3

La última mujer y el próximo combate

У того тоже кто-то раз спросил, как, мол, вы ухитряетесь жить без жены и вообще без женщины? О чем же вы тогда все время думаете? И он, говорят, знаете, что ответил? "А думаем мы о той женщине, которую оставили, чтобы идти в бой".

"Последняя женщина и близкий бой" - так название переводится буквально и, по-моему, звучит оригинальнее, нежели довольно нейтральное "Прощай, любимая". Впрочем, к содержанию романа подходят оба варианта. Книга "о становлении революционной Кубы и об острых проблемах и нелегких поворотах человеческих судеб в ходе ломки старых общественных отношений в стране" принадлежит авторству кубинского писателя Мануэля Кофиньо Лопеза. Должно быть, на Острове свободы Лопез навроде Горького в СССР - почитаемый культурный деятель, обладатель государственных премий, "буревестник революции" и даже сотрудник министерств.

Революции как таковой в романе нет, Лопез затрагивает проблемы постреволюционные: на территорию лесного хозяйства, находящегося в бедственном положении, из Гаваны присылают товарища Бруно, которому поручено заняться благоустройством лесничества и близлежащих населенных пунктов. Поножовщина и стрельба случаются в самом конце и вкупе со своими последствиями занимают не более 20 страниц, а большая часть произведения состоит из описаний процесса разъяснительной работы Бруно и его товарищей, разговоров с агрономом о посадках, волнений в народной среде относительно того, отберут ли землю представители новой власти. Ах да, присутствует и контрреволюция в лице нелюдимого и раздражительного кубинца Сиако, в прошлом занимавшегося петушиными боями. Сопротивленца этого и его сообщников, которые имеют, кстати, начальников тоже в Гаване, представители нового революционного правительства одолеют-таки, к тому времени его признает и население поверенной Бруно территории. Революционеры справятся кроме и с последствиями случившегося наводнения, и с невежественным крестьянским недоверием; начнут застройку домов для вступивших в коллективное хозяйство, организуют электрическое освещение улиц, от которого жители юные и пожилые, никогда не бывшие в больших кубинских городах, будут в восторге.

Революционного пыла то есть много, да, но талант Лопеза проявляется в создании им характеров, особенно женских, и пересказе местных кубинских легенд и действительных историй, происходивших в народе; на испанском звучит это, уверена, чудесно, но увлекало и в просторечном русском переводе. Самой трогательной линией была, пожалуй, любовная - товарища Бруно и местной девушки Мерседес, которым так и не суждено было остаться вместе. И уж конечно я, со своим помешательством на всем южноамериканском, не могла не насладиться в процессе многочисленными мачете, сомбреро и примечаниями переводчиков относительно неведомых мне кубинских понятий.