4.5

В этой повести Федор Михайлович развивает свою излюбленную тему двойственности личности. Главный герой повести – Яков Петрович Голядкин. Это человек с болезненной мнительностью и чрезмерными амбициями, что побуждает его совершать эпатажные в глазах окружающих поступки. Кругом он видит врагов, интриги и заговоры. И вот, после публичного унижения, возвращаясь домой в крайне возбужденном нервном и психическом состоянии, он впервые встречает своего двойника. На следующий день выясняется, что этого двойника, Голядкина-младшего, приняли в ту же контору, где работает Голядкин-старший. Голядкин-младший - полная противоположность главного героя. Он наглый, хитрый, невоспитанный, идет по головам, постоянно меняет маски: где надо лебезит, где надо идет напролом (в отличие от Голядкина-старшего, который заявляет: «Маску надеваю лишь в маскарад, а не хожу с нею перед людьми каждодневно»). Двойник везде пытается занять место Голядкина-старшего, подменить его. Все дальнейшее повествование посвящено описанию бесплодных попыток борьбы главного героя со своим двойником, что напоминает борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами.

Двойственные впечатления принесло мне чтение этой повести. Надо сказать, что это одно из последних произведений, которые я не читала у Достоевского, и до этого все его произведения давались мне крайне легко, даже взахлеб. Но эта суетливая манера повествования, вернее суетливые мысли Голядкина, да и суетливость самого Голядкина, крайне тормозили для меня чтение. Но здесь, конечно же, дело во мне, а не в Достоевском. Насколько гениально он передал больное сознание Голядкина на фоне мрачного сырого ноябрьского Петербурга, что при чтении становилось от этого не по себе, эта болезненность ощущалась физически. Честно признаюсь, до конца я была уверена, что Голядкин болен. Что двойник – плод его воображения, как и впрочем многие события, которые происходят в жизни героя после появления двойника. Но это не так. Концовка повести меня совершенно завела в тупик. Много загадок для меня в ней. Безусловно, эта повесть не для разового чтения, а для глубокого анализа.

Интересно, что сам Достоевский о «Двойнике» писал следующее: «Повесть эта мне положительно не удалась, но идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил. Но форма этой повести мне не удалась совершенно <…> если б я теперь принялся за эту идею и изложил ее вновь, то взял бы совсем другую форму; но в 46 г. этой формы я не нашел и повести не осилил». Наверное, в контексте всего творчества Достоевского, соглашусь с этим.