Эндрю с удовольствием слушал брата, хоть и делал вид, что не принимает всерьез его дерзких суждений. Втайне он не уставал поражаться глубине и разнообразию внутреннего мира Чарльза, напоминавшего дом с множеством комнат, столь хорошо изолированных, что, находясь в одной, догадаться о существовании другой было невозможно. Купаясь в роскоши, молодой Уинслоу бесстрашно вскрывал гнойные раны общества, с которыми был знаком чисто теоретически, ибо ни разу в жизни не бывал ни на бойне, ни в инвалидном доме. Внутренний мир самого Эндрю, более походивший на раковину улитки, надежно защищал его от несчастий мира внешнего. Этим братья отличались друг от друга и прекрасно друг друга дополняли: Чарльз рассуждал, Эндрю чувствовал.