И ничего от них не осталось, кроме этого снимка, уцелевшего в невообразимой череде больших и малых случайностей, сохранившегося единственно лишь потому, что оказался на обороте статьи об автопробеге Пекин - Париж. И даже Шарлотта ничего уже не помнит об этих трех женских силуэтах. Один только я, один на всей земле удерживаю последнюю нить, которая еще связывает их с миром живых! Моя память - их единственное прибежище, последний приют перед полным, окончательным забвением. Я - как бы некий бог их мерцающего мирка, этого кусочка Елисейских полей, где еще сияет их красота...