Рецензии на книги — Гастон Башляр

Совершенно недавно мне приснился причудливый сон. В нём я видел пыльную комнату с плотно занавешенными шторами, через которые пробивались первые лучи раннего солнца, демонстрирующие сквозь крохотные щели скупое пространство меблированных углов и танец податливой пыли. "Скоро наступит рассвет..." - подумал я и огляделся вокруг. Несмотря на раннее утро, до сих пор мягко мерцали огарки свечей, позволяя рассмотреть обстановку и понять, что я очутился в комнате с мебелью подобранной во времена Викторианской эпохи. В помещении был длинный лакированный стол, несколько стульев, стены были украшены поверхностью старых картин, а на полу лениво разлегся огромный ковёр с самым коротким размером приятного ворса. Внутри её, помимо меня находились три человека. Их было сложно узнать в пространстве…

Эта достаточно необычная книга посвящена изучению "образов счастливого пространства". Необычная потому что непросто выделить её жанр. Это частью трактат по феноменологии, частью исследование о поэзии, частью и вовсе напоминает мистические сочинения. Всё вместе получилось замечательно, хотя и совершенно неровно. Первые главы, посвящённые дому, сильнее и основательнее последующих; книга по мере прочтения начинает немного напоминать сборник эссе, а не цельный труд. Читается она легко и интересно и, пожалуй, будет интересна всякому, кто так или иначе сообщает своё существование с творчеством как таковым, в чём бы оно не выражалось. Плюс эту работу можно назвать настольной книгой интроверта. Львиная её доля посвящена обсуждению закрытости как таковой, как стремлению сохранить безопастность,…

Когда художники жаловались Леонардо да Винчи на недостаток вдохновения, мэтр советовал им задумчиво взглянуть на трещины в старой стене. Другими словами, он предлагал им воспользоваться наиболее действенным средством борьбы против творческого бессилия — грёзой. Существуют, однако, характеры, для которых блуждания по лабиринту извилистых линий, по желобкам в причудливой лепнине, или по морозным узорам стекла представляют собой полноценные путешествия, во время которых на них нисходит совершенный покой, «обретающийся где-то на границе бытия и небытия».

Такого рода путешествиями-сновидениями полнятся страницы книг великого мечтателя и книгочея Гастона Башляра, неутомимого исследователя человеческого воображения, космических образов и психологии грёз. Этот философ сумел стать современным в…

Что Башляр, что Юнг - а они оба ищут, кажется, одно и то же, хотя и разными путями, - оба завораживающи и суггестивны в теории, то есть в пересказе, и раздражающе, невыносимо скучны на практике - так же, как нам бывают скучны пересказы чужих снов (а то и хуже - чужие размышления вслух по поводу собственных снов). Тем не менее, Башляр > Юнг - именно потому что феноменолог и работает с образами как таковыми, а не пытается выстроить из них стройную знаковую систему, где на всякое означающее найдется своё означаемое и всё сводится, по сути, к трудностям перевода. Впрочем, книжечка эта, как ни крути, меня стимулировала - в Башляровых же терминах - так что, в его же системе ценностей, свою задачу она выполнила

Превосходный образец современной философии , ищущей ответы на вопросы - почему подвал тёмный , человек прямой , а речь мягкая.. Заставляет прикусить язык над словами-паразитами и даёт возможность уютно провести пару вечеров с умным автором.

Смешно, когда Башляр долго и обстоятельно расписывает, почему в исследовании так важно не опираться на интуитивные первичные впечатления и как непонимание этого веками тормозило развитие науки, а потом выдает телеги типа:

Нам пока не удалось разработать общую теорию, но мы убеждены в существовании некой связи между учениями о четырех физических элементах и о четырех темпераментах. Во всяком случае, души мечтателей, чья фантазия отмечена знаком огня, воздуха, воды или земли, оказываются весьма несхожими. Вода и огонь, в частности, остаются врагами даже в воображении, и тот, кто слышит лепет ручья, едва ли способен понимать того, кому внятны песни огня: они говорят на разных языках. Развивая, в самом общем виде, эту Физику — или Химию — воображения, мы с легкостью придем к теории…

В состав книги входит два самостоятельных произведения, но фактически объединенных одной концепцией. И если Бергсон исследовал процессы творческой эволюции полагаясь на научные факты, то Башляр находит упоение в другой плоскости; в данном случае, французский философ оставив научные изыскания предался безудержному полету фантазии, трактуя основные постулаты феноменологии на новый лад; вдохновлением можно считать произведения Рильке, Бодлера, Рембо, которых автор не единожды упоминает на страницах своего исследования. "Поэтика пространства" - это истинная феноменология духа жилища, когда человек и его дом отождествляются. Творческий порыв произведения "Пламя свечи" - это огонь свечи, вертикальность пламени. Башляр плавно развивает тему, не сдерживая себя простыми философскими рамками,…

Знаменитый французский критик науки, автор понятия "эпистемологического разрыва" и неутомимый апостол динамичной рациональности Гастон Башляр, несмотря на ярую нетерпимость к "реалистическому мышлению" и защиту чистоты научного языка от скверны "эпистемологических препятствий" (также понятие Башляра, подразумевающее под собой сразу и контрпродуктивную интуицию в сфере обыденного знания, и инерционность психологических привычек, и метафоричность общеупотребительного языка, искажающего своей упрощающей образностью внеположные объекты научного мира, требующего своего независимого языка описания - всё то, что прерывает гносеологическую функцию), как ни странно, уделил большую часть своей творческой жизни психоаналитическому анализу грёз воображения, обширным экспозициям образов материальных…

Книжка куплена в 1994 году и с тех пор до 2008 года валялась нераскрытой. Наконец, прочел. Довольно остроумно. Пламя и «комплексы» Прометея, Эмпедокла, Новалиса, Гофмана… Наиболее интересна связь сексуальности и овладением навыками разведения огня: «объективная попытка произвести огонь путём трения вызвана совершенно интимными опытами» (с. 35). Доисторические корни всякого там «пламени страсти» проясняются. Но в целом, конечно, Башляр сочинил все это в эпоху, слишком отличную от нынешней.