Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Христианство и секс
Худшей чертой христианской религии является, однако, ее отношение к сексу – отношение настолько нездоровое и противоестественное, что понять его можно, лишь увязав с тем недугом, которым был поражен цивилизованный мир в эпоху упадка Римской империи. Приходится иногда слышать, что христианство улучшило положение женщин. Это одно из грубейших извращений истории, какое только возможно. Женщины не могут занимать достойное положение в обществе, где считается крайне важным, чтобы они не нарушали весьма сурового морального кодекса. Монахи всегда рассматривали женщину прежде всего как искусительницу и вдохновительницу грязной похоти. Церковь проповедовала – и все еще проповедует, – что женщине лучше всего оставаться девственной, но, если кто-то находит это невозможным, допускается вступление в брак. «Лучше вступить в брак, нежели разжигаться», как откровенно выразился апостол Павел. Объявив брак нерасторжимым и вытравив всякое знание об ars amandi, церковь сделала все, что было в ее силах, дабы единственная разрешенная форма секса приносила минимум удовольствия и максимум страдания. Неприятие контроля над рождаемостью, в сущности, обусловлено теми же соображениями: ведь если женщина каждый год рожает по ребенку, пока не умрет от истощения, то вряд ли можно предположить, что она получает большое удовольствие от супружеской жизни; поэтому контролю над рождаемостью нужно всячески противодействовать.
Концепция греха, неразрывно связанная с христианской этикой, необычайно вредна, поскольку представляет собой отдушину для садизма, который начинают считать законным и даже благородным делом. Возьмем, например, вопрос о предупреждении сифилиса. Известно, что если принять заранее меры предосторожности, то опасность заразиться этой болезнью становится ничтожно малой. Христиане, однако, возражают против распространения подобных знаний, поскольку считают за благо, чтобы грешники понесли наказание. В наше время многие тысячи детей страдают от врожденного сифилиса, и они никогда бы не родились, если бы не желание христиан увидеть грешников наказанными. Я не могу понять, как доктрины, требующие такой дьявольской жестокости, могут считаться хоть в какой-то степени благотворными для морали.
Позиция христиан представляет опасность для благополучия человечества не только в том, что касается сексуального поведения, но и в отношении знаний о сексе. Любой, кто потрудился рассмотреть этот вопрос непредвзято, знает, что искусственно навязываемое ортодоксальными христианами невежество в вопросах о сексе чрезвычайно опасно для душевного и физического здоровья молодежи. У тех, кто получает подобные знания в «неприличных» беседах – как большинство детей, – возникает представление о том, что секс сам по себе является чем-то непристойным и нелепым. Не думаю, что можно хоть как-то защитить точку зрения о том, что знание всегда нежелательно. Я бы не стал препятствовать получению знаний любым человеком в любом возрасте, но когда речь идет о познаниях в области секса, то в пользу таких познаний имеются гораздо более весомые аргументы, чем в пользу любых других. Человек осведомленный, скорее всего, будет поступать более разумно, чем человек невежественный. Нелепо создавать у молодых людей ощущение греха из-за того, что они обладают природным любопытством в отношении важных обстоятельств.
Каждый мальчик интересуется поездами. Предположим, мы говорим ему, что интерес к поездам порочен; предположим, мы завязываем ему глаза, когда он находится в поезде или на железнодорожной станции; предположим, мы никогда не позволяем себе произносить слово «поезд» в его присутствии и держим в глубокой тайне все, что касается средств передвижения из одного места в другое. В результате он вовсе не перестанет интересоваться поездами; напротив, он станет интересоваться ими гораздо больше, но будет испытывать ложное ощущение стыда, поскольку ему внушили, что это непристойно. Каждый мальчик, наделенный пытливым умом, в той или иной степени превратится в неврастеника. Именно это и происходит с вопросом о сексе; но поскольку секс интереснее, чем поезда, результаты оказываются более пагубными. В любой христианской общине почти все взрослые в той или иной степени страдают нервными заболеваниями из-за табу, которое налагалось на знания о сексе в то время, когда эти взрослые были молоды. А искусственно насаждаемое таким образом ощущение греха является одной из причин их жестокости, робости и глупости в дальнейшей жизни. Нет никакого рационального обоснования тому, чтобы держать ребенка в невежестве относительно того, о чем он захочет узнать, будь то вопросы пола или любые другие вопросы. И мы никогда не получим здорового населения, если этот факт не обретет признания в системе образования детей младшего возраста, что невозможно до тех пор, пока церкви способны контролировать политику в сфере образования.
Но оставим в стороне эти сравнительно подробные возражения; ясно, что фундаментальные доктрины христианства требуют для их принятия изрядной этической извращенности. Нам говорят, что мир сотворен Богом, благим и всемогущим. Но если Господь еще до сотворения мира предвидел все несчастья и страдания, которые в нем будут содержаться, тогда Он несет за них прямую ответственность. Бесполезно доказывать, будто существующие в мире несчастья порождены грехом. Во-первых, это неверно; разливы рек или извержения вулканов вызывает вовсе не греховность людей. Но даже будь верно обратное, тут нет никакой разницы. Задумай я произвести на свет ребенка, заранее зная, что он станет маньяком-убийцей, на меня легла бы ответственность за его преступления. Если Бог заранее ведал грехи, в которых будет повинен человек, то Он явно отвечает за все последствия этих грехов, раз уж решил сотворить человека. Обычный христианский довод заключается в том, что страдание есть очищение от греха и потому является благом. Несомненно, этот довод является лишь логическим обоснованием садизма, но в любом случае это очень слабый аргумент. Мне хотелось бы пригласить какого-нибудь христианина в детское отделение больницы, чтобы он увидел страдания, которые переносят здесь дети. Стал бы он после этого утверждать, будто эти дети настолько пали в нравственном отношении, что заслуживают подобных страданий? Чтобы дойти до таких заявлений, человек должен убить в себе чувства милосердия и сострадания. Короче, он должен стать таким же жестоким, как и Бог, в которого верует. Ни один человек, верящий, что в этом страждущем мире все происходит к лучшему, не сможет сохранить в неизменном виде свои моральные ценности, поскольку ему всегда приходится искать оправдания для боли и страданий.
