Серия книг «Самое время!» — 248 книг — стр. 5

Все произведения, вошедшие в эту книгу Андрея Максимова, известного телеведущего, лауреата премии ТЭФИ и члена Академии российского телевидения, объединены только одной темой - темой любви. Все остальное в них разное: и место действия, и время, и

Все произведения, вошедшие в эту книгу Андрея Максимова, известного телеведущего, лауреата премии ТЭФИ и члена Академии российского телевидения, объединены только одной темой -…

Признанный мастер интеллектуальной прозы на этот раз выступает в хорошо забытом прежнем облике лирика и тонкого психолога, умеющего разглядеть в будничной жизни захватывающие драмы. Маленький мальчик обожает того, кто над ним издевается. Романтический влюбленный убегает от возлюбленной через балкон. Милая молодая дама убивает кошку электрическим током. Наполеон Бонапарт становится почетным членом мальчишеской шайки... С героями книги трудно расстаться и еще труднее их забыть.

Признанный мастер интеллектуальной прозы на этот раз выступает в хорошо забытом прежнем облике лирика и тонкого психолога, умеющего разглядеть в будничной жизни захватывающие…

Своя личная мифология, свой Олимп, свои боги и герои есть у каждого писателя. И в нашей отечественной традиции ("Детство" Льва Толстого, "Детство Темы" Гарина-Михайловского, "Другие берега" Набокова) и в современной западной прозе (новеллы и повести Уильяма Сарояна, Туве Янссон, Сью Таунсенд) - опознавательными знаками такой литературной мифологии всегда служили подробность и яркость каждой детали, глубина погружения в давно ушедший мир - сквозь мощную лупу психоанализа. Книга известного журналиста и писателя Бориса Минаева продолжает эту литературную традицию по-новому - милый и уютный мир "советского ретро" наталкивается здесь на подводные камни комплексов и иллюзий человека нового времени.

Своя личная мифология, свой Олимп, свои боги и герои есть у каждого писателя. И в нашей отечественной традиции ("Детство" Льва Толстого, "Детство Темы" Гарина-Михайловского,…

Что происходит с нормальным человеком, когда его втягивают в сеть интриг, шпионажа и темных политических страстей? Герои нового романа Андрея Остальского "Боги Багдада" пытаются сохранить рассудок и человеческое достоинство в мире, которым правят секретные службы, террористы и подручные свирепого диктатора. Это и шпионский триллер, и трагическая любовная история, и рассказ о страшной повседневности Ближнего Востока, которую автор знает не понаслышке. И еще о том, какую высокую цену приходится иногда платить за неосторожный поступок и сказанное слово. Каким тяжким бывает похмелье на чужом пиру.

Что происходит с нормальным человеком, когда его втягивают в сеть интриг, шпионажа и темных политических страстей? Герои нового романа Андрея Остальского "Боги Багдада" пытаются…

Виталий Павлов - известный прозаик, драматург, сценарист, режиссер. Он наделен даром легко перешагивать границы жанров, создавая произведения, в которых органично сплавлены в единое художественное целое повесть, рассказ, пьеса, фильм. Герои его литературных произведений хорошо узнаваемы - и это естественно: их видели в кино или на сцене, они вошли в миллионы домов через телеэкраны. В новую книгу Виталия Павлова вошли четыре повести: "Рыбный день" - элегия с нотками ностальгии, остросюжетная "Месть", тонкие психологические зарисовки "Тупик" и "Назови именем отца...".

Виталий Павлов - известный прозаик, драматург, сценарист, режиссер. Он наделен даром легко перешагивать границы жанров, создавая произведения, в которых органично сплавлены в…

Обычный осенний день. Журналистка с плеером бодро шагает под музыку по московским улицам, представляя окружающий мир клипом, в котором реальность сменяется фантазиями, встречи потерями, смех слезами, воспоминания грезами. И пусть позади полвека, но

Обычный осенний день. Журналистка с плеером бодро шагает под музыку по московским улицам, представляя окружающий мир клипом, в котором реальность сменяется фантазиями, встречи…

В тонком психологическом романе со сложным сюжетом сделана попытка заглянуть во внутренний мир очень непохожих героев: симпатичных и добрых, омерзительных и жалких. Что движет поступками людей: сложившийся алгоритм их существования или различие в нравственных ориентирах? Стараясь найти ответ на эти главные вопросы, Анатолий Постолов нередко берет в союзники музыку, и музыка, проникая в потаенное, действительно помогает человеку познать себя.
В прошлом журналист в заполярном Норильске, Анатолий Постолов в настоящее живет в Америке, бизнесмен, работающий в области инновационного предпринимательства, но еще он - поэт и бард, скульптор и гравер.

В тонком психологическом романе со сложным сюжетом сделана попытка заглянуть во внутренний мир очень непохожих героев: симпатичных и добрых, омерзительных и жалких. Что движет…

Наталья Рубанова беспощадна: описывая "жизнь как она есть", с читателем не церемонится - ее "острые опыты" крайне неженственны, а саркастичная интонация порой обескураживает и циников. Модернистская многослойность не является самоцелью: кризис середины жизни, офисное и любовное рабство, Москва, не верящая слезам - добро пожаловать в ад! Стиль одного из самых неординарных прозаиков поколения тридцатилетних весьма самобытен, и если вы однажды "подсели" на эти тексты, то едва ли откажетесь от новой дозы фирменного их яда.

Наталья Рубанова беспощадна: описывая "жизнь как она есть", с читателем не церемонится - ее "острые опыты" крайне неженственны, а саркастичная интонация порой обескураживает и…

"Пятера в зоне лучше двушника в дисбате" - такая присказка родилась в современных дисциплинарных батальонах России. Другими словами, дисбат - это ад.
Илья Рубинштейн - романтик-экстремал.
Его проза и драматургия сродни песням Высоцкого, где человек всегда на краю, в тисках неразрешимых обстоятельств, за минуту до смерти.
И, как у Высоцкого, в повестях и рассказах Рубинштейна почти всегда драма и юмор проживают "в одном флаконе".
Ну а плюс к этому - абсолютная непредсказуемость сюжета вкупе с болью автора за всех своих героев.

"Пятера в зоне лучше двушника в дисбате" - такая присказка родилась в современных дисциплинарных батальонах России. Другими словами, дисбат - это ад.
Илья Рубинштейн -…

В книге Ильи Рубинштейна "шансонье всея Руси" Владимир Высоцкий впервые в истории нашей литературы предстает перед читателем как художественный персонаж. И ход этот, на первый взгляд, довольно смелый, можно сказать - рискованный. Особенно если учесть, что сам Илья Рубинштейн на три десятка лет моложе и своего персонажа и его поколения. Однако данное обстоятельство, как ни странно, книге состояться не помешало. Более того - свобода автора от документально-биографических заданностей и уход от сложившихся за четверть века стереотипов восприятия барда позволило из сегодняшнего дня по-новому взглянуть на "эпоху Высоцкого". Взглянуть глазами тех, для кого в семидесятые один из самых блестящих поэтов двадцатого века был, прежде всего, не поэтом, а "отцом полка". Полка пацанов из поколения фальстарта. Поколения, жизнь которого в юности программировалась одной эпохой, а потом была раздавлена другой. И если в той, первой эпохе мысль, что где-то совсем рядом с тобой живет и поет Легенда с гитарой, хоть иногда давала иллюзию вдоха "глотка свободы", то эпоха нынешняя обернулась для большинства сегодняшних сорокалетних тотальным "безлегендьем" вкупе с безысходной убежденностью в своей временно-пространственной неуместности. И именно поэтому из всех новелл и повестей этой книги просто выламывается антипозывной поколения фальстарта: "Нет, ребята - все не так... Все не так, ребята... И тогда и сегодня".

В книге Ильи Рубинштейна "шансонье всея Руси" Владимир Высоцкий впервые в истории нашей литературы предстает перед читателем как художественный персонаж. И ход этот, на первый…

Роман "Армен" Севака Арамазда - это пронзительная история человеческой судьбы в современном мире и обществе, где самое трудное и самое опасное - быть человеком. Одновременно легенда и документ, притча и живое место событий, зеркальность естественного и сверхъестественного живут в этой книге, густой, как сказочный лес и раскаленный космос. Это космос Шекспира, Эдгара По, братьев Гримм и Хичкока.
Роман написан прекрасным армянским прозаиком, поэтом, эссеистом и переводчиком немецкой классики, который живет и работает в Германии (Юнна Мориц).

Роман "Армен" Севака Арамазда - это пронзительная история человеческой судьбы в современном мире и обществе, где самое трудное и самое опасное - быть человеком. Одновременно…

Эту книгу можно было назвать и так: "Четвертое измерение Алексея Слаповского". Первым измерением были песни в собственном исполнении, с которых все начиналось и о которых никто не знает: возможно, им еще не пришел час. Второе - проза;

Эту книгу можно было назвать и так: "Четвертое измерение Алексея Слаповского". Первым измерением были песни в собственном исполнении, с которых все начиналось и о которых никто не…

Это вторая книга пьес Алексея Слаповского, выпускаемая нашим издательством. Первая, "ЗЖЛ" ("Замечательная жизнь людей") оказалась весьма востребованной и в театрах, и у читателей. В данный сборник вошли произведения поставленные, уже имеющие сценическую историю, и совсем новые, недавно написанные. Пересказывать их содержание сложно, но какое-то представление дают наименования жанров, которые предлагает автор. Уже они говорят о многом: реалити-шоу для театра, современная притча, психологический боевик, печальная комедия, драмокомическая пьеса (местами в стихах), страшная, но интересная быль, эксцентрическая комедия, наивный трагифарс, эпопема, лиродрама... При этом самая, быть может, сложная вещь, называющаяся "Осколки", обозначена просто - пьеса, что выглядит неожиданно экстравагантно на общем фоне. Слаповский, многогранный и переливчатый в своих романах и сценариях, остается таким и в драматургии. На самом же деле ищется и пишется в разных вариантах одна та же "самая настоящая пьеса" про "самую настоящую любовь".

Это вторая книга пьес Алексея Слаповского, выпускаемая нашим издательством. Первая, "ЗЖЛ" ("Замечательная жизнь людей") оказалась весьма востребованной и в театрах, и у читателей.…

Книга 1

В жизни так не бывает
"Двадцать лет я крепился. Стеснялся рассказывать байки о киносъемках...". Два десятка лет, о которых пишет Вениамин Смехов, давно истекли. И уже написаны не только документальная повесть "Когда я был Атосом", но и ее продолжение - о съемках продолжения "Трех мушкетеров". Его пока, в 2008, еще никто не видел, но о том, как кино снималось, уже можно прочесть в этой книге. Сюда же вошла повесть "В один прекрасный день" - об актере, в котором угадывается сам Смехов. И сотни страниц о друзьях - о Юрии Яковлеве и Олеге Табакове, Игоре Кваше и Резо Габриадзе, Юрии Визборе и Владимире Тендрякове... Знаменитый актер оказался превосходным писателем-рассказчиком - в самых правильных значениях этого слова: оригинальный, содержательный, остроумный, великодушный.
Книга 2

Та Таганка
"...И если что, не дай Бог... Стас появляется, берет принца на руки и быстро, уносит со сцены, а ты, Вениамин, выйдешь и в гневе сымпровизируешь в размере Шекспира: "Опять ты, принц, валяешь дурака? А ну-ка, стража!.." Это инструктаж Юрия Любимова перед "Гамлетом" на гастролях в Париже. Высоцкий, на уколах. "Мы трясемся, шепчем молитвы - за его здоровье, чтобы выжил, чтобы выдержал эту перегрузку..." "Та Таганка" составила, без преувеличения, главное содержание огромной части творческой жизни Вениамина Смехова. Той Таганке посвящена почти полностью книга его воспоминаний.

Книга 1

В жизни так не бывает
"Двадцать лет я крепился. Стеснялся рассказывать байки о киносъемках...". Два десятка лет, о которых пишет Вениамин Смехов, давно истекли. И…

Книга рассказов Сергея Солоуха "Естественные науки" - с математической точностью. Поскольку ничто так ярко не иллюстрирует переход количества в качество, как простое соединение солоуховских текстов, в котором триада рассказов неизменно составляет повесть, а триада повестей - уже роман. При этом естественная логика обратного химического разложения нас неизменно возвращает к простому атому стиха-абзаца. Бином Ньютона. Однако прелесть всей этой борьбы центростремительных и центробежных сил, порождающих прозу Солоуха, можно просто не заметить, поскольку, какова бы не была механика, конечный результат ее у Солоуха всегда один. Свет. А он, как это ни парадоксально, физического объяснения не требует и даже не приемлет.

Книга рассказов Сергея Солоуха "Естественные науки" - с математической точностью. Поскольку ничто так ярко не иллюстрирует переход количества в качество, как простое соединение…

Максим Стишов - известный сценарист и продюсер, автор блокбастера "Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...", прозу сочиняет редко, но метко, демонстрируя нечастое в российской литературе умение писать о грустных вещах с иронией.

"Белый мавр" - пожалуй, первая книга о буднях так называемого "верхнего среднего класса", воспетой в Америке Вуди Алленом, но пока еще весьма малочисленной в нашей стране прослойки граждан, достаточно состоятельных для того, чтобы не обращать внимания на ценники в супермаркетах.

Помимо завидного достатка, всех этих погрязших в экзистенциальных сомнениях и банальных адюльтерах деятелей и их прекрасных жен объединяет еще и пионерское прошлое, преодолеть которое оказывается сложнее, чем отгрохать особняк на Новой Риге...

Максим Стишов - известный сценарист и продюсер, автор блокбастера "Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...", прозу сочиняет редко, но метко, демонстрируя нечастое в…

Пожалуй, каждый, кто служил в армии, скажет, что роман Виктора Строгалыцикова автобиографичен - очень уж незаемными, узнаваемыми, личными подробностями "тягот и лишений воинской службы" (цитата из Строевого устава) наполнена каждая страница этого солдатского монолога. Но в частной судьбе ефрейтора Кротова удивительным образом прочитывается и биография всей распавшейся страны, которой он сорок лет назад служил далеко за ее границами, и судьба ее армии. И главное, причины того, почему все попытки реформировать армию встречают по сей день такое ожесточенное сопротивление.

Пожалуй, каждый, кто служил в армии, скажет, что роман Виктора Строгалыцикова автобиографичен - очень уж незаемными, узнаваемыми, личными подробностями "тягот и лишений воинской…

Вскрыв запароленные файлы в лэптопе погибшего друга, герои романа переживают ощущения, которые можно обозначить, как "world turned upside down". Мир персонажей переворачивается с ног на голову, они видят абсолютно достоверные документы, фотографии и видеозаписи, демонстрирующие трагичные повороты их судеб, - притом, что ни одно событие, отраженное в этих файлах, никогда не происходило. Этот роман - не научная фантастика, не метафизические изыски и не детектив. Это излюбленный жанр автора, который в американской литературе некогда был назван "true story which never happened" - совершенно правдивая история, которая в принципе не могла случиться.

Вскрыв запароленные файлы в лэптопе погибшего друга, герои романа переживают ощущения, которые можно обозначить, как "world turned upside down". Мир персонажей переворачивается с…

Дело было в Красноярске, на ярмарке, на встрече писателя с читателями. Одна девочка спросила Усачёва: "Почему вы всё время пишете про котов? Не могли бы вы написать и про мышей?" Усачёв замешкался, и вдруг пообещал: "Напишу. А то несправедливо получается". Поэт сдержал слово. А художник Дмитрий Трубин поддержал это поэтическое слово своим делом. Так и появилась на свет "Книга Мышей для больших и малышей". ...

Дело было в Красноярске, на ярмарке, на встрече писателя с читателями. Одна девочка спросила Усачёва: "Почему вы всё время пишете про котов? Не могли бы вы написать и про мышей?"…

Что такое Мышляндия? Кто в ней живет? Где она находится? И какие в ней города?.. Как ни парадоксально, некоторые читатели знают об этом больше, чем авторы. Когда в передаче "Детская площадка" на радио "Эхо Москвы" задали вопрос о городах Мышляндии, от слушателей сразу посыпались ответы: Сыратов, Мышква, Мышингтон...
Вот такие есть у нас мышелюбы и крысоведы. Это вторая книжка про мышей, которая должна была стать первой. Но хуже от этого, надеемся, она не стала.

Что такое Мышляндия? Кто в ней живет? Где она находится? И какие в ней города?.. Как ни парадоксально, некоторые читатели знают об этом больше, чем авторы. Когда в передаче…