4

Уффф… Я в восхищении!

Безудержный поток сознания. В одной из топовых рецензий написано, что это поэзия в прозе, а у меня при прочтении было ощущение, что это картины, описанные словами, настолько живописны эти образы и сцены.

Жизнь парижской богемы, мир творческих людей со всеми вытекающими. Да, так я ее и представляла. Но КАК же шикарно это описано! Да и многочисленные отзывы побывавших в Париже и хоть немного окунувшихся в парижскую (пусть и не богемную) жизнь буквально подтверждают эти слова:

Париж — как девка… Издалека она восхитительна, и вы не можете дождаться минуты, когда заключите ее в объятья… Но через пять минут уже чувствуете пустоту и презрение к самому себе. Вы знаете, что вас обманули.

Я далека от образа жизни, описанного в романе, я вообще человек «строгих правил». Но у меня не возникло ни грамма отвращения или неприятия при прочтении. Да как можно? Да мы бы огромный культурный пласт потеряли, если бы не было этого мира! У меня был скорее восторг – как он об этом пишет, как передает эту атмосферу!

И все, что менее ужасно, все, что не вызывает подобного потрясения, не отталкивает с такой силой, не выглядит столь безумным, не пьянит так и не заражает, - все это не искусство. Это - подделка.

На самом-то деле пошло и грязно – это описания эротических сцен во второсортных любовных романах. Всякие там дракончики и рыцари, въезжающие в леса и расселины. А здесь – все реалистично и правдиво, но поди ж ты попробуй так напиши! Для этого надо быть чертовски талантливым! Или даже гениальным…

Еще что удивило – мне впервые попадается настолько «неамериканский» американский писатель. Обычно американскую литературу я очень легко определяю. Здесь от нее ничего нет.

У меня осталось впечатление, что это гимн жизни, гимн Парижу и, в конце концов, гимн женской п****. Ну вы поняли)))

Я люблю все, что течет, все, что заключает в себе время и преображение, что возвращает нас к началу, которое никогда не кончается: неистовство пророков, непристойность, в которой торжествует экстаз, мудрость фанатика, священника с его резиновой литанией, похабные слова шлюхи, плевок, который уносит сточная вода, материнское молоко и горький мед матки – все, что течет, тает, растворяется или растворяет; я люблю весь этот гной и грязь, текущие, очищающиеся и забывающие свою природу на этом длинном пути к смерти и разложению. Мое желание плыть беспредельно – плыть и плыть, соединившись со временем, смешав великий образ потустороннего с сегодняшним днем. Дурацкое, самоубийственное желание, остановленное запором слов и параличом мысли.

А книга закончилась внезапно быстро.