А он не сопротивлялся, лишь смотрел мне в глаза, зрачки широкие, на губах улыбка шлюхи-мученицы, всепонимающей. Пришлось изнасиловать… ломая ему руки, он шипел и вскрикивал, но я заставил его наконец заплакать — хотя он держался ой да ну, я увидел слезы, много слез, лишь когда отпустил его, и он повернулся ко мне лицом, и обняв, прижался всем дрожащим телом. Силы оставили меня, а он такой тяжелый… коленки дрожат… сесть бы куда… а до утра так далеко. Убейте, убейте же меня, кто-нибудь.
— Арто, запомни раз и навсегда, — прошептал я, целуя его в макушку: — Ты — первый, за кого я готов умереть не раздумывая, и со мной никогда такого не было…