– А колбаса у тебя с крысиными хвостиками?

– Почему с крысиными хвостиками?

– Ты когда-нибудь в колбасном цеху был?

– Нет.

– Вот если бы был, тогда бы не спрашивал. Они на ночь свою мясорубку вырубают...

...– Не тупи. Представь огромную мясорубку. Просторную как вагон… Или как вот этот твой бар. Хотя это, конечно, не бар. Все, что угодно, только не бар. Зал ожидания в поселковой автостанции. Я тебе потом расскажу, какие бывают бары. В Барселоне на Рамбла я однажды очень серьезно завис в одном заведении… Ладно, это сейчас не важно. Короче, здесь у тебя мясорубка. Туши, туши… Коровьи, свинячьи… Мясо, кровища целый день. Кишки перекрученные. Все как положено. Ты это дело тут перемалываешь, кости дробишь, мозг по стенам – в общем, всё круто. Фарша у тебя до фига. Вечером надо идти домой. Рабочий день у тебя закончился. Что ты делаешь? – пародируя эпизод из «Desperados», Филиппов перегнулся через стойку к бармену и сделал тарантиновскую ложно-драматическую паузу, следом за которой должна идти непременная банальность. – Все верно, сынок. Ты нажимаешь на кнопку.
Юноша за стойкой перестал зябко поеживаться, с интересом наблюдая за тем, как Филиппов руками, голосом и даже лицом изображает затихающую после отключения промышленную мясорубку.
– И тишина, – негромко сказал тот, прекратив гудеть. – The rest is silence…

...– И вот в этот момент… – торжественно заговорил он, гипнотизируя бармена убойным сочетанием тамбовского жеста и загробных интонаций Эдварда Радзинского. – В этот момент появляются крысы… Ты «Ревизора» читал?
– Да.
– Так это совсем не те крысы, которые приснились Городничему. Помнишь? Пришли, понюхали и пошли прочь. Нет, мой родной, этих не две. И они не уходят. Они пришли на всю ночь голодной оравой не нюхать, а жрать. Ты представляешь себе – сколько всего остается в этой выключенной мясорубке? Думаешь, ее чистят? Или, думаешь, крысы пропустят хотя бы одну ночь? Фига с два! Ходят как на работу, как паровоз по расписанию! И жрут целую ночь. Во все свои наглые крысиные морды. А вот теперь представь, что происходит наутро… Когда возвращаются эти… ну как их… колбасники, и кто-то из них врубает мясорубку опять. Думаешь, крысы пожрали, сказали спасибо и тихо пошли прочь? Или, может, у них есть такая дежурная крыса из крысиного МЧС, которая сидит на часах и ровно в половине седьмого утра говорит им: «Ребята, пипец, время валить, а то сейчас придут злые дядьки, и будет нам всем не до смеха…» Думаешь так? Вот я что-то сомневаюсь… Что-то мне кажется – нет у них такой доброй, симпатичной и внимательной крысы. А это значит, что, когда колбасники утром врубают свою шарманку, там внутри полно крыс. Наевшихся, доверчивых божьих тварей. И все они, дико при этом визжа, быстро превращаются в фарш. А теперь честно скажи мне – ты уверен, что кто-то каждое утро отделяет этот «предварительный» фарш от основного? Такой специально обученный, опытный, гигиенический человек. Нет? Вот и я не уверен… Короче, давай свою водку. Теперь я готов.