В поисках Шекспира, или Четырнадцатое заседание литературно-видео клуба «Дискурс»

На четырнадцатом заседании литературно-видео клуба «Дискурс» (30 мая) все искали Шекспира. Помогать в этом была призвана лекция крупнейшего театрального режиссёра современности — Питера Брука. Девяностолетний мэтр, до сих пор радующий нас спектаклями, целью своей жизни поставил возвратить шекспировским пьесам их первоначальный вид и играть по принципам елизаветинского театра шестнадцатого века.

Обсуждение в «Дискурсе» строится на докладах модераторов, и 30 мая в качестве таковых выступали доктор филологических наук Ольга Анцыферова и прозаик Александр Богаделин.

Вначале Александр поведал собравшимся о творческом пути Брука, чтобы наглядно продемонстрировать, как тот воплощал в жизнь свою теорию «пустого пространства». Последнее подразумевает, что на сцене присутствует только необходимый минимум декораций, а актёры облачены в бесформенные хламиды. Но всё внимание публики при этом сосредотачивается на словах пьесы и игре актёров.

В ответ на критику по поводу слишком вольной интерпретации «Ромео и Джульетты» режиссёр писал:

Нас упрекали в том, что мы слишком «сурово» обошлись с поэзией Шекспира. Но мы попытались передать подлинное чувство поэзии, как оно понималось его современниками… Что я попытался сделать, так это порвать с распространённым пониманием «Ромео и Джульетты» как сладенькой, сентиментальной любовной истории и вернуться к миру насилия, страстей пахнущей потом толпы, раздоров, интриг. Вновь почувствовать поэзию и красоту, что порождены сточными канавами Вероны, для которой история двух возлюбленных — лишь эпизод.

Но даже столь радикальные новации не отменяли коробку сцены, которой не было в театре времён Шекспира. Тогда актёры играли на помосте, окружённом публикой, всего лишь словами обозначая место действия — лес, поле или замок. И в 1970 году Брук сделал ещё один шаг в направлении елизаветинского театра — он переезжает в Париж и возглавляет Международный центр театральных исследований.
Набирается международная труппа из тридцати человек, и начинаются выступления «среди народа». Например, на гастролях 1973 года по Африке спектакли игрались на сельских лужайках, базарных площадях, посреди жилых кварталов. И при этом пьеса менялась каждый раз, в зависимости от смотревшей её публики.

Далее Брук вновь возвращается в традиционный театр и ставит знаменитые «Вишневый сад» (используя режиссёрские заметки Мейерхольда) и восьмичасовую «Махабхарату» (причём на санскрите), естественно, не забывая и шекспировские пьесы. В последней по времени постановке «Гамлета» актёры играют на большом ковре, а весь реквизит состоит только из нескольких подушек.
Столь обширный экскурс в биографию Брука потребовался исключительно для лучшего понимания его позиции. А он утверждал… Впрочем, об этом чуть позже.

Второй модератор дискуссии — профессор Ольга Анцыферова — давно читает курс по Шекспиру и начала с биографии великого драматурга.
Оказывается, автор тридцати семи пьес, ста пятидесяти четырёх сонетов, четырёх поэм и трёх эпитафий не всегда блистал на сцене. И, например, в «Гамлете» играл роль… Призрака. Но он, несомненно, прекрасно знал принципы сценического искусства. Зрители, окружавшие помост, вполне могли и «проголосовать ногами», если пьеса казалась им скучной и неинтересной. Поэтому Шекспир мастерски сочетал трагедийные моменты с разрядкой, постоянно держа публику в напряжении.

Удивительно, но «шекспировский вопрос», или вопрос об истинном авторе пьес и сонетов, возник только в девятнадцатом веке. До этого публика просто наслаждалась действием и игрой актёров. А в число «антистратфордианцев», выдвигающих на место автора шекспировских произведений либо графа Оксфорда, либо графа Ретленда, либо Кристофера Марло, либо Фрэнсиса Бэкона или кого-то ещё из живших в то время знаменитостей, входили такие известные личности как Лев Толстой, Зигмунд Фрейд, Марк Твен и множество других.

На этом вступительная часть, можно сказать, закончилась, и началась бурная дискуссия по поводу точки зрения Питера Брука. Для тех, кто не в курсе, кратко её изложим.
Хотя обсуждаемая лекция и называется «В поисках Шекспира», режиссер «оставил» в стороне вопрос авторства и сосредоточился на тайнах творчества великого драматурга. Свою первую пьесу Шекспир написал в 28 лет, когда уже шесть лет выступал на сцене (и не только в роли Призрака). Брук считает, что тот обладал очень хорошей памятью и жадно впитывал все истории, рассказываемые путешественниками. В то время через Лондон проезжало огромное количество людей со всего света. Всё это плюс постоянные премьеры, заставляющие каждые две недели учить новый текст, и сформировали тот базис, из которого родились великие пьесы. У Брука как режиссёра не возникает сомнений, что они написаны именно действующим актёром и для конкретной труппы (отсюда, например, появилась фраза о Гамлете: «Он тучен и одышлив», ибо его в постановках исполнял 40-летний актёр). Но самое главное, пьесы Шекспира не потеряли своей актуальности в первоначальном виде и не требуют никакого «осовременивания».

По Бруку получается, что шекспировские пьесы написал сам Шекспир. Однако давящие своим авторитетом «антистратфордианцы» не позволили присутствующим безоговорочно принять эту позицию, как-то незаметно разделив их на два лагеря.
Но самое эмоциональное обсуждение вызвала последняя пьеса драматурга – «Буря» . Пожалуй, единственная драма, где никого не убивают, а просто перевоспитывают. И эта дискуссия касалась не только сюжета, но и самого текста, который не то что сыграть — понять не всегда представляется возможным. Например, участники встречи так и не пришли к общему мнению, что обозначает: «молитва, атакующая милосердие».

Следующие два заседания «Дискурса» будут посвящены теме «Сюрреализм в кино и литературе».
20 июня смотрим и обсуждаем фильм Яромила Иреша «Валери и неделя чудес», а 18 июля – повесть Евгения Клюева «Между двух стульев» .