Как это было? – в одиночестве, в беде,
С бездомицею свыкшись многозначной,
Тогда я жил, – и горя запах злачный
Меня преследовал, где б ни был я, везде,
Шёл по пятам за мной, в глуши подстерегал,
Похмельным ужасом сквозил вдоль новостроек
И по трущобам, не на шутку стоек,
Меня врасплох в потёмках настигал.

Жильё бетонное, халупа на паях, –
Не всё равно ли? – есть ночлег – и ладно,
Хотя бы на пол мне, – а жизнь и так нескладна,
Да что с того, когда в родных краях
Уже не тать гуляет, но распад,
А я участвовать в безумстве не желаю
И душу в хаосе упрямо сберегаю,
И правды – нет, за годом год, подряд.

Бровастым чудищем, туземцем в орденах,
Родоначальником трибунного мычанья,
Указан путь к терпенью и молчанью
Тем, кто, как водится, не в лаврах, не в чинах,
А так себе, кто именуется – народ,
Кто позабыть успел свои прослойки, классы, –
И что за дело всем до голоса из массы,
Когда за горло жизнь сама берёт!

Сейчас таить нам ничего нельзя, пойми,
О лихолетье гибельном, – и всё же
Никак не слезть его змеиной дряблой коже
Буквально с каждого, – пойду-ка я с людьми,
Прислушаюсь внимательно, – э, нет! –
Душа – не присказка в застолье, не отписка
В бредовых планах, – сотканный из риска,
Из покаянья, – брезжит зоркий свет.