Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
31
МИРИАМ ВИНТЕР
ВЕРНЕР ШТАЙН
ГАНС ШУБЕРТ
КОНРАД ГРОТ
КАТРИН ДИССЕН
АЛЕКСАНДЕР ХОФМАН
РУДОЛЬФ ГЁТТЕР
СЕБАСТЬЯН РИЧ
ЛЮДВИГ ВЕРНИНГЕР…
Перечисление продолжалось, пробуждая воспоминания, образы и немало отчаяния тоже. В этом списке из тридцати имен были шизофреники, дауны, умственно отсталые, параноики… ее заведение не было психиатрической клиникой в классическом смысле слова, скорее свалкой или, если уж не выбирать слов, помойкой… Ее предназначением было не лечить больных и уж тем более не добиваться их выздоровления, а просто держать их где-нибудь подальше.
Осушив слезы, Минна попыталась рассуждать здраво. То, что произошло сегодня, носилось в воздухе уже несколько лет. Эта кампания по уничтожению душевнобольных вылезла на свет божий в 1935 году вместе с нюрнбергскими законами. Ее инициаторы открыто призывали к стерилизации калек, сумасшедших и всех, кого нацисты считали природной аномалией. От стерилизации до ликвидации всего один шаг. И очень маленький шаг…
В кино Минна видела пропагандистские короткометражки, которые прокручивались перед художественным фильмом и несли совершенно недвусмысленное послание. Leben ohne Hoffnung («Жизнь без надежды») демонстрировала тупых монстров, хихикающих уродов с бритыми черепами, цепляющихся за прутья ограды, как в зоопарке. Opfer der Vergangenheit («Жертвы прошлого») под извращенным углом показывала истощенные лица больных, проводя параллель с молодыми атлетами из Hitlerjugend (Гитлерюгенда, Союза гитлеровской молодежи).
Что ужасало в этих картинах, так это полное отсутствие жалости, доброжелательности. Или хотя бы неловкости, учитывая твердое намерение с такими людьми покончить. В глазах властей эти несчастные были уже мертвы.
Она еще раз пробежала список: начинался процесс уничтожения, и она попалась под руку одной из первых. Scheiße!
Минна спросила себя, к кому можно обратиться за помощью. В Институт Геринга? Но наверняка именно эта ассоциация курировала выполнение плана. В Министерство здоровья? Но его теперь объединили с Министерством внутренних дел, потому что отныне все находилось под контролем СС. Она подумала кое о ком из своих прежних профессоров, но все они или были евреями и уже исчезли, или же были арийцами и сменили окраску в тридцать третьем году. «Мартовские фиалки»…
Внезапно в голове мелькнуло имя: Франц Бивен.
Он был единственным нацистом, кого она знала, и наверняка обладал определенной властью. В гестапо всё знают и всё могут.
Но как убедить его помочь?
Она давно уже чувствовала, что молчаливый циклоп положил на нее глаз, но этого явно недостаточно.
Она еще раз посмотрела на перечень имен, и у нее мелькнула идея.
Да, другого способа не было…
