3.5

Скажу сразу - роман, безусловно, заслуживает пятерки, так замечательно выписаны автором характеры, ощущения, чувства героев - но! мои эмоции настолько зашкаливали от некоторых поступков героев, и чувства, мной испытываемые, - настолько что-то запредельное для меня, такое гнетущее ощущение, что не могу себя пересилить и только потому - оценка на 3,5.
А ведь ознакомившись с некоторыми отзывами, скрепя сердце, взяла я в руки эту книгу. Конечно, если меня так испугали отзывы, чего ради тогда взялась я за нее? Аааа, вот тут-то сработало четко - "глаза страшатся, а руки делают". Да и право слово, похвалы этому роману я слышала, когда еще и читать не надумала.
А теперь - знакомимся с главой семейства! Уууу, ну таких самодуров мы и на отчизне встречали - кого не возьми из русских писателей, обязательно такой кадр встретится из серии "я хозяин, чего хочу - то и ворочу". Впридачу к самодурству, так тиранит своих близких, что, например, сыну и невдомек, с чего это батюшке пришло в голову отправить его в Калькутту, да еще на пять лет. Да все просто, лишь бы его сын, сын лавочника, не женился на прекрасной Агнес, отец которой тоже не семи пядей во лбу, а всего лишь башмачник.
Что-то неуютно, зябко становится, а ну-ка, девушки, а ну, красавицы, вас тут много... Оооо, а тут у нас кто, бабуля? Ой, ну это я сказала, не подумавши. Такое чудо в перьях, какая колоритная карга, да не просто колоритная, так и зловредная. Ой, а что она вытворяет на кухне, что даже собственный сын не выдерживает

она с бесконечными предосторожностями поджарила два толстых ломтя булки, с любовной старательностью подрумянив их сверху так, чтобы внутри они оставались мягкими, и, когда все было проделано к ее полному удовлетворению, положила их на том конце блюда, куда она сможет сразу дотянуться и быстро взять их себе, как только семья сядет за стол. Остальные ломтики она поджарила кое-как, не проявляя к ним никакого интереса

После того, как глава семейства приступил к еде, разрешалось начать и остальным, но их меню состояло, разумеется, из одного только чая с гренками; сигнал подала бабушка, жадно завладев своими мягкими ломтиками. Иногда, если ее сын бывал в особенно благодушном настроении, он милостиво уделял ей со своей тарелки лакомые кусочки, но сегодня она по его манере держать себя видела, что этого редкого угощения ей не дождаться, и безропотно удовлетворилась тем скромным наслаждением, какое могла доставить ей имевшаяся в ее распоряжении пища

— А? Что такое, Джемс? Как я ем?
— Да совсем так, как свинья, которая непременно вываляет или размажет свою еду по всему корыту. Неужто у тебя не хватает ума понять, что ты ешь, как жадная свинья? Влезет ногами в корыто — и счастлива и довольна. Что ж, продолжай! Веди себя, как животное, если уж ты до того опустилась! Неужели в твоем высохшем мозгу не осталось ни гордости, ни чувства приличия?

Ну ладно, прочь от противной бабки, ведь здесь еще две барышни, мамаша, и сынок - что, и все четверо пляшут под дудку старого мастодонта?
А вот и не угадали, по крайней мере, со старшей, Мери, уж она-то за словом в карман не полезет, нет, браниться, конечно, не будет, но свою точку зрения что ж не отстоять-то, но и то, это требует так много душевных сил, что их хватает ненадолго.
Да, когда человек ведет себя со своими близкими, как царь и бог, и они пресмыкаются перед ним - это вызывает и жалость, и раздражение, да просто злость. А другие люди? Ведь тоже на цырлах перед ним бегают. И есть ли люди, для которых его мнение - не закон? И кто же будет первым?
И вот мамаша семейства - ну как, как можно быть такой?! Готова прогнуться до такой степени, что просто невозможно. Готова не только прогибаться, но и собственных дочерей предать, да и заодно вытолкать взашей.
И тогда - что? Оказавшись вне дома (хоть и по названию) или же, скорее, домашней тюрьмы, чем окажется тогда изгнание из родного дома - спасением или проклятием?
И все-таки, сам Броуди - вспыльчивый, с неуемной гордыней, возомнивший о себе невесть что, тиранящий и буквально попирающий ногами своих домашних - когда все у него идет наперекосяк, вся его жизнь, - способен ли он что-то понять, переосмыслить? Или же нет? В его силах только набычиться, выставить рога, сделать вид, что он еще ого-го! и все, пуфф! сдулся!
По мере того, как прочитываешь книгу, меняется и отношение к герою книги. Если поначалу мной владели возмущение Броуди, гнев на него, ненавистно было само его отношение к людям, слова, что он выплевывал им в лицо, и на контрасте - его, казалось бы, доброе отношение к младшей дочери, но все равно, построенное на его гордыне, самолюбии выше некуда, бахвальстве, даже его единственное хорошее отношение тут же умаляется и приобретает отрицательные черты. Но дальше-то, что происходит - такое ощущение, что он, Броуди, своей грубостью, презренным отношением к людям, и наоборот, самого себя превозносящего - этим всем он аак бы привлекает к себе горести, тяготы, лишения, что сваливаются на его голову. Мы-то понимаем, что все это заслуженно, даже больше - что именно его заслуга в большинстве приходящихся на его долю испытаний. Но он, слепец, которому застилает глаза пелена гордыни, и обвиняющий в том других - он истинно в это верит. И, как ни странно, начинаешь его жалеть, и при этом ругаешь его за непрошибаемость. А дальше - все больше, все глубже погружается сам Броуди в пучину, которую сам и вызвал, своими же собственными руками.
Абсолютно противоречивое отношение вызывает Броуди. А ведь поначалу казался сотканным из всех возможных отрицательных черт, что невозможно было бы поверить, что он начнет вызывать даже жалость. Такое мастерство автора - просто изумительное, несмотря на тяжесть читаемого произведения. Но оно того стоит. Будит в нас мысли и ощущения, пусть и противоречивые, но нельзя быть неблагодарными автору за такую работу, происходящую в нашем уме и в душе.
А дети его - какие судьбы им обеспечила его тяжелая длань?! Мэт смог вырваться, но какой ценой? И вырвавшись из-под руки отца стал ли он счастливее? Не думаю.
Мэри. Говорят, страдания иссушают душу. Может быть. Но такую душу, как у неё, страдания закаляют, а ещё - очищают и облагораживают. Вопрос в том, многие ли добровольно согласятся очиститься и облагородиться такой ценой.
И, наконец, Нэсси. Казалось бы, её единственную все-таки любит отец, но и любовь его к ней всё та же гордыня, принявшая только вид любви. И разве такая любовь сможет принести ей счастье? Нет, увы, о счастье речь уже не идет, единственную любимую дочь он губит своим давлением, своми неадекватными амбициями, вот он уже угрожает ей, если что будет не по нему. И страх так прочно селится в душе Нэсси, дамоклововом мечом нависая, что деваться ей уже некуда.