— Пегготи, мистер Мэрдстон любит меня ещё меньше, чем раньше, — задумчиво прошептал я однажды вечером, грея руки перед очагом в кухне. — Он всегда недолюбливал меня, Пегготи, а теперь предпочёл бы меня вовсе не видеть, если бы это было возможно.
— Может быть, это потому, что у него горе, — сказала Пегготи, гладя меня по голове.
— У меня тоже горе, Пегготи. Если бы я верил, что он с горя стал таким, я совсем не думал бы об этом. Но это не то, нет, не то!
— Отчего вам кажется, что это не то? — помолчав, спросила Пегготи.
— О! Его горе не имеет к этому никакого отношения. Сейчас он горюет, сидя у камина рядом с мисс Мэрдстон, но стоит мне войти, Пегготи, как он становится совсем другим...
— Каким же? — спросила Пегготи.
— Сердитым! — ответил я и невольно нахмурил брови, подражая ему. — Если бы это было только горе, он не глядел бы на меня так. Вот у меня горе, и от него я становлюсь добрей...