Домик был деревянный, легкого типа и скорее походил на сарайчик, чем на жилое помещение. Но я в нем жил без всяких претензий — кругом буйство зелени, аромат цветов, неподалеку ручеек с чистой водой. Днем и ночью поют, кричат, свистят, щебечут, лают, рычат и шипят пернатые, лохматые, чешуйчатые и панцирные обитатели тропического леса, порхают огромные бабочки и с гудением проносятся жуки. Чем не жизнь? Расположился я в домике один, и моими гостями были лишь ящерицы гекконы, да и те появлялись на стенах и потолке только с наступлением сумерек. Днем они отдыхали в трещинах стен, складках оконных занавесок или в каких-то других укромных уголках. На день окна домика я закрывал решетчатыми ставнями, после того как, возвратившись однажды вечером, обнаружил полный разгром. Все мои вещи были разбросаны по полу, тетради с записями разорваны, а запас продовольствия похищен. В мое отсутствие здесь немного порезвились обезьяны. На ночь ставни я открывал, а оконные проемы завешивал марлей, прикрепляя ее кнопками. Обезьяны по ночам не бродили, а марля была достаточной преградой для ночных насекомых, которых привлекал свет. Те комары, бабочки и жуки, которым удавалось все-таки найти лазейки и проникнуть в домик, быстро становились добычей гекконов, способных бегать не только по стенам, но и по потолку головой вниз. Гекконы ловко ловили насекомых и лишь изредка срывались и падали на пол или на постель, где я лежал. Упав, они на секунду замирали, но тут же вновь оказывались на стене.