Особенно интересны для понимания сути дела так называемые «лживые расска зы» Одиссея, где Гомер излагает чуждые ему и его герою взгляды. Так, вернувшийся на Итаку Одиссей, чтобы не быть узнанным, ведет с пастухом «лживый рассказ» о своих скитаниях. И если "правдивая" история Одиссея сплошь сказочна, то «лживый рассказ» вполне реалистично рисует пиратский набег ахейской дружины на египет ский берег (Од., XIV, 271 и далее). Его конец был таков (пер. Жуковского): Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многих Пленных насильственно в град увели на печальное рабство... Я подбежал к колеснице царя и с молитвой колена Обнял его; он меня не отвергнул... В книге [23] на с. 149 приведена удивительная параллель между этим рассказом и хроникой фараона Мернептаха (время Троянской войны). Хроника торжественно по вествует о врагах, которые «внезапно проникли в долины Египта», начали свирепо опустошать страну, но фараон молниеносно отразил их: «его отборнейшие лучники были собраны, его колесницы приведены со всех сторон», захватчики были убиты ли бо взяты в плен; причем вождь племени айкаваша (в этом имени ныне видят ахейцев) назван «презренным вождем». Понятно, почему - он сдался в плен, никого, кроме се бя, этим не спасши. Здесь Гомер как бы пояснил фараона. Словно муха в янтаре, тут сохранен фрагмент политической сатиры времен Ага мемнона: современники знали того, кем назвался Одиссей, и могли смаковать пре дельное различие персонажей. Вряд ли Гомер, живший через 500 лет, вполне пони мал, о чем поёт, но это не помешало ему верно передать крупицы истории.