Я считал, что Беатриса Кидлер, заодно с другими старомодными писателями, пыталась заставить людей поверить, что в жизни есть главные герои и второстепенные, что есть обстоятельства значительные и обстоятельства незначительные, что жизнь может чему-то научить, проведя сквозь всякие испытания, и что есть у жизни начало, середина и конец.
Чем ближе подходило моё пятидесятилетие, тем больше я возмущался и недоумевал, видя, какие идиотские решения принимают мои сограждане. А потом мне вдруг стало их жаль: я понял, что это не их вина, что для них естественно вести себя так безобразно да еще с такими безобразными последствиями - ведь они изо всех сил старались подражать выдуманным героям всяких книг. <...>
А почему правительство обращалось со многими американцами так, словно их можно было выкинуть из жизни, как бумажные салфетки? Потому что так обычно обращались писатели с персонажами, игравшими второстепенную роль в их книгах.
И так далее.
Как только я понял, почему Америка стала такой несчастной и опасной страной, где люди жили выдуманной жизнью, я решил отказаться от всякого сочинительства. Я решил писать про реальную жизнь. Все персонажи будут одинаково значительны. Все факты будут одинаково важными. Ничто упущено не будет. Пускай другие вносят порядок в хаос. А я вместо этого внесу хаос в порядок.
И если так поступят все писатели, то, может быть, граждане, не занимающиеся литературным трудом, поймут, что никакого порядка в окружающем нас мире нет и что мы главным образом должны приспосабливаться к окружающему нас хаосу.
Приспособиться к хаосу трудно, но вполне возможно.