Остров пропавших деревьев

Незнакомка

На следующий день столбик термометра опустился так низко, что Аде, которая проснулась очень рано, не захотелось вылезать из-под пухового одеяла. Она могла бы все утро нежиться в постели с книгой, если бы не зазвонил городской телефон. Громко, настойчиво. Ада вскочила с кровати, охваченная иррациональным страхом, что, несмотря на уик-энд, это звонит директор школы, горящий желанием сообщить отцу провинившейся ученицы, какой кары она заслуживает.

Ада помчалась по коридору, с каждым шагом ее сердце билось все сильнее. На полпути к кухне она остановилась, услышав, что отец взял трубку.

– Алло? Ой, привет… Здравствуй. Я собирался тебе сегодня звонить. – Голос отца изменился. Искорка предвкушения.

Прижавшись спиной к стене, Ада пыталась понять, кто бы это мог быть. Она чувствовала, что на другом конце провода женщина. Впрочем, это мог быть кто угодно: коллега, подруга детства, женщина, с которой Костас познакомился в очереди в супермаркете, хотя он был не из тех, кто легко заводит знакомства. Имелись и другие возможности, но настолько маловероятные, что сейчас Ада была не готова их рассматривать.

– Да, в любом случае приглашение остается в силе, – продолжал Костас. – Можешь приехать, когда пожелаешь.

Сделав глубокий вдох, Ада обдумала слова отца. Он редко приглашал гостей, тем более после смерти жены, а если и приглашал, то в основном коллег. Но на сей раз это был явно не тот случай.

– Я рад, что тебе удалось сесть на самолет, ведь кучу рейсов отменили. – Перейдя на тихий шепот, Костас едва слышно добавил: – Вот только мне пока не представился удобный момент ей сказать.

Ада почувствовала, что у нее горят щеки. Ее окутало черной пеленой разочарования. Это могло означать лишь одно: у отца есть тайная подружка. И как долго все это продолжается? И когда именно началось: сразу после смерти матери Ады или, возможно, раньше? Должно быть, у них серьезные отношения, а иначе он не привел бы постороннюю женщину в дом, где до сих пор живы воспоминания о покойной жене.

Ада осторожно заглянула в дверь кухни.

Отец сидел понурившись в конце стола и рассеянно крутил в руках телефонный провод. Похоже, нервничал.

– Нет, нет! Категорически нет! Ты не должна ехать в отель. Я настаиваю, – продолжал Костас. – Жаль, что ты приезжаешь в такую ужасную погоду. С удовольствием показал бы тебе достопримечательности. Да, ты должна приехать прямо из аэропорта. Все нормально. Честное слово! Мне только нужно немного времени, чтобы с ней поговорить.

Когда отец положил трубку, Ада, досчитав до сорока, вошла в кухню. Насыпала в миску кукурузных хлопьев, плеснула туда молока.

– Итак, кто звонил? – спросила она, вопреки изначальному намерению делать вид, будто не слышала разговора.

Костас кивнул на ближайший стул:

– Ада, милая, присядь, пожалуйста. Мне нужно сказать тебе кое-что важное.

Не слишком хороший знак, подумала Ада, но все же послушалась.

Костас посмотрел на свою кружку и, хотя кофе давно остыл, отхлебнул немного.

– Это была твоя тетя.

– Кто?

– Сестра твоей мамы. Мерьем. Тебе нравились открытки, которые она нам присылала. Помнишь?

Ада с раннего детства читала эти открытки бессчетное число раз. Впрочем, сейчас ей не хотелось в этом признаваться. Выпрямившись, она спросила:

– Ну и что с ней такое?

– Мерьем в Лондоне. Прилетела с Кипра и собирается нас навестить.

– Зачем? – Ада растерянно моргнула, и ее черные ресницы коснулись щеки.

– Солнышко, она хочет нас повидать. И в первую очередь познакомиться с тобой. Я сказал ей, что она может остановиться у нас на несколько дней… Ну, может, чуть дольше. Я подумал, тебе будет полезно с ней познакомиться.

Ада опустила ложку в миску, расплескав через край молоко, и очень медленно размешала хлопья, внешне оставаясь собранной.

– Значит, у тебя нет подружки?

У Костаса задергалось лицо.

– Так ты именно об этом подумала?

Она пожала плечами.

Перегнувшись через стол, Костас взял дочь за руку и нежно пожал:

– У меня нет подружки, и я не собираюсь ее заводить. Прости, мне следовало рассказать о Мерьем раньше. Она позвонила на прошлой неделе. Сказала, что планирует приехать, но сомневается, удастся ли взять билет. Отменили так много рейсов, что я, если честно, думал, ничего не получится. Я собирался поговорить с тобой в этот уик-энд.

– Если она так жаждет нас навестить, почему не приехала на мамины похороны?

Костас снова сел на место; в безжалостном свете потолочной лампы морщины на его лице сразу обострились.

– Эй, я знаю, ты расстроена. Имеешь на это полное право. Но почему бы тебе не послушать, что скажет твоя тетя. Вероятно, она сама сможет ответить на твой вопрос.

– Не понимаю, почему ты так любезен с этой женщиной. И зачем непременно приглашать ее к нам домой? Если уж тебе так приспичило ее увидеть, мог бы просто сходить выпить с ней где-нибудь кофе.

– Солнышко, я знаю Мерьем с детства. Она единственная сестра твоей мамы. Она наша семья.

– Семья?! – фыркнула Ада. – Для меня она абсолютно чужая.

– Ладно, я все понимаю. И предлагаю разрешить ей приехать. Если она тебе понравится, ты будешь рада, что вы встретились. А если не понравится, ты будешь рада, что вы не встретились раньше. В любом случае ты ничего не теряешь.

– Папа, это крайне странный подход, – покачала головой Ада.

Костас встал и направился к раковине; ему не удалось замаскировать свой усталый взгляд. Вылив оставшийся кофе, он вымыл кружку. За окном, рядом с тем местом, где было закопано фиговое дерево, снегирь неторопливо клевал корм в кормушке, словно чувствуя, что в этом саду для него всегда найдется еда.

– Ну ладно, дорогая. – Костас вернулся к столу. – Не стану на тебя давить. Если тебе некомфортно, это нормально. Встречусь с Мерьем без тебя. После нас она собиралась навестить старую подругу. Думаю, Мерьем может поехать прямо к ней. Не переживай, твоя тетя все поймет.

Ада надула щеки и медленно выдохнула. Все слова, которые она собиралась сказать, теперь казались бессмысленными. Ее снова охватила злость, но уже другого рода. Отец не должен был так легко сдаваться. Ей надоело, что он проигрывал все схватки с ней – как пустяковые, так и серьезные, – забиваясь в угол, точно раненое животное.

Ее злость перешла в печаль, печаль – в смирение, а смирение – в оцепенение, которое стремительно распространялось, заполняя пустоту внутри. В конце концов, что изменится, если тетя погостит у них несколько дней? Визит наверняка будет бессмысленным и преходящим, как те открытки, что она присылала им в прошлом. Присутствие в доме чужого человека, конечно, будет действовать на нервы, но, возможно, поможет хоть как-то замаскировать расширяющуюся трещину между отцом и дочерью.

– Я тебе вот что скажу. Мне действительно наплевать, – заявила Ада. – Поступай как знаешь. Пусть приезжает. Только не рассчитывай, что я буду тебе подыгрывать. Договорились? Она твоя гостья. Не моя.