечься от грустных дум о болезни, я там стала сочинять маленькую повесть – детективчик из Серебряного века, полный «страшных опасностей и ужасных приключений», – как развлечение себе. К моему удивлению, эта повесть «Пятнистая Смерть» сразу же была напечатана в нашем журнале «Милиция» (тогда еще милиция была). А меня после этого сразу взяли криминальным обозревателем Пресс-центра ГУВД Московской области, где я и проработала без малого 20 лет как полицейский журналист, вела полосу нашего ГУВД в газете МВД «Щит и Меч». И писала мои детективы дальше.

2. Расследования в жизни, расследования в книгах, которых уже несколько десятков… нет ли ощущения пресыщенности криминальными загадками?

Нет у меня никакой пресыщенности жанром детектива – это потрясающий многослойный жанр, который вмещает в себя все. Он крепко удерживает внимание читателя интригой расследования, а истории, которые я рассказываю, могут быть с элементами и хоррора, и любовного романа, исторического романа, социальной сатиры, фарса, мистического триллера, страшной сказки. И все это вмещает детектив!

3. Есть ли какие-то детали внутренней кухни УВД, которые вы сознательно не выносите в книги? Почему?

Есть такие детали. Это профессиональные тайны и секреты работы. И про них я не скажу. Почему не выношу на суд читателей – тоже вам не скажу. А зачем вам знать? Любопытство – особенно, когда это касается профессиональных полицейских тайн, – грех.

4. Есть ли у вас соблазн, как у представителя ведомства, несколько приукрасить его работу и сотрудников? Представить следователей этакими супергероями?

Никакого соблазна приукрашивать деятельность сотрудников правоохранительных органов у меня нет. Я сейчас не представитель ведомства, я подполковник полиции в отставке, я писатель, для меня главный принцип – свобода творчества. Я пишу так, как считаю нужным. К нынешним следователям я вообще отношусь очень критично. То, что сейчас из себя представляет Следственный комитет, меня настораживает. У меня героев в романах – следователей практически нет. Как они работают, меня не устраивает сейчас. Мои герои в полиции это в основном сотрудники розыска, сотрудники УВД, эксперты-криминалисты. Ну и коллеги из других ведомств. А супергерой в полиции – это всегда такая трагикомичная фигура: на задержании – да, жизнью рискнул, супергерой, а потом или напился, или жестоко влюбился и подрался.

5. Как ваши коллеги относятся к вашим романам? Читают ли?

Мои коллеги всегда относились к моим романам хорошо. Те, с кем я работала и дружу до сих пор. Всегда меня поддерживали. Сейчас я от многих слышу – пиши как есть, без купюр. Что я стараюсь и делать. Но в последние годы слышу, порой, и другие разговоры – мол, пишешь не то, не так, как следует об этом сейчас писать, непатриотично, критикуешь… Мол, отбиваешься ты от нашей маленькой сплоченной корпорации силовиков, к которой принадлежишь по рождению, по всему образу жизни, духу корпоративному, родственным связям, наследству... Я отвечаю на это – я писатель, пишу и рассказываю о том, что вижу и наблюдаю сейчас, в том числе и о всех болевых точках. И о том, что меня категорически не устраивает сейчас.

6. Как вы считаете, необходимо ли обладать особой экспертизой, чтобы писать о специфических профессиях? Кажутся ли вам неловкими или неправдоподобными книги о следователях, написанные “просто” писателями?

Я думаю, что любую профессию, к которой принадлежит твой персонаж, писатель должен изучить. Много же нюансов разных. Сейчас невозможно писать о работе полиции, не разбираясь в вопросах современной криминалистики, не зная о научных подходах к сбору и исследованию доказательств, не зная судебной медицины, психиатрии. Все это реальные вещи, и писатель-детективщик должен быть в них сведущ – в вопросах уголовно-процессуального права, судебной системы. Это необходимо, чтобы не допускать ляпов и не выглядеть наивным простаком, когда пишешь о серьезных вещах.

7. Используете ли вы случаи из практики для своих сюжетов? Законно ли это вообще?

Я использую случаи из практики в романах. Из своей практики криминального обозревателя Пресс-центра ГУВД Московской области, – а мы были в гуще событий и имели информацию по многим очень резонансным, знаменитым делам. Я использую случаи из практики моих коллег и друзей – сотрудников розыска, криминалистов, адвокатов, прокуроров, судей, про которые они мне сами рассказывали. И я использую случаи из практики моих родителей, – а они были известными людьми в системе МВД и имели массу высокопоставленых и хорошо осведомленных знакомых и друзей, у которых тоже были свои интереснейшие истории. Так что у меня большой багаж в этом плане, и большой запас такого, о чем вы вообще никогда не слышали и не читали даже в газетах в криминальной хронике. Так что прочтете в моих детективах.

8. Есть ли у вас любимый тип преступления или преступника, о котором интереснее всего или легче всего пишется?

Любимый тип преступления – конечно, убийство! Кто бы сомневался? На том стоим. А любимый тип преступника – это убийца и он же жертва обстоятельств, которые подтолкнули его к совершению преступления. Это всегда очень сложный типаж, противоречивая натура, неоднозначный характер. Ничего черного и белого – сплошные полутона. Обожаю с такими персонажами работать. Это подарок писателю. Профессиональный кайф. Вообще я своих «плохишей» очень люблю. В них вкладываешь максимум работы и эмоций.

9. Вы написали уже около четырех (или пяти?) десятков детективных романов. Как спасаетесь от профессионального выгорания?

Я не понимаю, как может быть у писателя профессиональное выгорание. Это же такая радость, это счастье! Я предвкушаю каждую свою новую книгу. Мне не терпится работать, когда я отдыхаю или собираю материалы.

10. Есть ли у вас особые ритуалы, связанные с писательством? Как вы входите в “рабочее” состояние?

Особого ритуала нет. Как вхожу в рабочее состояние – я просто просыпаюсь утром, открываю глаза. Пью свой утренний кофе и сажусь к столу за ноутбук. Писать. И пусть весь мир подождет.