(1) Вахал <…> получает наследство и осуществляет мечту – снимает ателье (превращенное им самим в «мастерскую мага») и покупает печатный станок, а художник Эмил Пацовски дарит ему резец. Вахал делает первые гравюры на дереве, что счастливым образом совпадает с созданием им – за 1 день, 4 декабря 1909 – мистического текста «Видение семи дней и планет». Так рождается на свет «Йозеф Вахал – резчик по дереву» (именно так последовательно называет себя в названиях своих книг, не исключая «Кровавого романа», художник до конца своих дней) и первая его книга, сотворенная, как и большинство последующих, уникальным методом. Каждая из более 30 страниц «Видения» – как текстовая, так и изобразительная – представляла собой оттиск отдельной вырезанной автором гравюры на дереве. Разумеется, это вело (помимо и без того тесной связи между собственно текстом и иллюстрациями) к увеличению единства книги, превращению ее в одно суггестивное целое – и к «эксклюзивности» этого произведения искусства, возможности его распространения только в ограниченном числе экземпляров.

(2) В форму книги он облекает и те произведения, где роль собственно текста минимальна, а «центр тяжести» лежит на гравюрах…

(3) Он принимает идею книги как универсального творения, все элементы которого связаны друг с другом. В создании книги находит применение его литературный талант проявлявшийся еще в юношеских пародиях на стихи декадентов, и его дар гравировщика, и восхищение искусством барокко, для коего как раз сочетание книги и гравюры – элемент почти обязательный, и, наконец, возможность проявить мастерство переплетчика, наборщика, печатника. Создавая все элементы книги собственноручно, Вахал одновременно нарушал конвенции современной ему культуры, предполагающие наличие посредников в виде типографий, корректоров, иллюстраторов, становился как бы демиургом каждого своего творения (что для него как мистика было важно). Все это позволило Юлиусу Гулеку отметить, что «самобытное книжное творчество наиболее последовательно определяет его художественный и духовный профиль».
Собственно, сама идея книги как комплексного знака, знака-артефакта, – не открытие Вахала (идеал «красивой книги» тоже был важным элементом искусства эпохи модерна – английские прерафаэлиты переняли его еще у Блейка, и до Вахала на чешской почве его не без успеха воплощали Франтишек Билек, Милош Мартен, Карел Главачек, Йозеф Флориан и другие)… <…> Однако именно у него она достигает подобия Gesamtkunstwerk, недостижимого идеала адептов «нового искусства».
Еще одно важное отличие книг Вахала от названных авторов, иллюстраторов и издателей (добавим к списку Индржиха Штырского и Якуба Демла) – в подходе к соотношению текстовых и изобразительных элементов в книге: у Вахала словесный текст нередко служит своего рода иллюстрацией текста изобразительного (представленного, как правило, в виде цветных гравюр, а также акварелей и графических работ), а не наоборот, как бывало обычным в иллюстрированных журналах эпохи модерна и в творчестве вышеупомянутых авторов. Потому издание любой книги Вахала – не исключая и «Кровавый роман» – немыслимо и бессмысленно без иллюстраций, являющихся не эпическим описанием словесного текста, как это бывает в иллюстрированных книгах обычно, а его символическим постижением.
Книги Вахала обычно создавались так: некая авторская эстетическая или философская идея иллюстрировалась гравюрами, каждую из которых автор вырезал на отдельном листе, после чего сам набирал текст (как правило, без рукописи и правки) и вместе с оттисками с гравюр печатал книгу которую сам же и переплетал, в количестве от 5 до 20 экземпляров, в зависимости от наличия бумаги, объема книги и числа потенциальных подписчиков. Вся эта исключительно трудоемкая работа отнимала множество времени и сил и почти не приносила дохода – однако же каждая из вахаловских книг получалась истинным и совершенно уникальным произведением искусства. Учитывая тиражи книц стоимость материалов, необходимых для их изготовления (речь шла о десятках типов шрифтов, качественной бумаге и переплете, большом формате произведений – «Шумава» с ее 544 гравюрами весила более 20 кг!), они распространялись Вахалом исключительно в кругу друзей, коллекционеров и меценатов.

А. Бобраков-Тимошкин. «Маг из Вршовиц» и его «сенсационный роман»