Отделанные серебряной краской белые
полированные стены казались жемчужными. Высоко вверх уходили круглые
арки, с которых свисали сверкающие люстры из тысяч граненых кусочков
хрусталя, переливавшихся всеми цветами радуги. Блестел гладкий пол из
кругов серого и белого мрамора. В нишах справа и слева по резным из
мрамора раковинам, вделанным в стены, прозрачными каплями спадала
вода. Во всех стенах были вставлены большие зеркала не с обычным
резким и мертвым блеском, а бледного, чуть сероватого отлива, который
дает лишь настоящее серебро. Высокие окна выходили на широкую реку.
Простор льда и снега и свет неба за окном соединялись в одно с
серебряно-белым хрустально-зеркально-мраморным залом. Это было такое
неописуемо чудесное зрелище, что туарег долго стоял в молчании, и его
проводник забеспокоился. Тирессуэн почувствовал, что через этот зал он
впервые вошел в душу северной страны. Туарег понял неведомых
строителей и их великую любовь к этому прозрачному миру бессолнечного
жемчужного света, холода и чистоты, такой высокой, что она казалась
неземной...