Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
III
Навестив их в полдень, я застал Бориса в беспокойстве блуждающим по кабинету.
– Женевьева только что уснула. Растяжение – ерунда, но почему у нее такой жар? Доктор не может этого объяснить. Или не хочет, – ворчал он.
– Женевьева больна? – спросил я.
– Пожалуй, что так – она бредила всю ночь напролет. Только представь: веселая маленькая Женевьева, беззаботная, словно птичка, говорит, что ее сердце разбито и она хочет умереть!
Теперь уже мое сердце на миг остановилось.
Борис прислонился к двери мастерской, глядя под ноги: руки засунуты в карманы, добрый, оживленный взгляд затуманился, новые морщины пролегли у губ, «где прежде смех лишь оставлял следы». Служанка должна была позвать его, едва Женевьева откроет глаза. Мы все ждали, и Борис становился все беспокойнее, бродил по мастерской, разминая в пальцах модельный воск и красную глину. Внезапно он направился в другую комнату.
– Приблизься и узри мою розовую чашу, полную смерти! – вскричал он.
– Разве это смерть? – спросил я, чтобы поднять ему настроение.
– Думаю, ты не готов назвать это жизнью, – ответил он.
Говоря так, Борис вытащил из аквариума отчаянно бьющуюся золотую рыбку:
– Отправим и эту следом… куда бы то ни было, – сказал он с лихорадочным возбуждением в голосе.
