Джефф Вандермеер: «Успех меняет аудиторию, до которой я могу донести экологическое послание»

В новом романе Джеффа Вандермеера «Колибри Саламандра» ( Hummingbird Salamander ) безымянная главная героиня представлена на первых страницах с ключом от банковской депозитной ячейки. Внутри она находит чучело колибри и записку только c тремя словами (и шестью точками):

Колибри
......
Саламандра
— Сильвина

Это загадочное сообщение начинает пронизанный паранойей триллер о теории заговора в ближайшем будущем; но такой, в котором резкие грани и предполагаемый суровый реализм традиционного триллера сливаются во что-то более запутывающее, сюрреалистичное и вызывающее воспоминания; исследование идентичности, готическую семейную драму, притчу об экологической катастрофе и этике терроризма.

Как укажет чучело колибри, эти три слова представляют собой не что иное, как секретный код. «Джейн Смит», как она представляет себя читателю («если это поможет»), сразу холодно сообщает нам: «Предполагается, что я умру к тому времени, когда вы это прочтете». И на протяжении большей части романа таинственная Сильвина, которую она преследует, тоже кажется мертвой. Нет очевидной причины, по которой «Сильвина» должна была обратиться из могилы к «Джейн» – замужней женщине средних лет, работающей в сфере безопасности систем.

В некотором смысле, раскрытие этой тайны – иллюстрация того, как сам Вандермеер, ведущий писатель странной и фантастической литературы, находит путь в своих романах. Он начинает с того, что Джон Фаулз называл «личинкой»: «сильно заряженный образ – я бы не сказал "символический", потому что тогда люди думают о Фрейде и тому подобном, а я не люблю установившийся символизм, – я чувствую, имеет вес, дополнительный смысл, связанный с каким-то персонажем в исходной ситуации или дилемме».

Тогда работа выполняется не за столом, а под одеялом. «Иногда я говорю своему подсознанию, ну, вы знаете, я хочу глубже исследовать эту вещь. И перед тем, как лечь спать, я сознательно думаю о персонаже, а затем просыпаюсь утром с каким-то откровением». Он смеется: «Это кажется довольно ленивым способом, но для меня это работает так. Я действительно верю, что нужно быть очень строгим к механическому писательству и оставлять подсознанию или органике то, что к нему не относится».

Вандермеер делает заметки, зарисовывает сцены, начинает понимать, куда может прийти сюжет – чаще всего он делает это, когда работает в саду или гуляет неподалеку от своего дома во Флориде. Только когда у него накапливается «достаточно такого мусора», он начинает превращать его в историю. Он имеет в виду «мусор» в буквальном смысле этого слова: «Возможно, заметки на листьях: у меня был странный опыт в походах, когда у меня заканчивалась бумага и мне приходилось выбирать правильный вид растения, листья которого переживут остаток недели».

Использование листьев для черновиков – это почти совершенный образ для Вандермеера, чья научная фантастика (если ее можно так назвать), кажется, противоречит научно-фантастической традиции, которая подчеркивает технологическое превосходство над природой. Он гораздо более Тварь из Болота, чем робот Робби. Произведением, которое принесло ему внимание широкой аудитории, была трилогия «Южный предел», о дикой местности в США, которая начинает возвращаться к природе самым пугающим образом – попадая под контроль своего рода квази-разумного гриба, который преобразует время и пространство – и последующий роман Борн , главным героем которого был гигантский летающий медведь.

«Я не думал, что многие писатели действительно понимают нечеловеческих существ, – говорит он. – У нас не получалось. Я слежу за исследованиями в области поведения животных; я читаю много материалов по этой теме. И я читал много художественных книг, которые мне очень нравились, но было ясно, что, несмотря большую исследовательскую работу по анатомии, писатели полагались на усвоенные с детства идеи о поведении животных. Поэтому я специально [решил], что у меня будет огромная экологическая библиотека книг о нечеловеческих существах: я позволю просочиться этому в мое подсознание, чтобы мне не приходилось думать об этом как об исследовании, и это станет своеобразной отправной точкой».

Даже самые фантастические элементы его работ подкреплены этой идеей. Например, для «Колибри Саламандры» он привлек своего друга-биолога – коллегу из колледжа в северной части штата Нью-Йорк, где Вандермеер писательствовал, – чтобы он создал колибри и саламандру: «Для меня было очень важно, чтобы их создал настоящий биолог, потому что это более реалистичный роман. Но с точки зрения повествования было интересно реагировать на факты, которые я не мог изменить. Таково было правило: факты я менять не мог».

Эти животные создают основу для романа: «Это два существа, действительно олицетворяющие климатический кризис – колибри, так как им приходится далеко мигрировать, что показывает их подверженность засухе или освоению диких земель. И саламандры, потому что они очень восприимчивы к загрязнению, так как они дышат, в основном, через кожу. Мне нравится идея одного остающегося на месте вида и одного, мигрируещего очень далеко. И затем было правильное ощущение, когда я произнес «Колибри Саламандра», в отличие от, скажем, ну, не знаю, «Колибри Капибара».

По его словам, успех «Южного Предела» был одновременно и благом, и источником легкого раздражения: «Как вы можете косо смотреть на то, что так хорошо принято? Но поймите, я был полноценным писателем в течение семи лет; и, в некотором смысле, я горжусь этими семью годами больше всего. У меня были достаточно успешные книги, чтобы продолжать публиковаться, что является обычным состоянием писателя. В США, думаю, трилогия ]"Южный предел" … напечатан тиражом более миллиона экземпляров. Моя предыдущая книга была выпущена тиражом в 20 000 экземпляров. Было очень раздражающе иметь карьеру, в которой я получил несколько наград и книги, получившие признание критиков, и потом услышать от одного из интервьюеров: каково это – быть успешным после неудачи?»

Аннигиляция , первая книга трилогии, была превращена в триповый и широко известный фильм 2018 года Алекса Гарланда, хотя Вандермеер хихикает, когда я спрашиваю, что он из него понял: «Это всегда такой странный вопрос», – в конце концов отвечает он заметно высоким голосом: «Потому что я люблю работы Алекса Гарланда… Но фильм был настолько не по книге. Не было тем, связанных с окружающей средой, и отсутствовали некоторые другие, казавшиеся мне важными вещи…» Он продолжает говорить о картине в приятном ключе, и о том, как она расширила его аудиторию, но звучит это так, как будто фильм был отнесен к «извлеченным урокам».

Тем не менее, по его мнению, успех «Южных пределов» «определенно меняет аудиторию, к которой я могу обратиться с экологическим посланием». Экологизм Вандермеера лежит в основе его работы и его жизни. Он только что присоединился к правлению хранителей реки Апалачикола, работающему над защитой жизненно важной речной системы США, использовал социальные сети для краудфандинга покупки необходимых участков земли, а гонорары от «Колибри Саламандры» поступают в организацию под названием Trespass, которая проводит кампании против незаконной торговли дикими животными. Он говорит, что у него нет темперамента для баллотирования на выборные должности, но политика – с глубоким зеленым уклоном – вызывает у него серьезную озабоченность.

«Я очень стараюсь не превращать это в связную историю о моей жизни», – говорит он, когда я спрашиваю его, как развивались его экологическая обеспокоенность и художественные произведения. «Но это правда, что все, что я помню из своего детства на Фиджи – это удивительные дары природы, и как я вырос на море. А затем был переезд во Флориду ... мы живем на севере Флориды, которая – я даже не знал об этом пару лет назад – держит 10-е место в США по разнообразию биологическх видов и 30-е место в мире. Мы приближаемся по густоте к тропическим лесам Амазонки.

«Но есть еще и эта странная обратная связь с "Аннигиляцией", когда я начал получать приглашения в научные отделы, чтобы поговорить об экологических проблемах, чего раньше не происходило».

Сюжет «Колибри Саламандры» переносит главную героиню в мир, где торговля дикими животными и экологический терроризм сложно переплетены. Основная фигура, Сильвина, похоже, причастна к обоим явлениям. В какой-то момент рассказчик пишет: «Было трудно думать о Сильвине как о "террористке" или "убийце", сравнивая ее с людьми, с которыми она сражалась». Мне было интересно, насколько далеко необходимость спасения планеты может завести в преступлении закона?

«Показательно, что роман может быть лабораторией того, что не произошло и, возможно, не должно произойти, – говорит он. – Но все равно полезно исследовать [такие вещи]». Вандермеер отмечает, что множество «новых ограничений и законов», некоторые из которых были приняты как следствие терракта 11 сентября, сдерживают экологические протесты: «Даже такие вещи, как приковывание себя к дереву, могут означать, что вы сядете в тюрьму на 10 лет. На этой самой неделе во Флориде пытаются принять закон о борьбе с протестами, означающий, что если вы даже сойдете на проезжую часть с тротуара, вас могут арестовать во время акции протеста по любому поводу, включая проблемы окружающей среды, и вы попадете в тюрьму, независимо от уровня агрессии».

Кстати, этот колибри появился очень давно. Когда Вандермееру было восемь лет, он испытал то, что он называет «галлюциногенным опытом», в отеле на склоне горы в Куско, Перу. Заболев горной болезнью и астмой, изолированный для кислородной терапии, он выглянул в окно и увидел двух колибри, обхаживающих друг друга в полете. «Это было действительно фантастично, просто потому, что я был полностью вне действия, пока смотрел – и они исчезли до того, как мои родители вошли в комнату. Думаю, с тех пор я как бы пытаюсь осмыслить этот опыт».

Роман «Колибри Саламандра» Джеффа Вандермеера опубликован Fourth Estate

Сэм Лейт (Sam Leith)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ