Сложность работы с людьми, попавшими под влияние еще в детстве и испытывавшими скрытое насилие, в том, что они не умеют жить по-другому, и может даже показаться, что они свыклись со своим страданием. Именно это часто истолковывается психоаналитиками как мазохизм. Все происходит так, как если бы психоанализ выявил всю глубину страданий и мучительных воспоминаний, а пациент держится за них, как за свое самое ценное сокровище, как будто, отказавшись от них, ему придется отказаться от самого себя. Его привязанность к страданию сходна с той привязанностью, которую он испытывает к другим людям, претерпевая при этом страдания и боль. Если такие отношения являются частью нашей человеческой сущности, нам кажется невозможным отказаться от них, не расставаясь при этом с данными людьми. Следовательно, любят не страдание в себе, что как раз и было бы мазохизмом, а любят ту обстановку, в которой первоначально формировался характер»