5 У края империй

Второй том "Исторических хроник Грузии" посвящен ΧΙ и ΧΙΙ столетиям, временам, к которым невольно обращаются и поныне взоры грузин, временам великих царей, расцвета науки, искусства, торговли, ремесел.  В отличии от первого тома, который охватывал уж очень большой период, здесь, взяв сравнительно небольшой кусочек времени, автор имел возможность интереснее выстроить повествование и привести не только множество летописных подробностей, но и свидетельства косвенных источников.

Чтение вышло увлекательным. И было над чем подумать и с чем сравнить. Ведь и нам небезызвестно, каково это — балансируя, сохранять равновесие на границе двух огромных миров — Запада и Востока.

***

Пока у берегов Средиземного моря Византия, крестоносцы и арабы занимались сами-знаете-чем, царь Давид понемногу начинает восстановление лежащей в руинах отчизны.  Почти вся она захвачена тюрками-сельджуками, а страх перед слабеющей Византией, память о жестокости Василия II Болгаробойцы и внутренний раздор еще слишком сильны.

Локальные стычки, маленькие победы, — так начинает царь: народу пока не до великой войны. От тюрков отхватывают кусок за куском. Крестьяне спускаются с гор, чтобы снова поселиться в родных деревнях. В тех местах, где водворяется мир, Давид разыскивает старых мастеров. Он строит, строит и строит: дороги, мосты, гостиные дворы, акведуки.  По магистралям, которые искусно мостили тогда, вскоре пойдут купцы, — это о них напишет в своей поэме Руставели.

А еще царь прилагает серьезные и постоянные усилия, чтобы мировоззренчески объединить распавшееся общество.

Настанет время и для решающих битв.

В Эрцухи дал он сражения великие и одержал овеянную славой великую победу с малочисленным самоотверженным войском, разгромив несчетные рати султана.

***

Было еще одно великой важности дело: основание академий,  Гелатской и Икалтойской (возможно, существовали и другие, но знаем мы только об этих двух).

Гелати в наши дни, с высоты птичьего полета

Есть мнение, что возглавить Гелатскую академию пригласили Византийского ученого Иоанна Петрици, что в ней продолжились традиции, олицетворением которой стал блистательный Михаил Пселл...
Так или иначе, стране нужны были талантливые инженеры, архитекторы, экономисты. Здесь же учились летописцы, художники и поэты. Академия стала альма-матер Руставели, который в своем "Витязе в тигровой шкуре" создал гимн добру и справедливости, бескорыстной дружбе, любви и братству — в память о романтическом подъеме, которым дышала его эпоха.

***

Прослеживая, как укреплялось все начатое Давидом Строителем по летописям, мы прочтем о деяниях его потомков Деметре, Давида, Георгия, дойдем до царствования его правнучки, великой Тамар, и увидим, как укреплялись границы, общественное устройство, академические традиции, как родились уже не просто мастера своего дела, а творцы и новаторы, со смелым полетом мысли.

В книге разворачивается картина подъема и расцвета грузинского государства, возможное благодаря военным победам и мудрой внутренней политике. Закончится она смертью Тамар, на пике благоденствия, в момент затишья перед грядущими катастрофами.

***

Челидзе в своем повествовании следует за строками грузинских летописей. В них, как водится, преобладают сведения о битвах и политической истории. В лакунах автор дает слово хронистам Армении, Европы, мусульманских стран, рассказывает о дошедших до нас вещественных памятниках эпохи.

Огорчает только, что нет конкретных ссылок на публикации источников и библиографии, хотя в самом тексте и разбираются авторство и достоверность каждой сохранившейся летописи. Сначала такой недостаток ужасно меня раздражал.

Однако потом я успокоилась: ведь, если бы библиографию опубликовали, она была бы вся на грузинском, армянском и арабском языках, в изданиях, вряд ли доступных в СССР.  Большая часть источников, которыми пользовался Челидзе, увы, не переведены, а некоторые даже не опубликованы. Не только летописцы, писатели и поэты, но почти современный нам Вахушти Багратиони остаются для нас несуществующими, немыми. Или же мы пока глухи к ним...