Курт Воннегут учит, как жить с интернетом

Автор: Джайя Саксена

Тральфамадорцы живут в четырехмерном пространстве. Вымышленная раса вселенной Курта Воннегута, более всего известная по его роману «Бойня номер пять», находит причудливым тот факт, что люди могут видеть лишь происходящее с ними в настоящий момент. Тральфамадорцы же «могут видеть, где бывала каждая из звёзд и куда она движется, так что небеса для них наполнены пытающими спагетти». Люди обречены только мечтать о будущем и помнить прошлое, и то, и другое в их умах туманно и забвенно. Для тральфамадорцев все и всё живёт в одном мгновении.

Однако знание является бесполезным без способности действовать. Когда Билли Пилигрим спрашивает, почему тральфамадорцы не пытаются предотвратить конец света, вызванный их пилотом, нажавшим на кнопку во время очередных испытаний летательных кораблей, те отвечают, что попросту не могут. «Он всегда нажимал её и всегда будет нажимать. Мы всегда позволяли ему и будем позволять. Момент так устроен».

На Земле я всегда цитирую статью о здравоохранении в Америке.
Всегда называю кого-то «умственно отсталым», не желая обидеть.
Постоянно говорю людям, что всё в порядке, и что я не сунусь в Мумбаи.
Каждый раз обнимаю друзей, которых вижу каждый день и которых больше никогда не увижу, хвастаюсь, что спёр ром из кампуса, громко объявляю, что буду писать в Твиттере о том, как люблю кого-то, кого на самом деле давно вычеркнул из своей жизни.

СМИ привели нас к некому ощущению, будто мы живём в будущем. Но наше прошлое всегда происходит сейчас, обращая нас в полу-тральфамадорцев. Любой, пролистав мою страничку на Фэйсбуке, которая существует с 2004 года, или кто удосужится поинтересоваться у Google-поиска, может найти мои старые блоги, увидеть всё, что я там размещала – каждое ошибочное мнение, пьяное фото и не многим понятную шутку – увидят чётко и ясно, как в момент, когда я это запостила. Мне 17, мне 24 и 31. Навсегда.

Для тральфамадорцев решение было простым: «Так тому и быть». Если все делают всё, что делали всегда, разочарование бессмысленно. Никто не меняется, ибо нет такого понятия как изменение. Словно прошлое каждого здесь, на всеобщем обозрении, словно никто не может солгать. Для людей всё не так просто. Мы надеемся стать старше и мудрее, но остаёмся связаны с нашим цифровым прошлым. (Мы можем отредактировать наши онлайн-заметки – хотя иногда я не могу удалить старый блог, неважно, сколь долго я буду слать мэйлы с просьбами администраторам сайта, – но другие могут сохранить изначальный вариант.) Стать мудрым сложно, когда каждый, кого мы встречаем, может увидеть ужасные вещи, что мы говорили в былые годы. Ещё сложнее, когда эти вещи могут обрушиться на нас в любой момент с сообщением вроде: «Мне по душе твоё высказывание».

Наше мнение друг о друге уже искажено памятью. Родители никогда не перестанут видеть в нас детей, нуждающихся в их помощи, даже когда мы повзрослеем. Мой бывший парень никогда не перестанет быть тем, кто назвал меня шлюхой за то, что у меня был секс до него, даже если (я надеюсь) со своей женой он будет обходиться лучше. Уверена, у подруги где-то хранится открытка, в которой я написала глупую шутку, каких уже не пишу.

Тем не менее, было проще переходить от момента к моменту, когда время было линейным, и прошлое могло оставаться в прошлом. Вкус большинства вещей тускнеет со временем, особенно когда заменяется новым. Но теперь интернет подкрепляет наши воспоминания и делает их чем-то большим – чем-то ближе к тральфамадорскому опыту, где все времена сосуществуют в едином моменте. Вместо далеких воспоминаний у нас есть доказательства – наши сияющие молодые лица, с улыбкой смотрящие на сегодняшних нас, напоминающие нам, где мы есть, где мы были и что мы делали. Каждый может встретиться с любой версией себя самого, когда пожелает, непрерывное слайдшоу о том, что мы не всегда были теми, кем мечтали стать.

Редактирование делает всё только хуже. Потенциальные работодатели содрогаются, если не находят ничего о твоём прошлом онлайн, и в перспективе ты можешь выглядеть как серийный маньяк. Более того, углубляясь в чьё-то виртуальное прошлое, можно проникнуться симпатией к этому человеку. «Нежелание поинтересоваться чьей-то виртуальной жизнью является признаком грубости, безучастности», – написала журналист Морин О'коннор после того, как парень отказался гуглить её прежде, чем узнает лично. Если есть вещи, которые мы можем узнать друг о друге, почему мы не хотим их узнать?

Было бы легче считаться с нашим прошлым, если бы все остальные поступали точно так же. Но все мои старые посты и фотографии в соцсетях не могут идти с заметками, рассказывающими, о каких из них сегодняшняя я жалею. В то время как тральфамадорцы разграничивали действия самих себя в разные времена, мы лишь делаем слабую попытку всё загнать в рамки. Я не спагетти вариантов тех выборов, что делала между 2009 и 2018 годами. Я и то, и другое, – неважно, насколько это противоречиво. Неважно, что я никогда больше не скажу, что говорила. Я сказала. Я всегда говорю.

Проблема в том, что мы слишком тральфамадорцы и недостаточно тральфамадорцы. Мы недостаточно контролируем наше прошлое, чтобы вскинуть зелёную руку с глазом на ладони и сказать: «Так тому и быть» – и мы не можем оставаться в блаженном неведении того, что происходит за пределами этого самого мгновения. И, даже оборачиваясь в прошлое, мы видим всё урывками и толчками вместо пылающих спагетти звёзд.

Когда Билли Пилигрим спрашивает, как тральфамадорцы справляются с тем, что видят всё плохое, что каждый когда-либо совершал, каждую войну, каждое эгоистичное решение, всегда, они отвечают, что просто-напросто стараются концентрировать внимание на хороших вещах: смотрят на то, что хотят видеть, и закрывают глаза на то, что видеть не желают, – ведь произойдёт в любом случае всё. Кажется безответственным поступать так, будучи человеком, – вроде «но он же всегда хорошо ко мне относился!» метода, чтобы оправдать обидчика. Мы не фантастичные инопланетяне из книг. Нам нужно найти способ считаться со всем тем, чем мы являемся.

Однако если мы собираемся научиться чему-то об устройстве памяти, течении времени и истории от этих фантастичных инопланетян из книг, вероятно, нам стоит взглянуть на то, как тральфамадорцы читают. «Это не какая-то особая связь между всеми участниками общения в книге, – говорит один из них Билли, – кроме того, что автор с осторожностью выбирал каждого из читателей, они, к тому же, видя всё единовременно, получают картину жизни, которая прекрасна, удивительна и глубока. Здесь нет начала, нет середины, нет конца. Нет неопределённости, нет морали, нет причины и следствия. Что мы любим в наших книгах, так это глубину множества невероятных моментов, показанных в одно мгновение». Когда тральфамадорцы читают, они не видят сюжета, ни даже персонажей. Они видят неизвестность, прикосновение человека. Это очень человечное искусство, способ, коим история отражает своего автора и её выбор. Это делает книгу прекрасной.

Если бы тральфамадорцы могли игнорировать течение времени, чтобы фокусироваться на едином прекрасном моменте, возможно, они могли бы делать и прямо противоположное. Мы можем помнить, что между одним сообщением десятилетней давности и сегодняшним днём есть бесчисленное множество версий нас самих, преображающихся и делающих разный выбор. И мы продолжим это делать до тех пор, пока не сможем оглянуться назад. Мы можем посмотреть на коллекцию обрывков воспоминаний на Фэйсбуке и просчитать траекторию так, что эти обрывки соберутся в единую картину под названием опыт. Я всегда тот, кем всегда был, разный и тот же самый каждый неповторимый миг. Пылающие спагетти, тянущиеся сквозь принадлежащее тебе время.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ