Роберто Роверси
Портрет старого Чельсо
У Чельсо бронзовое лицо,
как сосуд из древней гробницы.
Говорят — Чельсо жаден, жесток,
но я вечером видел: он плакал,
крик услыхав моего мальчугана,
ужаленного осой.
Я знаю — он ночью сбегает по тропке
в сад воровать
пожелтевшие дыни и помидоры.
На рассвете он спугивает соловья
своим резким криком:
«Вор! Был вор, шлюхин сын,
лук молодой повыдрал,
весь сад разорил!»
В утреннем воздухе крик отдается
ударом хлыста, крепкий, звонкий.
Я видел, как в заросли сада
клонится старое тело,
как серый свет луны
шарит по сгорбленной тени.
Я знаю — надо простить старику.
Летним вечером Чельсо
садится в траву и долго, безмолвно
смотрит в небо. Он говорит:
«Я — несчастный», —
и голос его содрогается
страшной тоской. Он говорит:
«Я стар, я умру, лишь застонет земля
под волчьим шагом зимы.
Не хочу я зимой умирать —
один, как ягненок в хлеву».
Много у Чельсо рассказов про море,
глаза у него пиратские, большие и черные,
от многих обид ссохлась старая кожа.
Он говорит: «Кто любил меня, тех уже нет» —
и словно слышит близкую бурю.