Сравнительное языкознание дает массу других примеров таких различий. Б.Л.Уорф приводит прекрасный пример: Английская фраза «Я прочищаю ружье шомполом» может быть довольно точно переведена на язык индейцев Пауни, но если эту фразу индейского языка перевести обратно, получится что-то вроде следующего: «От сырого до сухого, в отверстии движением руки». Чистить и шомпол не скажутся в индейской фразе, хотя фраза в целом – вполне точный перевод.
Мы думаем, что шомпол – это вещь, которая есть в мире, и очевидно должна появиться в любом описании фрагмента реальности, где она, эта вещь, есть. В индейском языке решающими элементами являются движение внутрь и наружу, а шомпол нечто совершенно случайное, воплощающее эти отношения, но не существующее само по себе.

Одна из любимых фраз Кожибского (Перлз часто указывал на него, как на один из источников): «Карта – это не территория». Карта, которая может быть вполне полной, точной и удовлетворительной для военного, может быть совершенно непригодной для ботаника.

Из этого следует, что в двух системах, одинаково эффективно и точно описывающих реальность, мы можем не найти тождества в отношении описания некоторого определенного элемента. Каждый элемент в своем значении зависит от системы в целом и не может быть вынут из контекста.

...

Трудно не признать сопротивления в фрейдистском примере или мобилизации в гештальтистском, потому что эти вещи создаются действиями терапевтов. Иными словами, фрейдист с первой минуты следит и ждет перенесения и сопротивления и конечно он заметит их. Он будет избирательно на них реагировать, а пациент будет реагировать на эту избирательность и скоро начнет демонстрировать эти феномены. Точно так же гештальтист своими акцентами и своей избирательностью будет создавать определенные вещи. Здесь применимо старое наблюдение, что фрейдовские пациенты видят фрейдистские сны, а юнговские пациенты видят юнгианские сны.