Армяне. Народ-созидатель

Глава 3. Раннее земледелие, общественная жизнь и ремесла в Армении

К концу верхнепалеолитического периода климат Европы и Кавказа постепенно, но неуклонно становился мягче. Арктические погоды, преобладавшие на протяжении средней его поры, исчезали, среднегодовая температура повышалась, на месте заснеженных степей и тундры зашумели леса. Большая часть четвертичной или плейстоценовой фауны или вымерла, или мигрировала на север, в более прохладные области. Линия вечных снегов на горе Арарат и по Кавказскому хребту отступила к вершинам, многие ледники растаяли.

Исчез мадленский человек с его чудесными культурой и искусством. На его место пришли другие, более или менее изолированные племена, которые заняли большую часть Европы и частично Азию. Так продолжалось до прихода истинно неолитической цивилизации. В течение этой мезолитической эпохи, или среднекаменного века, искусство и ремесла пребывали в упадке, возможно, потому, что смягчение климата перестало побуждать к прогрессу. Действительно, это ведь суровая необходимость вынуждала палеолитического человека к новым, более высоким достижениям и художественному самовыражению. Теперь каменные орудия представляли собой очень мелкие микролиты (треугольники и полумесяцы с затупленными спинками, а также резцы и сверла). Люди мезолитического периода открыли преимущества составных, композитных инструментов, у которых рукоятка делалась из одного материала, например дерева или кости, а рабочий край из другого, например кремня или, как в Армении, обсидиана. Так, деревянная или костяная рукоятка, легкая и удобная, могла быть использована для насадки серии маленьких ножевых лезвий или зубьев пилы, сделанных из острого, хорошо подлежащего обработке камня.

Считается, что мезолит в Армении и Грузии растянулся примерно от 12 до 6 тысяч лет до нашей эры, хотя к концу этого периода предгончарный неолит в приграничных с Анатолией и Ираном областях Армении был уже в разгаре. Из-за кочевого образа жизни физические следы обитания мезолитического человека рассеяны и утрачены, хотя имеются весьма любопытные примеры этого в Западной Грузии, в частности в нижних слоях Одишийской стоянки близ Зугдиди в Мингрелии (исследованы А.Н. Каландадзе в 1936–1937 гг.). Наряду с многочисленными микролитами, сравнимыми с сегодняшними образцами им подобных из Ирана и Ирака, раскопки в Одиши дали некоторое число более существенных орудий, напоминающих так называемую кампинийскую культуру раннего неолита. Это пестики, терки, а также частично полированные каменные мотыги и головки мотыг. Эти находки свидетельствуют о том, что Закавказье было в Древнем мире, наряду с Центральной Анатолией, одним из первых очагов оседлого земледелия. Следы мезолита были также обнаружены Б.А. Куфтиным на пещерной стоянке в Бармаксизском ущелье в Триалети, к юго-западу от Тбилиси и недалеко от северной границы с Арменией. Здесь преобладают микролиты, обсидиановые ножи, а также встречаются кости различных диких животных, в том числе лошадей.

Очень важный шаг в технике охоты был сделан в эпоху мезолита, когда появились лук и стрелы. Развилось искусство рыбной ловли, приручение собак стало обычным делом. Сбор пищи давал достаточное пропитание племенам, населявшим Крым и Кавказ, так как там смягчившиеся погодные условия обеспечивали людей плодами, ягодами и моллюсками. Животный мир Армении пополнился зайцами, оленями и предком современной лошади, которая сменила более раннюю эпохи палеолита. Наличие этих доисторических лошадей на территории Армении имеет большое значение для разрешения спорного вопроса о прародине современных лошадей. Большое число ученых склонно считать ею Армянское нагорье.

Одной из самых любопытных мезолитических культур на Ближнем Востоке является зарзянская в горах Загроса. Считается, что она пришла с севера, возможно, из русских степей, лежащих за пределами Кавказа. Однако использование обсидиана, черного вулканического стекла, указывает на связь с областями, расположенными к северу и к западу от озера Ван, откуда брался этот материал. Самые богатые раскопки зарзянской культуры находятся в Шанидаре (слой Б2) в северном Ираке, к югу от нынешней турецкой границы. Там мезолитический слой датируется 10-м и 9-м тысячелетиями до нашей эры.

Истинные мезолитические поселения в Армении отмечены в Арегуни-Блур на горе Артин. Там на постоянных стоянках первобытного человека обнаружены обсидиановые микролиты, предназначенные для закрепления в головках гарпунов, копий и стрел. Такие же изделия присутствуют в разных местах этого региона, то есть на временных стоянках, характерных для кочевой жизни обитателей армянских гор той эпохи. Другие признаки подобного образа жизни показывают нам весьма любопытные наскальные рисунки, встречающиеся в изолированных нишах, пещерах и на утесах горы Алагёз, а также горной гряды Гегхахмаган и гор Сюнии. Эти схематичные рисунки изображают охотничьи сцены, в которых люди, вооруженные луками, стрелами и копьями, в сопровождении собак гонятся за сернами, дикими баранами, косулями и оленями. В отличие от палеолитических пещерных рисунков Испании и Франции фигуры людей и животных изображены в уменьшенном виде, подобно тому как крупные каменные орудия ориньякской и мадленской культуры уступили место мелким микролитам. Хотя техника исполнения рисунков очень проста и сами образы стилизованы, в них прекрасно переданы усилие и движение, а изображения животных достаточно точны, чтобы четко идентифицировать представленные виды фауны.

На рубеже неолита, то есть нового каменного века, были сделаны большие шаги по пути прогресса, позволившие человеку перейти барьер между дикарством и цивилизацией. Образ жизни и мысли людей в новом каменном веке резко отличали их от палеолитовых и мезолитовых праотцев. В этой неолитической революции сыграли существенную роль по крайней мере пять открытий:

1. Оседлое земледелие.

2. Одомашнивание животных.

3. Изготовление глиняной посуды.

4. Освоение техники шлифовки и полировки.

5. Шитье, прядение и ткачество.

Первые два уже сами по себе позволили человеку вести жизнь, менее подверженную невзгодам, так как обеспечивали ему запасы пищи вперед. В такой области, как Армения, это давало возможность существовать гораздо большему числу людей, чем при занятиях лишь охотой и сбором плодов. Семья и организованные сообщества стали распространеннее и устойчивей. Жизнь сообща вела к специализации в работе и занятиях, что позволило совершить прорыв в искусствах и разного рода ремеслах. Это привело также к росту числа религиозных культов и обслуживающих их жрецов.

Гончарное ремесло было развито в Анатолии уже в 6-м тысячелетии до нашей эры и сыграло большую роль в становлении домашнего очага. Армения недолго оставалась в этом позади. Уже на ранней стадии появляются гончарные изделия, украшенные простыми узорами из точек или линий, расположенных в виде «рыбьего скелета», то есть елочки. Поверхность необожженных глиняных горшков, казалось, нуждалась в украшении и давала простор игре воображения, которое создавало новые формы лепки, раскраски и глазировки. Одновременно развитие техники шлифовки и полировки позволило делать кремневые и обсидиановые орудия с твердым режущим краем, который нельзя было получить, пользуясь лишь обколами. Обколотый край хоть и остер, но крайне хрупок. Теперь можно было изготовлять орудия более долговечные, что сразу облегчило труд ремесленников, занятых в столярном деле и других видах работ по дереву.

Понятно, что полностью развитые неолитические культуры Ближнего Востока и Транскавказского региона не возникли из небытия на протяжении нескольких кратких поколений. Они явились результатом долгого процесса эволюции от мезолитической стадии, которая продолжалась в более развитых регионах «Благодатного полумесяца» примерно от 9-и до 7 тысяч лет до нашей эры. Этой последней цифрой датируется уже полностью состоявшееся земледелие в Египте, Иордании, Иране и некоторых частях Анатолии. Даже при отсутствии сохранившихся зерен само наличие ручных мельниц и ступок, пестиков и жерновов, а также зерновых ям для хранения урожая и серпов ясно свидетельствует о существенных переменах в экономике. К тому же времени относятся обнаруженные следы первых постоянных поселений, которые обновлялись последующими обитателями этих мест. Появляются кладбища, а захоронения теперь содержат такие предметы роскоши, как бусы и подвески, являющиеся свидетельством того, что у человека появился досуг для иных занятий, кроме утоления физического голода. На таких стоянках, как Катал-Хюй-юк (на юго-востоке Малой Азии), возникает искусство в форме резных изображений животных и фигурок высшего божества или богини-матери. При раскопках мы находим свидетельства регулярной торговли, а к концу этой фазы следы постройки первых городов, окруженных оборонительными стенами, часто весьма массивными. Эта стадия развития цивилизации особенно хорошо изучена в Иерихоне, близ Мертвого моря, а также в местечке Джармо (Курдистан) неподалеку от южной границы древней Армении, и в Тепе-Асиаб на Керманшахской равнине Западного Ирана.

Датировка и точное местоположение каждого из этих ранних земледельческих поселений все еще вызывают бурные споры среди археологов. 14 марта 1967 года «Дейли телеграф» опубликовала доклад Египетского департамента древностей, в котором утверждается, что именно долина Нила есть первое в мире место, где зародилось и развилось земледелие, и что предки нынешних египтян обрабатывали землю уже 14 тысяч лет назад, когда остальной мир еще только вступал в мезолитическую эпоху. Этот вывод основывается на раскопках в Нубии, которые в течение 6 лет проводила группа американских, польских и египетских археологов. До тех пор считалось, что впервые земледелием люди стали заниматься 9800 лет назад, согласно раскопкам в Иерихоне и на холмах Ирака и Южной Турции. Однако изучение стоянок близ нубийских деревень Тошка, Эсна и Эфду, на западном берегу Нила, дало поразительные сведения. Один колодец близ деревни Тошка, согласно датировке по углероду-14, был вырыт около 12 500 лет назад. Тысячи найденных кремневых орудий и оружия, а также жерновов для помола зерна, согласно данным радиоуглеродного анализа и электронно-микроскопическим исследованиям, датируются 12-м тысячелетием до нашей эры. Близ названных деревень обнаружено также большое количество человеческих скелетов давностью где-то между 12-м и 14-м тысячелетиями. Из них около 40 % мужчин было убито заталкиванием мелких твердых камешков в рот и задний проход, что, несомненно, является результатом жестокой борьбы за владение узкими полосками едва обработанной земли. Земледельцы той далекой эпохи еще продолжали жить в пещерах или под защитой каких-то примитивных непрочных укрытий, потому что там, в Нубии, не было найдено следов более долговечных построек.

Сама Армения занимает важное место в ранней истории земледелия. Едва ли есть в мире другая территория, кроме Закавказья, которая может похвастаться большим разнообразием диких и окультуренных злаков.

В своей книге «Неолитическая революция» миссис Соня Коул показала, что Армения и Грузия входят в число прародин современных злаковых растений. Армения фигурирует в ряду областей, где были первоначально найдены простейшая пшеница, известная как «однозернянка», а также дикий двухрядный ячмень.

При раскопках всех неолитических стоянок в Армении и Грузии находят обугленные остатки множества злаков. Неолитическая керамика из Одиши и Зугдиди в Мингрелии украшена орнаментом из колосьев.

В Армении были в ходу каменные и деревянные лопаты и мотыги, а также тяпки и кирки, сделанные из кости животных и снабженные деревянными рукоятками. Жатва осуществлялась с помощью деревянных и костяных серпов, с острыми мелкими зубчиками из кремня или обсидиана. Найденные пестики, жернова и мельницы демонстрируют нам, каким образом предки армян мололи зерно и подготавливали его для печения хлеба.

Простые горшки из обожженной глины для хранения пищевых продуктов и приготовления пищи, блюда с примитивным узором из линий или точек позволяют нам представить себе, как выглядел домашний обиход Армении 7–8 тысяч лет тому назад.

Изготовление орудий стало занятием специализированным и постоянной основой торговых отношений с посторонними. Много лет назад Жак де Морган обнаружил в окрестностях горы Алагёз целую мастерскую по производству обсидиановых орудий. Другие подобные центры существовали в нескольких местах близ Вагаршапата, современного Эчмиадзина, а также Эйлара, в 15 километрах к северо-востоку от Еревана, или же вокруг Нор-Баязида, непосредственно к югу от озера Севан. Наряду с обычными шлифованными или полированными долотами, топорами, сверлами и скребками советские археологи находили в Армении орудия необычной формы, напоминающие птичий клюв. Весьма примечательная стоянка в Тилки-Тепе, или Шамирамальти, близ озера Ван, где проводил в 1899 году раскопки Белк, была населена с начала неолита и далее. Там были найдены в большом количестве обсидиановые орудия, а также украшения и культовые фигурки, сделанные из зубов диких зверей.

На протяжении всего периода неолита человек экспериментировал с различными методами вспашки и возделывания почвы. Поначалу это была не более как поверхностная «скребущая» обработка, в такую чуть потревоженную землю сеяли семена, а затем, когда поспевали колосья, женщин посылали их собирать. Позднее люди пришли к необходимости применять более интенсивные методы земледелия. Методом проб и ошибок человек узнал, что более глубоко вспаханная почва дает больший урожай, чем если сеять в почву лишь расчищенную и чуть процарапанную. Первым орудием глубокой вспашки, несомненно, был простой деревянный кол. Позже к деревянным стержням были прикреплены каменные головки, затем медные, а еще позже бронзовые. Интересно, что еще долгое время после изобретения плуга на гористых склонах таких краев, как, например, Сасун, в ходу оставались для этой цели примитивные двузубые вилы. До сих пор их можно увидеть в отдаленных горных районах. Это сельскохозяйственное орудие в Армении называют «эркматни пейтат», а в Грузии «ортокни» и продолжают применять для обработки маленьких клочков земли или очень каменистых склонов, где нельзя использовать волов. Это большое массивное орудие, и управляться с ним должны три человека, двое из которых вместе давят на нижнюю подножку, а третий нажимает на ручку сверху. Как указывает С.Т. Еремян, это приспособление является прямым потомком острых деревянных кольев неолитических времен.

Данные последующих археологических открытий, совершенных Кэтлин Кеньон, Р.Дж. и Л.С. Брэйдвуд, Джеймсом Меллартом и другими, очень расширили наши знания о неолитической цивилизации Ближнего Востока, проникнув глубже в прошлое, чем представлялось нам возможным еще недавно. Теперь мы понимаем, что деление на эволюционные технологические стадии – «мезолитическую», «неолитическую», «халколитическую» (медно-каменную) и т. д. – теряет свои строгие очертания. В разных частях этого региона они сливаются и накладываются друг на друга. Тем не менее полезно для ориентировки иметь перед глазами предложенную Дж. Меллартом хронологическую последовательность основных культурных фаз в более развитых районах Ближнего Востока. При этом следует учитывать, что на территории Армянского нагорья эти фазы отставали на несколько столетий: мезолит – около 10– 9 тысячи лет до нашей эры) эту фазу часто называют финалом верхнего палеолита); протонеолит, около 9–7 тысяч лет до нашей эры (вместо мезолита); неолит – около 7–5,6 тысячи лет до нашей эры; ранний халколит – около 5,6–5 тысячи лет до нашей эры; средний халколит – около 5–4 тысячи лет до нашей эры; поздний халколит – около 4–3,5 тысячи лет до нашей эры и позже.

Южным областям Армении, расположенным вокруг озера Ван, пошло на пользу общение с более развитой и изощренной халафской культурой, достигшей расцвета между 500 и 400 тысячами лет до нашей эры. Телль-Халаф, давший ей название, находится на севере Сирии, однако наилучшие образцы полихромной керамики происходят из района Арпачая в Северном Ираке. По мнению Мелларта, творцами халафской культуры были пришельцы с севера, и ее истоки следует искать в долинах верховий Тигра и Евфрата, то есть в регионе, впоследствии составлявшем часть Великой Армении. Декор ранней халафской керамики красный или черный на абрикосовом фоне. Он покрыт глазурью. Кроме того, он отличается весьма натуралистическим изображением человеческих существ, птиц и животных. В средней фазе развития этой культуры в узор добавляются штрихи кремового цвета, рисунок делается более изощренным. В финальной фазе изготавливаются большие полихромные блюда со сложным центральным рисунком (розетками или мальтийскими крестами). Они представляют собой выдающиеся произведения ближневосточной керамики. Люди халафской культуры умели выращивать зерно, строить оригинальные дома, прокладывать мощеные дороги. В каждом доме была круглая внутренняя комната с куполообразным потолком и квадратные сени. Это были глинобитные строения на каменном основании. Подобные дома находят также в ряде районов Армении.

Хотя центром халафской культуры были север Ирака и Сирии, она была тесно и плодотворно связана с районом озера Ван в Армении. Действительно, неотъемлемую часть халафской культуры составляют бусины, пластины и сосуды из армянского обсидиана. Халафские люди использовали также самородную медь, свинец и золото из армянских рудников. Торговля между халафскими людьми и Арменией была регулярной и обширной. Одновременно продолжался постоянный товарообмен между Средиземноморьем и территориями Персидского залива и берегов Индийского океана. Важный центр халафской торговли существовал в Тилки-Тепе (Шамирамальти) близ озера Ван, где были найдены прекрасные образцы халафской керамики. Значение Армении как посредника международной торговли подтверждается находкой раковин Индийского океана в грузинских раскопках (пещера Сагварджиле) и наличием армянского обсидиана не только в городищах Малой Азии, но даже в низовьях Волги и на Украине.

За неолитической стадией культуры человечества последовал халколит (термин происходит от греческих слов «халкос», медь, и «литос», камень). Им обозначают ту стадию цивилизации, когда человек, наряду со старинными орудиями и оружием из камня, начал экспериментировать с изготовлением их из самородной меди.

В Армении и на Ближнем Востоке обнаружено множество поселений, основанных в период неолита и просуществовавших на протяжении медно-каменного века (халколита), бронзового и позже. В Персии и Турции такие поселения оставили большие искусственные холмы, которые называют «тепе», в армянском языке им соответствует название «блур», означающее «холм». Эти холмы образовались из остатков глиняных стен домов, бытового мусора и даже человеческих захоронений. Все это за многие века приподняло обжитые места над окружающей их равниной. В странах, где вода и тень скудны, природный консерватизм жителей приводит к тому, что поколение за поколением теснятся на тех же благоприятных местах, где имеются родники, плодородная почва, сады, а позднее и оросительные каналы, обеспечивающие постоянное питание посевов водой. Таким образом, эти террасы, поднимающиеся на 50–60 футов над скальным основанием, сохраняют для нас в своих слоях следы многолетнего жалкого существования людей, иногда со времен неолита.

К богатейшим из раскопов такого типа относится небольшой холм Кюль-Тепе, или «холм золы», расположенный в районе Нахичевани, в 8 километрах на северо-северо-восток от древнего армянского города Нахичеван, на левом берегу Нахичеванчай. (Этот нахичеванский Кюль-Тепе не следует смешивать с более известным Кюль-Тепе, или Канеш, в Каппадокии, находящимся в сотнях миль западнее Армении.) И.А. Лалаян впервые осуществил здесь небольшие раскопки в 1904 году и обнаружил ряд интересных предметов, относящихся к медно-каменному и бронзовому векам. С 1951 года там проводились планомерные раскопки экспедицией Азербайджанской академии наук совместно с Московским институтом археологии АН СССР. Результаты этих работ опубликованы в серии интересных статей и монографии О.А. Абибулаева.

До начала раскопок нахичеванский Кюль-Тепе представлял собой холм площадью 150 метров с севера на юг на 100 метров с запада на восток. Он поднимался на 14-метровую высоту над поверхностью окружающей равнины. Местное население на протяжении веков привычно свозило туда мусор и брало оттуда золу для удобрения полей. Так что в некоторых местах холм почти сровнялся с равниной. Но в других местах Кюль-Тепе позволяет вести раскопки на глубину до 22 метров, прежде чем будут исчерпаны слои, содержащие остатки человеческой жизнедеятельности и лопата археолога коснется природного основания.

Нахичеванский Кюль-Тепе начиная с железного века на поверхности состоит из четырех основных слоев: позднее-и среднебронзовый (слой III), раннебронзовый (слой II), медно-каменный (слой 1В) и, наконец, неолитический (слой! А). Слои II и № разделены промежуточным слоем чистой земли толщиной 15–40 см, что указывает на то, что в течение многих лет между медно-каменным и раннебронзовым веками это место было людьми покинуто.

Хотя мало что сохранилось от прошлых строений (первоначального неолитического поселения, образующего слой! А, и домов медно-каменного века, слой №), удается тем не менее различить 13 глинобитных и каменных, округлых или почти квадратных жилищ того времени. Круглые дома имеют 6–8 метров в диаметре, а одно из квадратных даже имеет размеры 4 х 3,3 метра. Внешние стены обладают толщиной от 35 до 55 см, полы земляные.

Слой II нахичеванского Кюль-Тепе содержит остатки 39 домов, круглых и квадратных в плане. Они сложены из булыжников, а также кирпичей, сделанных из глины-сырца. Каждое строение имеет в середине большой плоский камень или небольшую дырку в полу, где поставлен центральный столб, поддерживающий коническую крышу. Эти дома (слоя II) обогревались либо круглой глиняной жаровней (мангалом), размещенной прямо на полу, либо сделанной из глины печкой, установленной рядом с внешней стеной. Отличительной чертой является их подковообразное устройство. Эти дома раннебронзового века в Кюль-Тепе во многом подобны жилищам, обнаруженным при раскопках, проведенных экспедицией Бертона-Брауна в Геой-Тепе близ Реша в Иранском Азербайджане и экспедицией Чарльза Берни в Яник-Тепе близ Табриза.

Самый нижний обжитой слой в Кюль-Тепе содержит не менее семидесяти трех человеческих захоронений, в основном неолитического периода. Похоронные ямы вырыты между домами или даже непосредственно под полами домов. Не видно никаких попыток уложить тела каким-то определенным образом. Дно каждой похоронной ямы выровнено и обмазано глиной. Тела покойников лежат на боку или на спине в скорченном или согнутом виде. Руки сложены у лица или на груди либо вытянуты вдоль тела. Часто под головой обнаруживали небольшие камни или небольшие черепки. Некоторые из скелетов посыпаны красной охрой. Остатки тростника или камыша, найденные около скелетов, позволяют предположить, что тела перед погребением были укрыты грубым подобием савана, сплетенного из тростника. Видимо, эти люди были слишком бедны, чтобы хоронить с покойниками какие-либо ценные вещи. Только в 25 из 73 случаев были обнаружены посторонние предметы: бусинки из цветных камней, костяные подвески, обсидиановые ножи или грубые самодельные горшки из смеси глины с соломой или мякиной. В двух могилах были найдены скелеты собак. В большинстве погребений находится по одному телу, но в некоторых было обнаружено по два, три или даже четыре скелета.

Особый интерес представляет собой керамика, найденная в культурных слоях Кюль-Тепе неолитического и медно-каменного периодов. Неолитическая керамика – обычная, слабообожженная, красновато-коричневая или серая, сделана из укрепленной соломой глины и неравномерно обожжена. В слоях, относящихся к медно-каменному веку, наряду с неуклюжими местными изделиями, появляются осколки высококачественной керамики, из смеси глины с песком, тщательно вылепленные, хорошо обожженные и раскрашенные в красные, коричневые, желтые и серые цвета. До блеска вылощенные поверхности украшены довольно сложным геометрическим узором, выполненным черной, коричневой или красной краской. Вероятнее всего, эти отличные товары были импортированы из Ирана или Анатолии. Была проведена параллель между этими гончарными изделиями и персидскими расписными времен

Сиялка III, обычно датируемыми четвертым тысячелетием до нашей эры. Местная глиняная посуда из Кюль-Тепе медно-каменного периода была поливной и украшалась простым геометрическим узором (рядами линий или блоками галочек) красного, черного или желтого цвета. Похожая посуда была найдена и в других раскопах на территории Закавказья, а именно в Шушинском районе Карабаха.

Когда мы переходим к раннебронзовому периоду Кюль-Тепе, то видим, что доминантной керамикой становится так называемая «куро-аракская» посуда, черная, коричневая или красная блестящая. Начиная с третьего тысячелетия до нашей эры и далее появляется посуда с ручкой, приделанной к основному тулову сосуда, в виде глиняного выступа, сплошного или с дыркой. Часто такие сосуды имеют еще с боков вмятины от пальцев, «ямочки». Это так называемая «нахичеванская ручка», которая берет свое происхождение где-то неподалеку от Кюль-Тепе и применялась на протяжении многих столетий, что подтверждают находки из многочисленных раскопок в Восточной Анатолии, Грузии, Армении и Азербайджане. Началом бронзового века датируется широкое появление глиняных фигурок животных.

Нахичеванский Кюль-Тепе дал бесценные свидетельства существования на территории Армении медной и бронзовой металлургии. Из верхней части медно-каменного культурного слоя были извлечены четыре небольших медных предмета: бусина, сверло и два неопознанных обломка. Химический анализ показал, что два из них изготовлены из чистой самородной меди, а еще два содержат следы (0,4–0,7 %) мышьяка. В слое, относящемся к раннебронзовому веку (после третьего тысячелетия до нашей эры), мы наблюдаем появление разнообразия предметов как из самородной меди, так и из бронзы, наряду с глиняными формами для отливки медных и бронзовых топоров.

В последнее время достигнут значительный прогресс в датировке ранних культур в Кюль-Тепе и других районах Армении. Использование радиоуглеродного анализа дало обнадеживающие результаты. Так, образец угля из раннебронзового слоя Кюль-Тепе с глубины 8,5 метра, исследованный в ленинградской лаборатории Института археологии АН СССР, дал результат 2920 ± 90 год до нашей эры. В 1966 году советские ученые Кушнарева и Якобсон сообщили, что образец, взятый с глубины 19 метров, то есть 3 метра от дна самого раннего обжитого слоя, показал дату 3810 ± 90 год до нашей эры. Это указывает на то, что во время медно-каменного периода накопление мусора вызывало повышение уровня холма на метр за столетие или несколько меньший срок. А если это так, то дата первичного неолитического поселения людей в Кюль-Тепе должна быть примерно 4,2 тысячи лет до нашей эры. К тому времени культура неолита уже процветала в Армении на протяжении многих веков.

Дошедшие до нас предметы материальной культуры неолитического и медно-каменного периодов на территории Армении, как, впрочем, и повсюду, свидетельствуют о существенном улучшении уровня жизни людей по сравнению с прошлыми веками. Совершенствование устной речи и языков способствовало лучшему общению, так что изобретение письменности стало лишь вопросом времени. Уютная и относительно спокойная жизнь в сообществе с себе подобными создавала для этого благоприятные условия. А появление института семьи, устойчивых форм брака облегчили домашние заботы отцов и матерей даже в те далекие дни. Армянские праотцы и праматери уже тогда могли утопить свои горести в вине, так как Армения, несомненно, входит в число самых ранних центров виноградарства и виноделия. Один из старейших авторитетов в этой области Виктор Хен в своей книге «Странствия растений и животных» (1888 г.) утверждает, что истинной родиной вина является «благодатный край, расположенный к югу от Каспийского моря… в Колхиде на Фазисе, в местности между Кавказом, Араратом и Тавром… Из этих регионов вино, вскачь за колесницей Сима, распространилось от низовьев Евфрата на юго-востоке до пустынь и райских садов юго-запада».

Дикая виноградная лоза, от которой пошли культурные сорта винограда Старого Света, утвердилась в Армении, на Балканах и в некоторых областях Западной Европы с третичного периода, то есть на протяжении более миллиона лет. Виноградные косточки в обугленном или окаменевшем виде найдены на многих неолитических стоянках Кавказа, особенно по берегам Черного моря. Мистер Эдвард Хайамс полагает, что употребление естественно ферментированного (перебродившего) виноградного сока в Анатолии и на Кавказе может быть даже старше развитых культур неолита. Отложенная про запас гроздь винограда в этом теплом климате уже через несколько дней начинает бродить, так как дрожжевые грибки присутствуют в пыльце всех типов дикого винограда. «Рано или поздно кто-то, страдающий от жажды, должен был вскоре после изобретения глиняной посуды отхлебнуть из кувшина, в который днем или двумя ранее поместили виноград, но в котором теперь содержалось… вино».

Относительно армянского происхождения культурного винограда археологи и эксперты по виноделию находят поддержку в Священном Писании. В Книге Бытия (IX, 18–29) сообщается, что одним из первых действий Ноя после причаливания ковчега к горе Арарат была посадка винограда, который показывали пилигримам на склонах этой горы вплоть до 1840 года, когда в результате ужасного землетрясения были разрушены близлежащие деревня и монастырь. Результаты Ноева пристрастия к соку армянского винограда имели далеко идущие последствия для всей человеческой расы. Так, фанатично набожные южноафриканские священники, чтобы оправдать подчинение негров, потомков Хама, до сих пор цитируют рассказ из Книги Бытия о том, как напившийся пьяным Ной лежал обнаженным в своем шатре, и Хам позвал братьев посмеяться над наготой отца своего, за что и был проклят Богом и обречен прислуживать братьям своим во веки веков.

И Вавилон, и Древний Египет уже с третьего тысячелетия до нашей эры имели развитое виноделие. Поскольку у них не водилось местного дикого винограда, они должны были приобрести где-то это растение и перенять искусство его возделывания. И поскольку у нас есть свидетельства торговли обсидиановой и керамической посудой и другими бытовыми предметами между Арменией и Египтом, Сирией и Месопотамией (по крайней мере, с четвертого тысячелетия до нашей эры), у тогдашних купцов были богатые возможности привозить эти полезные растения из стран Закавказья для собственного потребления и дальнейшего разведения. Как впоследствии делали греки, привозя их из Колхиды. В самой Армении искусство виноградарства и виноделия достигает своего расцвета во времена Урартского царства, то есть около 800 лет до нашей эры. Изучение остатков крепости Кармир-Блур (близ Еревана) и других поселений показывает, что ни один урартский гарнизон не обходился без обширных, хорошо устроенных винных подвалов, где, уютно закопанные по горлышко, размещались длинные ряды больших винных кувшинов. Там хранились в запечатанном виде лучшие вина. Во времена Геродота (История, 1, 194) купцы, владевшие баржами на Тигре, вели крупную торговлю, перевозя в бочках пальмового дерева вина из Армении в Вавилон на продажу виноторговцам и простым потребителям.

Мы уже говорили о неолитической революции, которая способствовала переходу от охоты и сбора плодов к оседлому образу жизни. Другой скачок вперед произошел, когда человек овладел техникой обращения с металлами – сначала холодной ковкой самородной меди, а затем ее сплавлением с оловом и мышьяком или сурьмой для получения бронзы.

Сплав меди с оловом был первым металлическим сплавом, которым пользовалось все человечество и который дал название целой эпохе – бронзовый век. До этого медь применяли саму по себе. Однако из-за ее относительной мягкости в ходу продолжали оставаться каменные орудия для тех случаев, когда требовалась большая твердость. Самородная медь, которую рудокопы еще называют ковкой, встречается в природе в виде минерала, обладающего всеми свойствами плавленого металла. Это блестящее вещество характерного красно-рыжего цвета, приобретающее на свежем изломе розоватый или желтоватый оттенок. Если металл содержит примесь окиси меди, излом приобретает лиловатый отлив. Его удельный вес находится в пределах 8,4–8,9 г)см³. Он легко полируется, обладает высокой пластичностью и вязкостью, то есть ковкостью, и своей прочностью уступает только железу, превосходя золото и серебро. Расплавленный металл имеет зеленовато-голубой цвет и при высокой температуре испаряется и горит зеленым пламенем. В сухом воздухе медь очень устойчива, но во влажной атмосфере, содержащей к тому же углекислый газ, она покрывается зеленой коркой карбоната, известного в быту как «ярь-медянка». При нагреве или трении она испускает характерный неприятный запах. Латинское название меди «куприум» связано с названием острова Кипр (Cyprus): согласно Плинию, римляне получали медь именно оттуда, и она была известна как «aes cyprium». Отсюда произошли английское «copper», французское «cuivre» и немецкое «kupfer».

Вопрос о том, откуда именно пошло применение меди и бронзы, давно занимает умы археологов. Наиболее развитые мировые цивилизации – шумеры, египтяне и вавилоняне – начиная с пятого тысячелетия до нашей эры использовали медь в чистом виде во все возрастающих количествах. Однако в Южном Ираке, Сирии и Египте не было достаточных природных запасов медной руды. Предполагается, что ее завозили с севера, из Армении. Этой проблемой специально занимались Генри Фрэнкфорт, В. Гордон Чайлд и У.Ф. Олбрайт, а также А.А. Ессен (Россия). Один из ведущих экспертов в области древних технологий, Р.Дж. Форбс, также отводит Армении центральное место в составленной им карте распространения металлургической техники. Другим регионом, являющимся еще более старым источником меди для Древнего мира, была Бактрия в Центральной Азии (область современного Афганистана и Южной Туркмении). Отсюда происходит знаменитая анаусская культура (от местечка Анаус близ Ашхабада), где медь постоянно была в ходу уже с четвертого тысячелетия до нашей эры.

Изобретение бронзы, видимо, произошло в тех местах, где медная руда соседствует с залежами минералов, содержащих олово, мышьяк и сурьму. Только в таких условиях могли первобытные металлурги наткнуться на тот факт, что металл, выплавленный из смешанной с ними медной руды, приобретает большую твердость и прочность. Армения и Грузия, страны, где богатые месторождения медной руды находятся рядом с рудами, содержащими олово, мышьяк и сурьму, обладали идеальными условиями для подобного открытия.

Из Армении и Малой Азии секреты металлургии и соответствующее рудное сырье распространились на равнины Сирии и Месопотамии. Умелые ремесленники, часть из которых была, несомненно, кавказского и анатолийского происхождения, занимались своим ремеслом в городах юга и почитались как носители колдовской потусторонней силы. В Вавилоне (Финикия) эти умельцы по работе с металлом (некоторые из них, вероятно, были армянами) жертвовали храмам образцы своих новейших изделий из бронзы, в том числе украшений. Профессор Клод Шеффер высказал мнение: «Поскольку для таких ремесел требовались сложные специальные знания, а исполнение было трудоемким, велика вероятность того, что рождение местной бронзовой металлургии было следствием прибытия в Сирию и Палестину старателей, рудокопов и кузнецов из Малой Азии». Тот же специалист утверждает, что эта миграция была, по всей видимости, вызвана серией землетрясений, которые около двух тысяч лет до нашей эры завалили армянские медные рудники, вызвали безработицу рудокопов и последующее их переселение в другие районы. Более позднее археологическое изучение этих краев подсказывает, что причиной миграции жителей могла стать нахлынувшая волна индоевропейских пришельцев, дикарей с Северного Кавказа, которые положили конец раннему бронзовому веку и ввергли в панику оседлое население Армении.

Недавние раскопки на территории Армении, Азербайджана и Грузии доказывают, что медь была там известна уже с 3,5 тысячи лет до нашей эры, а возможно, и с четвертого тысячелетия. Сначала ее ценили как благородный металл, вроде золота, и применяли лишь для особых целей. Но с третьего тысячелетия до нашей эры интенсивное металлургическое производство развернулось в Мецаморе, на Аракском плоскогорье.

Изучение находок в нахичеванском Кюль-Тепе и в других подобных городищах показало, что уже около трех тысяч лет до нашей эры местные ремесленники вполне владели искусством сочетания меди с другими металлами для получения бронзы различных типов. Так, например, слой II Кюль-Тепе дал бронзовые предметы, в которых содержится до 6 % примеси мышьяка. Поэтому сейчас принято считать, что ранний бронзовый век в Армении начался где-то около 3,2 или 3 тысячи лет до нашей эры, а не 2,5–2 тысячи лет до нашей эры, как полагало ранее большинство ученых. Термины «энеолит», «халколит» (медно-каменный век), или медный век, если и стоит употреблять, то лишь применительно к третьему тысячелетию до нашей эры.

Понимание этого очень важно, когда мы переходим к рассмотрению большого периода культурной истории Армении – так называемой «куро-аракской» культуре раннего бронзового века, которая охватывает большую часть третьего тысячелетия до нашей эры. Единство этой огромной культурной зоны, с центром в Армении, но простирающейся далеко на север, юг и юго-запад, проявляется в наличии особого типа обожженной керамики ручного изготовления, обычно черной или темно-серой. Эта керамика обратила на себя внимание узором украшения в виде ребер низкого рельефа, нанесенных сверху на поверхность, а также насечек геометрического рисунка. Характерной чертой керамики, найденной в Армении и Грузии, является двойная спираль, напоминающая пару очков. Гончарные изделия раннего бронзового века из Восточной Анатолии и Закавказья (ее называют «куро-аракской», потому что центры этой культуры расположены в долинах рек Куры и Аракса) разнятся своей текстурой в зависимости от типа сосуда. Внутренняя поверхность сосудов обычно черная или серая, и внешняя также может быть того же цвета. Однако обычно внутренность сосудов более светлая и, в больших кувшинах и горшках, необожженная. Выразительный черный цвет получали пропиткой глиняного изделия в растворе сажи перед окончательным обжигом. Лощение чаще всего наносилось непосредственно на поверхность, хотя иногда слой оставляли нетронутым. Лучшие образцы очень блестящие и гладкие. Наиболее распространенными формами посуды являются кувшины и глубокие чаши. Ручки у них встречаются крайне редко, за исключением треугольных ручек-наплывов и «нахичеванской ручки», типичной для керамики из восточной части громадной горной зоны, где процветала куро-аракская культура.

Эти характерные гончарные изделия были обнаружены в Шенгавите на окраине Еревана при раскопках древнего поселения раннего бронзового века, произведенных Я.А. Байбуртяном в 1936–1938 годах. Во время Второй мировой войны, в 1943–1944 годах, турецкие археологи сообщали о находках аналогичной керамики в Каразе близ Эрзурума и даже значительно западнее, в Эрзинджане. Затем такие изделия встречались в различных частях Грузии, особенно в Триалети и дальше на юго-востоке, в Геой-Тепе близ озера Урмия в Иранском Азербайджане, при раскопках, проведенных британским археологом Т. Бертон-Брауном. Первое подробное изучение куро-аракской культуры и связанной с этим керамики представлено в блестящей монографии покойного Б.А. Куфтина (1892–1953), опубликованной в трудах Грузинского государственного музея в 1944 году. Другие важнейшие армянские раскопы, относящиеся к этому периоду, – это Шреш-Блур около Эчмиадзина, древнего Вагаршапата, где находится престол Верховного Католикоса всех армян; Эйлар на северной окраине Еревана по дороге к озеру Севан; Кози-Котер, близ Ванадзора, обнаруженный Е.В. Ханзадян и раскопанный ею же начиная с 1959 года. (Результаты раскопок впервые опубликованы в журнале «Советская археология» в 1963 году.)

И это еще не все. Поселения с куро-аракской черной обожженной посудой были обнаружены за Кавказским хребтом на северо-востоке в далеком Дагестане и в Чечне (Кьякенте, Великенте и Луговом близ Грозного). Особенно примечателен тот факт, что того же типа гончарные изделия, иногда с красным лощением, встречаются далеко от Армении в Сирии и Палестине, где они проходят под названием «хирбет-керакская керамика», по имени деревни, расположенной около Галилейского моря (Тивериадского озера), где она была впервые обнаружена. Находили ее и в таком знаменитом раскопе, как Рас-Шамра.

В своей «Археологии Палестины» Олбрайт описывает хирбет-керакскую керамику как наиболее красивую из всех, когда-либо сделанных в Палестине. Она действительно весьма необычна по стилю и фактуре, и на ней нет раскраски или насечек, обычных для изделий местных палестинских культур. Не пользуясь гончарным кругом, мастера Хирбет-Керака изготавливали сосуды только вручную, узоры украшения приделывались потом в виде высокого рельефа, сосуды покрывались толстым слоем ангоба, и завершалось их изготовление блестящим красным или черным лощением.

Характерными сосудами Хирбет-Керака являются глубокие чаши с килевидным телом и вывернутыми наружу краями, небольшие глубокие миски с одной ручкой, маленькие кувшинчики с плоским основанием и одной ручкой, крышки с круглой шишкой наверху, подставки в форме раструба и подставки для печных горшков, на которых высоким рельефом изображены человеческие лица. Такие же сосуды находят при раскопках поселений раннего бронзового века в Армении. Как указывает Эммануэль Анати, анатолийское влияние на Палестину в третьем тысячелетии до нашей эры отмечено и в более ранних спорадических находках: золотом диске, обнаруженном Бенджаменом Мазаром в Киннерете, и каменных боевых топорах северного происхождения, найденных Джудит Маркет-Краузе в Ае. Медные топоры в форме полумесяца, найденные в Иерихоне и Телль-аль-Хези, идентичны по форме и рисунку орудиям того же периода из Анатолии и Северной Месопотамии.

Хирбет-керакская культура хорошо известна во Внутренней Сирии – по раскопкам в Хаме на реке Аси-Оронт, в Алеппо (нынешний Халеб), а также поселений на равнинах Антиохии, Угарита (древнего города-государства в Северной Сирии) и вдоль побережья. Раскопки в Табара-аль-Акрад на антиохийской равнине показали наличие четырех основных слоев Хирбет-Керака, которые следуют непосредственно за джемдетнастским периодом (3,1–2,9 тысячи лет до нашей эры). Здесь, по-видимому, фаза хирбет-керакской культуры началась раньше, чем в Палестине, что лишний раз доказывает ее северное, анатолийское происхождение. Между 2,6 и 2,4 тысячелетиями до нашей эры хирбет-керакская посуда временно замещает типичную для этих мест, сделанную на гончарном круге, а потом вновь исчезает, уже навсегда. Все это наводит на мысль, что изготовители хирбет-керакской керамики были пришельцами, чужаками, возможно, хурритами, чье существование в аккадские времена подтверждается табличками на их языке, найденными в долине реки Хабур. Поскольку появление хирбет-керакской посуды в Сирии и Палестине сопровождается свидетельствами бурных потрясений, предполагающих вражеские вторжения, вряд ли она была доставлена сюда путем мирной торговли. Это заставило нескольких видных ученых, включая мисс Кэтлин Кеньон и Рут Амиран, прийти к выводу, что хирбет-керакская культура была привнесена сюда ордами завоевателей из Восточной Анатолии, а возможно, и из регионов, где господствовала армянская и грузинская куро-аракская культура. Как полагает В. Гордон Чайлд, «варварскими племенами, вероятно, пришедшими из Грузии». Говоря о находках хирбет-керакской посуды в

Рас-Шамре, профессор Шеффер заявляет: «Ее появление совпадает с прибытием сюда чуждого этнического элемента, утвердившегося в городе, опустошенном пожарами, словно в покоренной стране. Несомненно, мы здесь имеем дело со следами вторжения, пришедшего из горных районов Сирии и севера Анатолии, из местности, вечно готовой выбросить вовне избыток своего населения на заманчивые земли юга».

Все эти свидетельства позволяют нам составить себе обширную картину культуры раннего бронзового века с центром в Армении и Грузии, в долинах Куры и Аракса, распространившейся на многие сотни миль юго-западнее, в Палестину и Сирию, а также на северо-восток, вплоть до севера Кавказского нагорья и побережья Каспия. В истории Армении такое единство культуры повторялось еще не раз, но на очень краткие периоды: в пору расцвета Урартского царства (около 750 г. до нашей эры) и во время царствования Тиграна Великого (95–55 гг. до нашей эры).

Нам также известно, что Армения сыграла важную роль в развитии самосознания и воззрений шумеров и внесла свой вклад в становление космополитической цивилизации, связанной с Уром Халдейским. Необычный интерес поэтому вызывает относящийся к третьему тысячелетию до нашей эры рельеф с закругленным верхом на известняке, обнаруженный сэром Леонардом Вули в древнем святилище Дублалмах в Уре. На этом рельефе изображен бог Эа, покровитель города Эриду, чьи руины виднеются ломаной линией на горизонте в 12 милях к юго-западу от самого Ура. Как пишет Вули в своей книге «Ур Халдейский», «согласно традициям древних шумеров, бог-покровитель изображен держащим кувшин, из которого изливаются на землю два потока воды с плещущимися в них рыбами. Бог Эа, как повелитель вод Бездны, держит в руках источник, из которого рождаются реки-близнецы Тигр и Евфрат, дарители жизни земле Месопотамской».

Этот выразительный отрывок показывает нам, что в период третьего тысячелетия до нашей эры обитатели этих мест сознавали, чем обязаны области вокруг озера Ван и горы Арарат, и понимали, что это из Армении жизнетворная вода течет на равнины Месопотамии.

Таким образом, в третьем тысячелетии до нашей эры Армения не была некими задворками Ближнего Востока. Она вышла из своей изоляции и имела серьезные культурные и торговые отношения с Персией, Месопотамией и Анатолией. Мастерское использование бронзы и развитое земледелие привели к существенному увеличению населения и резкому подъему уровня жизни. Экономика базировалась на обработке земли и животноводстве, с упором на разведение коров, овец, коз, лошадей и собак. Появляются в больших количествах глиняные фигурки быков, волов, лающих псов и коней. Это явно детские игрушки, но также, без сомнения, тотемы, связанные с различными формами поклонения животным.

Земледелие базировалось на выращивании злаков. Мы находим множество орудий для жатвы и приготовления муки. Широко используется колесный транспорт, главным образом запряженные волами телеги с большими массивными колесами, которые до сего дня можно встретить в сельской местности в Турции. Игрушечные быки имеют впереди небольшие углубления, явно предназначенные для того, чтобы крепить их к игрушечным повозкам, у которых имелись даже колеса с выступающими ступицами. Сохранилось и множество женских фигурок. Некоторые поселения куро-аракской культуры раннебронзового века дали нам многочисленные предметы из металла: архаичные боевые топоры с дыркой для рукоятки, головки топоров с трубчатыми отверстиями, разного рода украшения. Их обычно находят в захоронениях или около наиболее богатых деревень. Поселения более бедные или расположенные в отдаленных местах, отстают в применении металлов и продолжают пользоваться инструментами из дерева, кремня и обсидиана. Среди широко практикуемых ремесел наиболее распространены ткачество, гончарное дело и столярное.

Во времена раннего бронзового века многие обитатели Армении вели оседлую жизнь в умело построенных домах из камня, тростника и высушенного на солнце кирпича. Здания возводились над землей. Землянки и полуземлянки, типичные для Армении более поздних периодов, для этой эпохи совершенно не характерны. Хорошим примером армянского градостроительства куро-аракской культуры является Шенгавит, расположенный на приподнятом выступе левого берега реки Раздан (Занга) близ Еревана. Даже до начала раскопок, проводившихся в 1936 году И.А. Барбуртян, на поверхности почвы, особенно после дождя, были отчетливо заметны широкие круги диаметром 7 метров. Они оказались остатками круглых центральных комнат домов, к которым пристраивались квадратные внешние комнаты, создавая здание типа «толос». Остатки подобных зданий были обнаружены в Арпачае и других местах, относящихся к телль-халафской культуре Северного Ирака. Стены были сложены из больших, высушенных на солнце кирпичей на каменном фундаменте.

Полы центральных комнат выкладывались из камешков концентрическими кругами. В середине помещался большой камень, служивший основанием столба, поддерживающего коническую плетеную крышу, характерную для армянских домов со времен неолита. Рядом с этим камнем находился низкий круглый глиняный очаг, примерно в метр диаметром, украшенный по верху рельефным орнаментом. Впрочем, встречаются также очаги с весьма изощренными украшениями, с фантастическими зооморфными мотивами, явно предназначенные для жертвоприношений. Около очага часто находили ручные мельницы и сосуды, полные ячменя и пшеницы, а также хитроумные подставки для горшков, сделанные в виде стилизованных фигур животных или людей. В Шенгавите были обнаружены круглые кувшины-хранилища из отличной керамики, «карасы». Они представляют собой лощеную куро-аракскую посуду, их верх украшен узором из треугольных насечек, перемежающихся круглыми шишковатыми выступами. Там же найдено множество орудий из кости и кремня, украшенных узорами, и архаичные орудия из меди и бронзы.

Почти нет свидетельств социального расслоения в период развития куро-аракской культуры в Армении, нет и признаков существования наследственной царской семьи или класса воинов. Скорее перед нами сельские общины, кланы, во главе которых стоят старейшины, или развернутые семьи, организованные по патриархальному типу.

На протяжении всего третьего тысячелетия до нашей эры происходило бурное взаимодействие между Арменией и медно-каменными и раннебронзовыми культурами Украины и юга России. Особый интерес вызывает возможное влияние Армении на знаменитую культуру Триполья, процветавшую в бассейне Днепра, Южного Буга и Днестра, вплоть до Черного моря. Люди Триполья были отличными земледельцами и ремесленниками и жили в умело построенных жилищах, как и их современники, представители куро-аракской культуры. Они были замечательными мастерами гончарного дела, хотя их изделия сильно отличались от куро-аракской посуды. Лучшая трипольская керамика раскрашена кругами, спиралями и параллельными линиями, иногда в узорах встречаются символические изображения солнца или животных.

Люди Триполья умели искусно работать в бронзе и меди, получая металлическое сырье с Кавказа. На трипольских стоянках встречается множество глиняных фигурок, связанных с культом плодородия, то есть символизирующих образ женщины-матери. Разумеется, это черта всех ранних земледельческих общин во всем мире. То же мы видим и в Армении. Некоторые советские ученые, например Т.С. Пассек, отмечают в лицах трипольских глиняных фигурок специфически армянские признаки, что указывает на древние миграции из Закавказья и других ближневосточных центров оседлого земледелия. Если это так, то не исключено, что племена, пришедшие из Анатолии и Армении, смешавшись на юге России с местными племенами охотников, создали эту замечательную трипольскую культуру, более изощренную и сложную, чем какая-либо другая, ранее существовавшая на севере Причерноморья. Любопытно проследить возможные следы взаимовлияния между трипольской керамикой и лучшими гончарными изделиями среднего бронзового века в Грузии и Армении (керамика Триалети и Лчашена). На это указывает характерная находка Б.А. Куфтина при раскопках кургана XVII в Триалети: великолепный кувшин со «змеиным» мотивом трипольского типа.

И куро-аракская, и трипольская культура прекратили свое существование к концу третьего тысячелетия до нашей эры, очевидно, под влиянием индоевропейских вторжений с Северного Кавказа и из Южной России соответственно. Эти индоевропейцы принесли в Армению то, что американский антрополог Мариджа Джим-бутас называет культурой евразийского кургана, или могильного холма. Примером этого является кладбище Нальчика или великий Майкопский курган в долинах рек Терека и Кубани. Этот майкопский период в индоевропейской курганной культуре, растянувшийся примерно от 2,3 до 2,1 тысячелетия до нашей эры, отмечен царскими захоронениями в Майкопе и Царском, с их мавзолеями из дерева или каменных блоков, с поразительным множеством украшений из бирюзы и иранского сердолика, месопотамских золотых фигурок, бус из финикийского города Библа. В них также присутствуют древние топоры, сделанные из сплава меди и никеля, характерного для анатолийской бронзы, и похожие на современные армянские.

Слои пепла и золы, обнаруженные при раскопках поселений в Армении и Восточной Анатолии, свидетельствуют о том, что какие-то серьезные передвижения людей положили конец раннебронзовому веку в этом регионе. В Армении мы наблюдаем переселение жителей с плодородных низин с устоявшейся жизнью земледельческих общин на высокогорные пастбища, которые предпочитают владельцы больших стад, типичных для сельской жизни степных индоевропейских племен.

Приход на эту сцену индоевропейцев способствовал созданию великолепной цивилизации с центрами в Триалети и в окрестностях озера Севан. Эта культура известна нам по раскопкам Куфтина в Триалети, районе, расположенном к юго-западу от Тбилиси и орошаемом водами реки Храми, и, как результат работы Армянской академии наук в Лчашене, на берегах озера Севан. Обсуждая находки в Триалетском и Лчашенском курганах, Чарльз Берни пишет: «Интерпретация этнических передвижений на основании керамики и других материальных объектов может быть весьма опасна. Тем не менее наличие триалетских гончарных изделий с насечками и повозки в кургане ХХ1Х может свидетельствовать о прибытии пришельцев из северных степей. Подобная повозка, найденная в Шреш-Блуре, доказывает, что пришельцы дошли до середины Аракской долины, так как захоронение повозок типично для жителей степей. Изделия из металла, с их изобилием изображений оленей и других животных, а также спиральный узор на кубке из кургана ХVШ в сочетании с разрисованной керамикой из того же захоронения, дают основание предполагать сильное северокавказское влияние. Сам резкий разрыв с восточноанатолийской традицией раннебронзового века указывает на изменение состава населения. Очень вероятно, что первыми индоевропейцами, хлынувшими в Анатолию с северо-востока, были хетты, чей приход в Центральную Анатолию может быть связан с разрушением Кюль-Тепе II [Канеша в Малой Азии, который не следует путать с нахичеванским Кюль-Тепе]. Их появление в Триалети предположительно датируется между 2,1 и 2 тысячелетиями до нашей эры».

Армянский средний бронзовый век охватывает первую половину второго тысячелетия до нашей эры, примерно от 2000 до 1500 лет до нашей эры. Его история – это, по сути дела, те же ранее упомянутые взаимоотношения между древним местным населением (создателями куро-аракской культуры плюс изготовителями хирбет-керакской керамики, а также, по всей вероятности, хурритской и родственной ей) и индоевропейскими захватчиками, принесшими в Армению элементы евразийской культуры северных степей. А с течением времени на территории Армянского нагорья все больше давало себя знать влияние развитых цивилизаций Ирана и Индии.

Местные хурриты объединили силы с индоиранскими кастами воинов и образовали два мощных царства, достигшие наивысшего расцвета в XV и XIV веках до нашей эры. Эти царства, настоящие хурритские монархии, базировались в районе Диярбакыра в Юго-Восточной Анатолии и расположенном в Северной Месопотамии царстве Митанни с центром в Урфе, классической Эдессе. Индоарийский характер правящего класса хурритской монархии и Митанни наглядно доказывают имена правителей, такие, как Артатама (иранское имя), Маттиваза и Тушратта (имена индийские, соответствующие санскритским Мативаджа и Душрадда). Еще поразительнее имена богов хурритского митаннского пантеона. Мы встречаем здесь божества Митразил, Аруназил, Индар и Насаттиана, что явно соответствуют индоевропейским богам Митре, Варуне, Индре и Нашадье.

В течение этого периода доминирующей политической силой Малой Азии было царство хеттов, со знаменитой столицей Богазкёй (ныне на этом месте расположен турецкий город Хаттусас). Хеттские анналы дают нам некоторые интересные сведения о народе хайаса, обитавшем в районе нынешнего Эрзинджана в верховьях Евфрата. Название «хайаса» не может не привлечь особого нашего внимания, так как оно очень схоже с именем, которым армяне называют свой народ, – хайки, а страну Армения – Хайастан. (Нынешнее название «Армения» – персидского или греческого происхождения и стало употребляться гораздо позже.) Несмотря на некоторые сомнения ряда ученых, есть все основания отождествить Хайастан с древней Хайасой.

Во всяком случае, история доносит до нас рассказ о том, что хеттский царь Тутхалияс III, правивший около 1400 года до нашей эры, вел войну с хайасским царем

Караннисом, а также с соседними племенами аззи, вторгавшимися в Восточную Каппадокию. Следующий хеттский царь, Суппилулиума (1375–1335 гг. до нашей эры), был в самых дружеских отношениях с новым правителем хайасов – Хуккваной. Более того, хеттская царствующая фамилия сочеталась брачными союзами с хайасской аристократией, которая переняла многие черты хеттского образа жизни и культуры, включая сексуальные запреты и правила этикета, принятые у хеттской правящей верхушки.

Таким путем в среднем бронзовом веке и позже многие хеттские верования и обычаи распространились довольно широко по Армянскому и Грузинскому нагорьям. Классическим свидетельством проникновения анатолийских религиозных обрядов в Закавказье является серебряный кубок из Триалетского кургана (раскопки Б.А. Куфтина). Фриз на этом кубке изображает процессию жрецов в масках, поклоняющихся верховному жрецу, сидящему на троне между огромным чашеобразным сосудом и священным древом, по-видимому кедром. Похоже на то, что здесь представлена сцена из хеттского культа плодородия: верховный жрец и его прислужники готовят волшебный напиток бессмертия. В долине Аракса идолопоклонство царило на протяжении среднего и позднего бронзовых периодов, что подтверждается рядом гротескных каменных изваяний, приведенных в книге А.А. Мартиросяна, посвященной бронзовому и раннему железному векам в Армении.

Материальная культура Армении на протяжении среднего и позднего бронзовых веков отражает это смешение древних местных культур с новыми веяниями, пришедшими извне, из-за границ Кавказа. Продолжают процветать многие маленькие компактные поселения вдоль реки Аракс, основанные в неолитический и ранний бронзовый период. В то же время плодородные равнинные земли занимают богатые земледельческие племена, привнесшие сюда с севера многие обычаи и приемы степняков. Весной и летом они кочевали по холмам, где были лучшие пастбища. Зимой они вновь спускались в долины и переживали холода в более мягком климате. Их образ жизни очень напоминает обычаи бахтиарских и квашгайских племен современного Центрального Ирана. А по богатству и роскоши, окружавшим их правителей, пожалуй, их можно сравнить лишь с нынешними миллионерами-скотоводами Австралии и Техаса.

В эту пору Южная Грузия и Армения образуют практически единую культурную зону. Захоронения триалетских курганов, с их богатой россыпью золотых и серебряных чаш, изумительных расписных ваз и драгоценных украшений, схожи с захоронениями, найденными в армянском кургане близ Ванадзора (раскопки профессора Б.Б. Пиотровского, 1948 г.). Ванадзорское захоронение представляет собой огромную яму площадью 30 кв. ярдов и 10 футов глубиной. На дне были обнаружены прекрасные расписные вазы и другие сосуды, часть украшена изысканным узором из треугольных фигур, расположенных в виде лепестков на горлышке и изгибах тулова. Там же были найдены четыре серебряных сосуда и чудесная золотая чаша с выгравированными изображениями трех пар устремленных навстречу друг другу рычащих львов, представленных весьма реалистически. На деревянном катафалке покоились обугленные, но не до золы останки вождя. Катафалк украшен бронзовыми гвоздями, причем каждый гвоздь окован серебром. На этом стоящем в центре могилы катафалке положено также ожерелье из сердоликовых и золотых бусин. Кроме перечисленного, в ванадзорском захоронении находились бронзовый боевой топор, секира, три кинжала и наконечник копья. Ни в одном из триалетских и ванадзорских курганов – а их было раскопано более сорока – не было обнаружено признаков человеческих жертвоприношений, совершенных во время похорон высокой особы, что было характерным для погребений первых, ранних царств Ближнего Востока. Богатое земледельческое общество, к которому принадлежали вожди, похороненные в курганах Триалети и Ванадзора, по-видимому, не имело личных рабов или четко разграниченных классов. Однако там уже наблюдается заметное различие в размере собственности, о чем свидетельствует наличие в тот период многих бедных захоронений.

В средний и поздний бронзовый период в Армении резко улучшилось качество работы по металлу. Хорошо были известны свойства различных сплавов, и они использовались с осознанным умением для изготовления бронзовых предметов различной прочности, разных оттенков цвета и блеска. К концу раннего бронзового века армянские ремесленники отлично знали свойства сурьмы в ее взаимодействиях с медью, и умело эти знания применяли. Мышьяковистая медь с примесью сурьмы имеет красивый серебристый цвет и особый сияющий блеск. Блестящие украшения из сурьмянистой бронзы являются типичными для армянских захоронений периода около двух тысяч лет до нашей эры. Несколько позже входит в широкое употребление оловянистая бронза (латунь). К 1500 году до нашей эры в Армении успешно применялись многие виды хитроумных процессов обработки металлов, в том числе ковка, гравировка, резка, чеканка, точка, полировка и вправление драгоценных камней.

Разнообразие рисунков и форм бронзового оружия и бронзовых орудий труда поистине изумляет. Мы видим простые и узорчатые топоры и секиры, а также прототипы алебард, иногда вычурных, несколько асимметричных очертаний. Кинжалы, дротики и мечи с острыми лезвиями и врезанным геометрическим узором встречаются в большом количестве. Даже скромные мотыги, кирки, ведра и черпаки теперь доступны в бронзе и являют собой образцы поточного изготовления. Тот факт, что земледельцы могли широко пользоваться металлическими инструментами вместо деревянных и каменных орудий и кожаных ведер, доказывает высокий уровень жизни во многих регионах.

Начиная со среднего бронзового века и далее гончарное дело в Армении неуклонно развивается. Игнорируемый терпеливыми гончарами куро-аракской культуры гончарный круг теперь используется повсеместно, что приводит к массовому производству керамических изделий. Появляются разнообразнейшие типы посуды – от прекрасных урн и ваз, которые найдены в богатых захоронениях вождей, до простых печных горшков, незамысловатых по фактуре и узору. Однако даже эти последние отличаются великолепным мастерством изготовления и приятным глазу простым геометрическим орнаментом, расписным или насеченным на поверхности. В некоторых случаях, как, например, в раскопках Эйлара, мы можем полюбоваться изящным хороводом диковинных фигур людей или животных, опоясывающих горлышко и верх вазы. Горшок, найденный в 1953 году в Дилижане (Северная Армения), демонстрирует нам не то обрядовую, не то охотничью сцену – процессию козлов или похожих на них рогатых животных и двухколесную колесницу, на которой стоит человек с распростертыми руками, в то время как другой человек рядом держит руки поднятыми таким образом, словно поддерживает края сосуда.

Узор на этом замечательном дилижанском горшке обращает нас к другой важной особенности армянского бронзового века. Речь идет о необычайно развитом колесном транспорте, в том числе военных колесницах. Самые ранние из них, со сплошными колесами, были в ходу еще у шумеров около 2500 лет до нашей эры. Также у них имелись четырехколесные повозки, в которые запрягались волы. Именно у шумеров родилась хитроумная идея использовать металлический обод или шину на распорках. Уже ко второму тысячелетию они применяли и металлические оси. Примерно к 1700 году относятся телеги со сплошными колесами, которые были найдены в Венгрии. Они во всем подобны тем, что и сейчас в ходу в турецких деревнях.

Предки армян пользовались телегами со сплошными колесами ранее второго тысячелетия до нашей эры, точнее, с раннего бронзового века. Куро-аракская культура дала нам большое количество игрушечных глиняных повозок такого типа. Самые ранние колесные повозки в Анатолии тянули быки или волы, однако примерно со второго тысячелетия до нашей эры там ездят на лошадях и запрягают их в колесницы. Езда на конях упоминается в шумерских пословицах с 2100 года до нашей эры, причем любопытно, что шумеры называют коня «горным ослом», как бы связывая это животное с горами Ирана, Курдистана и Малой Азии. Народы Митанни умело занимались коневодством, а хетты создали серьезное руководство по разведению и обучению лошадей. Позднее ассирийский царь Ашшурбанипал (668–626 гг. до нашей эры) имел в своем распоряжении множество колесниц и повозок, запряженных лошадьми.

На этом фоне важное значение имеют деревянные колесницы и фургоны (арбы), найденные начиная с 1956 года, при раскопках в Лчашене на берегу озера Севан. Эти замечательные повозки вышли на белый свет, когда после пуска Разданской гидроэлектростанции понизился уровень воды в озере. Здесь было обнаружено множество могильных ям, стенки и крыша которых были выложены камнями. Эти захоронения веками скрывались водами озера. Если бы не ил и вода, покрывавшие их, деревянные остовы телег и колеса давно бы рассыпались в прах. А теперь 25 повозок были искусно реставрированы ереванским архитектором Г.К. Кочояном. Четыре из них выставлены в переднем зале Исторического музея Армении в Ереване. Одна из них представляет собой образец прекрасной работы по дереву, причем особенно обращает на себя внимание резная задняя панель. Несмотря на то что они датируются примерно 2150 годом до нашей эры, четырехколесные фургоны смотрятся очень современно. У них арчатые крыши из гнутых деревянных полос, на которые натягивались навесы из шкур животных, в точности как в американских фургонах времен завоевания Дикого Запада. Среди лчашенских находок следует отметить четырехугольные телеги и двухколесные боевые колесницы. Если у фургонов и телег колеса сплошные, то у колесниц отлично сделанные сквозные колеса с удивительно большим числом спиц.

Профессор Стюарт Пиггот из Эдинбургского университета и доктор Ричард Барнетт из Британского музея принадлежат к числу западных археологов, которые осматривали эти повозки армянского бронзового века сразу на месте. В своей лекции, прочитанной в Лондоне в феврале 1967 года, профессор Пиггот отметил, что подобные открытия заставляют пересмотреть привычную оценку бронзового века на Кавказе как технологически отсталого. Так, например, повозки из Триалети в Грузии снабжены трехчастными дисковыми колесами, сделанными из деревянных планок, соединенных шпонками. Отверстия под шпонки нельзя проделать иначе, как пользуясь узким зубилом или полукруглым долотом. Действительно, самые ранние известные образцы таких инструментов находили только в области, протянувшейся от Словакии на западе до Гиссара в Северном Иране. Практически больше нигде в Древнем мире того периода их не обнаружено. Армянская колесница из Лчашена не только имеет на редкость большое число спиц, но также ободья в виде единого обруча, всего с одним местом соединения. В других регионах подобная техника появилась только в раннем железном веке. Эти армянские боевые колесницы можно считать прообразом тех, что были изображены на резных каменных барельефах персидского царского дворца в Персеполе спустя 750 лет.