«Вот ради всего этого… можно и Луну с неба.

— Ради благодарности?

— Ты знаешь, я тоже думал, что ради благодарности, но нет. Ни при чем тут, Лёнь, благодарность, мне не надо говорить «спасибо, я тебе очень благодарна», даже если искренне, мне нужно именно это, когда без слов — когда глаза горят и на шею. Всплеск какой-то, порыв. Ради этих чувств. Много разве у нас в жизни поводов, чтобы — бах — показать чувства? Не сказать про них, а показать. Ярко так, честно. Как фейерверк. Я ведь всегда за то, чтобы по-честному, Лёнь, ты меня знаешь. Не люблю врать, да и не умею, на лбу сразу все написано. Хотя пару раз в жизни соврал, да, но там по-другому нельзя было, а в любви никогда не врал, нет. Радость должна быть честная, любовь честная. Честное счастье. Да пусть маленькое, мещанское, но счастье же, Лёнь. Вот это самое: когда она к тебе на шею, потому что по-другому не может, потому что она же в этот момент счастлива. И вокруг как будто фейерверк, наш собственный. Да и это на самом деле не самое главное… Что-то я навертел сейчас, да?

— Есть маленько. Запутать меня хочешь? Я вообще-то тоже уже выпил.

— Сейчас, подожди, самое главное. Этот весь фейерверк, когда глаза, когда щеки горят, — это все бывает, знаешь, когда? Только когда она тебя любит. А говорить ничего не надо. Тем более вот это дежурное: «Да, я тебя тоже люблю». Или «спокойной ночи, любимый», а сама отвернулась и маску на лицо. Любовь, она же вот в этом…»