Между прочим, вот самое тяжелое и мучительное, что особенно охотно позволяли себе красноармейцы. Без всяких причин, без всяких поводов, в семействах, которые никакого отношения к контрреволюции не имели и не могли иметь, -- они не позволяли хоронить покойников.

Стояла жара, июнь-месяц, мертвец быстро разлагается, заражал дом нестерпимым запахом гниения. Люди не могли оставаться в комнате рядом с ним, священники отказывались служить панихиды, а ежедневно, утром и вечером, являлся красноармейский нарочный, проверял через окно, на столе ли труп и насмешливо спрашивал:

-- Ну, как они, дела-то?