5

После вечера, проведённого за «Морфием» и «Записками юного врача», в голове осталось много эмоций, большинство из которых никак не могут облечься в словесную форму кроме как в междометия с обилием гласных и восхищёнными вздохами. Блестяще, идеально подходит для тех, кто хочет вкусить изысканной в своей простоте и точности прозы, не окунаясь при этом в большой объём произведения.

Наверное, из-за того, что произведение очень автобиографичное, автор смог описать всё настолько ярко (при всей краткости текста), что иногда кажется, будто ты сам находишься с главным героем сейчас в плохо протопленной избе в глухом селе, вдыхаешь странноватый смешанный запах лекарств и гнилые миазмы болезни, смотришь с испугом на пациента, для которого ты едва ли не бог, хотя у тебя дрожат коленки, по шее стекает капля пота, а всё, что тебе сейчас хочется, — открыть конспекты лекций по медицине за какой-то там курс, о почему же я тогда невнимательно слушал? Но коровьи глаза пациента смотрят на тебя, поэтому надо немедленно начинать делать то, о чём ты имеешь весьма смутное представление, пока не прошла слабая и мутная волна плохой анестезии. Взглянуть на мир глазами молодого врача — когда ещё это удастся с таким полным 3D-погружением в атмосферу?

Мир вокруг тоже выпуклый и сверкающий всеми грязно-бурыми красками деревенской глубинки. Серый, коричневый, болотный, болезненный, грязный, мутный, блёклый... Невежество, полудикость, закостенелость. И посреди всего этого — ярко-алый петух, как символ благодарности. Чистого пламенного цвета. Невежество: дремучее, дикое и заросшее, как медведь-бродяга, коренится в этом народе. Пока не грянет гром, мужик не будет креститься, пока не начнут отваливаться руки-ноги и идти пена ртом, мужик не обратит внимания на странную сыпь и слабость. И сифилис ему не страшен, ведь не болит же, значит, нестрашная болезнь. А чтобы быстрее вылечиться — можно сразу заглотить все порошочки, который очкарик-доктор выдал, ведь килограмм лекарства лучше щепотки, правда же? Эти байки, которыми, наверное, запасся за свою врачебную практику каждый доктор, приводят в ужас. И где-то там на заднем фоне, далеко-далеко от глухой деревни слабо грохочет революция. Грохочи уже скорее, неси просвещение в массы, а то так и будут по дурости сами себя калечить.

Атмосфера эта страшная, чтобы в ней выжить, пережить смерти своих пациентов, ежедневно бороться с ними же, как с упрямыми врагами, для их же блага — надо обладать стойкостью духа. Иначе эта простая сельская безысходность сломает тебе хребет, как произошло с героем повести (рассказа?) «Морфий». Бомгард вырос и заматерел в этих нелёгких условиях, а вот Поляков не смог, хотя, казалось бы, не так уж и сильно они отличаются...

Прекрасный сборник, рекомендую всем, тем более, что он ещё и совсем небольшой.