Д.Д.: Музыкант — тот же настройщик, он настраивает душу человека. Зачем? Он и сам не знает этого. Поэтому занятие музыкой само по себе бессодержательно. И повышенный интерес к музыке, как было в прошлом веке в Германии, признак поглупения. Это же относится и к отдельным людям, например к Д.Х.
Л.Л.: Но это не только музыка, все искусства только настраивают. Поэтому человек, слушающий музыку в концертном зале, нелеп. Он делает вид, что занят; на самом, деле он пуст. Так же глуп человек и в картинной галерее. Искусство уместно в житейской обстановке, дома, в гостях, на празднике. Оно должно приходить как бы случайно, к людям, связанным с друг другом, как невзначай приходит молчание в разговоре, тогда оно хорошо. Тем и был приятен прежде театр, что он был частью общего быта, местом праздничной встречи.
Д.Д.: Музыка сама по себе - явление чисто европейское, даже только последнего времени. У других было пение или музыка, как аккомпанемент. У греков она служила чему-нибудь: либо битве, либо пиру, либо религии.
Л.Л.: А как вы объясняете воздействие музыки на человека?
Д.Д.: По-моему, тут нет ничего таинственного, это физиологическое действие, которое проверено опытами; ведь лечат же музыкой сумасшедших. Вибрация инструментов, которая передается телу, наподобие электрической индукции. Гораздо таинственнее живопись, ее воздействие. Почему перспектива — признак падения живописи?
Л.Л.: Мне это малопонятно... что же касается настроений, которые возбуждаются искусством, то тут ведь еще ничего не исследовано. Надо было бы составить дерево настроений. Это было бы вместе дерево стихий и пульсаций: ведь в основе всех настроений лежат напряжение и разряжение.
«Разговоры»