Стигмалион

11. Знать тебя не хочу

– Вильям Веланд был вчера на вечеринке! Верней, он там живет! Это точно он! – истерила я в трубку следующим утром, в семь часов, роняя яйца, разливая молоко и сморкаясь в бумажное полотенце. Я едва сомкнула глаза ночью.

– Кто «он»? – зевнул Сейдж так громко, что пришлось отодвинуть телефон от уха.

– Это тот парень, которого… наша собака…

– Да быть этого не может. Ты что-то напутала.

– Клянусь! Я просто его не узнала. Немудрено, он так… изменился! А та девчонка с розовыми волосами, Бекки – его сестра! Бекки – это сокращенно от Вибеке! Уж ты-то должен был ее запомнить! Вы тогда так и пялились друг на друга…

– Не помню. Слегка что-то припоминаю, но не очень… Долорес, слушай, я перезвоню.

И тут я отчетливо услышала на том конце девичий голос.

– Ой, ты там не один… Ах, ну да…

Я совсем забыла, что Сейдж съехался со своей девушкой, с которой, само собой, еще лежит в кровати. Кровь прилила к щекам.

– Прости, позвони мне потом. Я в шоке и, наверное, должна начать искать новое жилье.

– С чего это вдруг?

– Вильям выставил меня вчера с вечеринки, на которую нас пригласила Бекки. Узнал меня и выставил. Господи, хорошо хоть сделал это не при всех! Хотя я заслужила бы и это тоже. Сейдж, у него нет двух пальцев на руке…

Слезы капали из глаз и текли по щекам. Я начала быстро вытирать их, как будто Сейдж мог увидеть.

– Я думала, что врачи все-таки смогут что-то сделать. Исправить, но… Боже, я ненавижу себя.

– Долорес, – вздохнул Сейдж. – Ну не плачь…

– Все-все, прости, отключаюсь, позвони потом.

– Нет, подожди… я сейчас приеду.

– Не надо, я в порядке. Более-менее. Просто все это как снег на голову. И Бекки теперь возненавидит меня! А мне казалось, что мы могли бы… подружиться. Она мне понравилась. А у меня еще не было друзей… Вообще. Ну, ты не в счет…

Больше я не могла разговаривать, голос начал подводить. Я кое-как распрощалась с Сейджем и позвонила родителям.

Те были потрясены. Мама три раза переспросила, уверена ли я. Заверила, что если с этими молодыми людьми начнутся проблемы, они подыщут другое жилье.

Я сказала, что не прочь съехать прямо сейчас.

Мама сказала, что это можно устроить, но если я согласна не паниковать, а подождать и посмотреть, как все пойдет, то это сэкономит нам почти пять тысяч, так как квартира оплачена на три месяца вперед.

Конечно же, я согласилась подождать и посмотреть, хотя паника меня охватила такая, какой я давно не испытывала. Я больше не могла думать ни об учебе, ни о том, как в понедельник впервые приду на лекции, ни о том, понравится ли мне университет. Все мое мыслительное пространство занял человек с глазами цвета зимнего моря, который прошлой ночью стоял напротив – такой высокий, что пришлось задрать голову во время разговора – и недвусмысленно попросил убраться восвояси.

Мне нужно извиниться перед ним. Не знаю, почему я не сделала этого сразу же. Я хочу, чтобы он понял: мне очень-очень жаль. И что если бы я могла вернуться в прошлое, то дала бы себе, малолетней дикарке, большой подзатыльник.

Я расскажу ему, что этот поступок стал следствием моей социальной изоляции, а та, в свою очередь, – результатом редкой болезни. Что я социофоб, мало общалась с другими детьми, не ходила в школу, что люди до сих пор вызывают у меня неконтролируемый страх и настороженность.

Я должна объяснить ему все это и сказать, что той девочки, которую он ненавидит, больше нет. Время забрало ее, а вместо нее создало меня. А я больше не спускаю собак на людей.

И вообще я тише воды, ниже травы и милее зайчика!

Стигмалион сломал меня, растоптал и посадил на цепь.

* * *

Весь день я не знала, куда себя деть. Выплеснула немного грустных картинок в Инстаграм. Съела половину десертов, приготовленных для меня мамой на неделю, и в десятый раз посмотрела «Телохранителя», как обычно обрыдавшись в конце, на аккордах финального саундтрэка. А вечером…

Вечером ко мне зашла Бекки!

Я почему-то была уверена, что это будет Сейдж, даже в глазок не посмотрела. А когда распахнула дверь, то замерла на месте от изумления с банкой мороженого в одной руке и с ложкой – в другой.

– Зашла узнать, все ли в порядке, – объяснила девушка, озабоченно на меня глядя и сдувая с носа розовую челку. – Ты вчера так неожиданно ушла!

– Брат не рассказал тебе? – выпалила я.

– Рассказал, – кивнула она.

– Бекки, послушай. Мне очень-очень жаль, если бы я могла вернуться в прошлое, я…

– Ну-ну, не переживай, это же всего лишь вечеринка. Не первая и не последняя, – улыбнулась Бекки. – А если еще и мигрень, то…

– Какая еще мигрень?

– Ну, Вильям рассказал мне, что у тебя голова разболелась, и ты решила пораньше лечь спать.

Значит, он не сказал ей.

Он. Ей. Не сказал!

– Как это… мило с его стороны.

– Хочешь, завтра вместе пойдем в универ?

– Нет, спасибо. Я думаю, что пойду туда пораньше, чтобы успеть отыскать нужную аудиторию, – начала отнекиваться я.

– О, тогда нам точно стоит пойти вместе! – воскликнула Бекки. – Я покажу тебе твою аудиторию! Универ как свои пять пальцев знаю! Я зайду за тобой рано утром.

– Твой брат – он пойдет с нами?

– Может, и пойдет, если сегодня не слишком долго будет… С Айви и не решит проспать первую лекцию.

– А, – смутилась я. – Понятно.

Мне захотелось, чтобы она рассказала о нем что-нибудь еще, но я не знала, как бы попросить об этом, не вызывая подозрений.

– И давно они с Айви встречаются?

– Почти два года. А что, хочешь отбить у нее парня? – подмигнула Бекки.

– Не смеши… Просто он спас меня вчера. Не знаю, слышала ли ты. Сказал всем, что у меня ревнивый бойфренд, когда заметил, что я не хочу ни с кем целоваться в «правде или действии». И все ему поверили.

– Ничего себе! – изумилась Бекки. – Нет, я не слышала, наверно, была на кухне.

– Я очень ему благодарна.

– А как Айви отреагировала? Глаза тебе не выцарапала? – хихикнула Бекки.

– По-моему, она была слишком пьяна, чтобы понять, что происходит.

– А-а, да… Айви вчера прямо во все тяжкие пустилась. Не помню ее такой. И с Вильяма весь вечер не слезала. Мне кажется, это частично из-за тебя.

– Я-то тут причем?

– Думаю, она приревновала. Ты очень красивая, Лори. И не похожа на других девушек: не ржешь во весь голос, не напиваешься, не трещишь. В тебе есть что-то загадочное… Как будто ты жила на каком-то далеком острове, где все не так, как здесь…

Мне еще никто не говорил комплиментов. Никто из посторонних людей. Поэтому я просто растаяла, растеклась, как мороженое. И поняла, что слишком слабовольна и эгоистична, чтобы сказать Бекки правду о том, кто я. Я не хочу терять ее. Если она и узнает об этом, то не от меня. Если нашей дружбе и суждено закончиться в ближайшем будущем, то не я положу ей конец…

– Как дела, ты в порядке? – позвонил вечером Сейдж.

– Да, мне получше. Уже не хочется сбежать, пробив головой дверь.

– О, Долорес шутит. Значит, точно полегчало. Я заеду к тебе завтра, сегодня жутко устал.

– И кто же тебя так утомил? – хитро спросила я, снова заслышав голос девушки.

– Вы слишком много вопросов задаете, инспектор, – отшутился Сейдж и повесил трубку.

На следующий день рано утром я собралась в универ с утра пораньше. Разогрела завтрак, оделась, уложила волосы; положила в сумку бинты и пластырь на случай, если кому-то вздумается потрепать меня по щечкам. И побежала к Бекки, перепрыгивая по две ступеньки за раз.