Тысячи врачей на свете, как и я, только и делают, что путешествуют по жизням своих бесчисленных пациентов. Мне случалось появляться на ваших улицах и в ваших спальнях, сидеть на ваших кроватях и стульях, преклонять колени на вашем полу. Я навещала вас в минуты, когда вы оказывались уязвимее всего, когда лежали на больничных койках или тележках скорой помощи. Я держала ваши руки в своих, хотя о моем присутствии рядом вы, скорее всего, даже не подозревали.

Ключевые моменты в работе любого медика зависят от его умения говорить с людьми, понимать их, доносить до них свою мысль.

Я познал, что храбрость – не отсутствие страха, но торжество над ним. Храбрец не тот, кто не ведает страха, а тот, кто его побеждает.
— Нельсон Мандела

Думаю, мы, врачи, на работе постоянно зашифровываем свой страх, называя его как-нибудь по-другому: опасением, обеспокоенностью, осознанием серьезности ситуации, возбуждением, неуверенностью. Любое из этих слов мы запросто допускаем в своем обиходе – но только не слово «страх». Мне часто приходится возвращать пациентов с того света, и в такие минуты единственным свидетельством моего страха выступают капельки пота, медленно стекающие у меня по спине. А иногда, уже сняв перчатки, я поражаюсь тому, как взмокли ладони. Порой мне и правда удается одурачить себя.

— Но я умру? – повторил он громче.
— Вы серьезно ранены в нескольких местах. Мы доставим вас в больницу и сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не случилось.
— НО Я УМРУ?! – завопил он уже во весь голос. Ему нужна была однозначность – «да» или «нет», а я не могла выбрать ни то ни другое: любой из ответов мог оказаться ложью, и никаких гарантий у меня не было.
И тут к нам подскочил опытный врач-консультант[5].
— Нет, вы не умрете!! – проорал он в ответ и пригвоздил меня взглядом, в котором явно читалось: «Да что с тобой?» Пациент немедленно успокоился, и мы вернулись к оказанию помощи, в которой он так нуждался, с ясным пониманием того, что на самом-то деле – да, он может и умереть.
В ситуациях, когда далеко не все под нашим контролем, именно слова утешения – зачастую лучшее, что нам приходится говорить, и я очень надеюсь, что те, кто захочет строго меня за это судить, не окажутся на месте истекающих кровью и борющихся за каждый вздох на тележке скорой помощи.
Реальность же такова, что некоторые пациенты смотрят на тебя расширенными от ужаса зрачками и очень хотят от тебя услышать, что все будет хорошо. И в конце концов, либо ты прав и с ними все и правда будет хорошо, либо тебе придется жить с выбором того, что ты сказал им в глаза неправду.

Меня часто спрашивают, нравится ли мне моя работа. Ответ у меня всегда один: не скажу, что мне нравится каждый миг каждого дня моей жизни, но работу свою я люблю хотя бы раз в день ежедневно и потому считаю, что мне повезло. Обычно это чувство посещает меня в одиночестве где-нибудь на лестнице, по дороге к очередному пациенту. Оно совершенно не связано ни с конкретным пациентом, ни с достижениями этого дня. Осознание того, что я нахожусь там, где нужно, – вот чувство, с которым я крепко подружилась. Каждая встреча с ним напоминает легкое дуновение ветерка, наполненного ароматом свежескошенной летней травы.
В контексте интенсивной терапии радость не всегда принимает привычные нам формы. Но она есть. Я это знаю, ведь моя работа слишком часто поднимает меня с постели в несусветную рань, и мне несложно оценить важность того, чем я занимаюсь. Тем не менее счастье, которое я испытываю, редко связано с какими-то неожиданными дарами судьбы. Оно не похоже на чувство, с которым слетаешь по лестнице рождественским утром, чтобы найти то, о чем мечтал. Его не испытаешь, получив награду, провернув сделку или заключив крупный контракт. Оно не приходит под звуки фанфар. Радость, найденная в простых мгновениях, для меня гораздо важнее. На работе я чаще всего радуюсь, когда наблюдаю за превратностями судеб своих пациентов и понимаю: хотя их борьба, скорее всего, продолжится и после выписки из нашего отделения, в конечном счете у большинства из них и правда «все будет хорошо». Пожалуй, это и делает меня счастливой.
На самом деле, многое из того, чему я радуюсь на своей работе, связано с чувством облегчения. Будни реанимации полны ужаса, а работать приходится в условиях такой неопределенности, что даже едва заметный шаг пациента на пути к выздоровлению может заряжать позитивом.


Лучший же индикатор моих радостей в течение дня – это команда, в которой я работаю. Чувство локтя – залог успеха для любой команды экстренного режима. Как говорят врачи-консультанты, хочешь сберечь свое счастье – думай, подбирая себе коллег, и цени их в процессе работы. Ведь именно с ними тебе придется делить такие эмоции, которые обычно приберегают лишь для семьи и лучших друзей.