О романе «Остаток дня» Кадзуо Исигуро

Какой смысл беспокоиться о том, что можно или нельзя было сделать, чтобы контролировать ход своей жизни? Конечно, достаточно того, что такие, как вы и я, по крайней мере пытаются внести свой небольшой, но истинный и достойный вклад. И если кто-то из нас готов пожертвовать многим в жизни, чтобы преследовать подобные устремления, то, несомненно, это само по себе, независимо от результата, вызывает гордость и удовлетворение.

Остаток дня — это мечта о книге: соблазнительная комедия нравов, которая едва ли не волшебным образом превращается в глубокое и душераздирающее исследование личности, класса и культуры.
…
Г-н Исигуро виртуозно владеет идиомами строгого контроля, вкладывая их в уста Стивенса, что особенно выразительно заметно в том, как он управляет постепенным раскрытием непреднамеренного иронического смысла. За словами Стивенса всегда скрывается что-то еще, и это «что-то» в конечном итоге оказывается трогательной серией бросающих в дрожь откровений о потерянной жизни дворецкого — и, следовательно, мощной критикой социальной машины, в которой он является лишь винтиком.

Многое из того, что Стивенс рассказывает нам в середине романа, касается человека, которого он когда-то считал воплощением моральных ценностей. Хотя Стивенс слишком честен, чтобы не сообщить все компрометирующие факты о Дарлингтоне, он все еще настолько поглощен своей мечтой служить джентльмену с международной известностью, что продолжает пытаться стереть пятна на портрете его светлости. Это свойство одновременного признания и отрицания, откровения и сокрытия становится определяющей чертой личности дворецкого.

И все же, даже сквозь дрожащий пафос признания Стивенсом своего противоречивого идеализма и бесплодной жизни, в романе присутствует некая извращенная комичность. Столь долго живя самообманом, дворецкий может ответить на тупик, в котором он оказался, только тем, что искусно создает еще одну невинную мнимую реальность, которая позволяет ему подавить свои чувства и знания в погоне за новым, видоизмененным идеалом служения. В самом конце его повествования, думая о своем скором возвращении к мистеру Фаррадею и в Дарлингтон-холл, Стивенс размышляет о привычке этого веселого американца обмениваться шутливыми и дразнящими замечаниями, и он решает отточить свои редко используемые навыки шутливой беседы, чтобы лучше общаться со своим новым, более демократичным хозяином.

То, как Кадзуо Исигуро контролирует тон подавляющего и, вместе с тем, не прекращающего громко звучать голоса Стивенса от первого лица — ослепительно. Такова его способность изобразить дворецкого со всех сторон: его нежный юмор, едкую иронию, критику, сострадание и полное понимание. Примечательно также, что, читая этот поразительно оригинальный роман, мы продолжаем размышлять не только о старом дворецком, но и о его стране, ее политике и культуре.

Лоуренс Грейвер (Lawrence Graver)

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ