Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Игорь Прососов. Посмотрите на законника
1
В глубоком синем небе светило уже по-летнему яркое солнце. Где-то там, наверху, гуляли ветра. Если сильно-сильно прищуриться, можно было различить искорки стратостатов дальней связи.
Ветер пикировал – и несся над водной гладью. Он дул в паруса и ветряки, проносился над солнечными панелями кораблей и лодок в бухте. Ветер, истинный демократ, не делал разницы между дорогими игрушками богатеев, стоящими в марине, рыбацкими скорлупками и торговыми гостями из дальних земель.
Море, вечная дорога, единственный надежный дальний путь, не подверженный капризам владык городов-государств, брало налог жизнями и по́том, установленный раз и навсегда.
Город стоял между небом и морем. Небоскребы делового центра и трущобные ночлежки, белизна стадиона и седая копоть Старого порта, парки окраин и плотная застройка центра.
Матрега, древняя Тмутаракань, знавшая русских мореходов, хитрых византийцев, неистовых османов и тороватых генуэзцев. Знавшая – и все же сохранившая собственную сущность.
Это мой город, и он казался полным жизни. Если не знать, что недавно в нем поселилась смерть.
Я гнал электромобиль по прибрежному шоссе. Зелёная мигалка наяривала вовсю. Можно было и не ставить её на крышу. Не было смысла. Мы, скорее всего, опять опоздали. Но всё же…
Не глядя, включил радиолу. Отвлечься. Передавали новости. Ничего неожиданного: очередной трехсторонний конфликт между Новгородом, Москвой и Тверью сорвал строительство железной дороги Москва-Новгород; далёкие Портсмут и Лондон снова воюют за право торговли с винландскими городами; на Дальнем Востоке ханьцы в который раз попытались основать империю и развалились на полисы; чокнутый волынский изобретатель Королёв выступил с абсурдным заявлением о серийном производстве летальных аппаратов тяжелее воздуха.
Новости. Тоже мне… Тысяча девятьсот семьдесят третий год – и, кажется, последние лет пятьсот они не менялись.
И уж подавно в них не скажут о том, что действительно важно. Спасибо Синьории, чтоб ей провалиться. Впрочем, так лучше. Обывателю не обязательно знать обо всём. Забеспокоится еще.
Ненавижу встревоженного обывателя. Такой сам угробится и нам забот подкинет.
Я бросил машину в поворот и сразу за ним начал мягко снижать скорость. Район Старого порта. Его населяли встревоженные обыватели. По крайней мере, так я это для себя определял.
Казалось бы – историческая застройка, вид на марину и гавань, живи-радуйся… Дерьмо собачье. В узких улочках теснились ночлежки и обиталища безродных бродяг. Здесь находили приют и приключения на голову шлюхи, матросы в увольнительных, наркоши и юные бунтари.
Поутру тут почти всегда находили трупы. Если же не находили, это значило лишь то, что нам попался умный преступник. Такое случалось редко.
К сожалению, тот сукин сын – или дочь, в конце концов, что мы знаем? – из-за которого или которой я несся сейчас на всех парах, был чертовым гением.
…Когда мобиль затормозил, новости сменились музыкой. Бриттский певец призывал посмотреть на законника, бьющего не того парня, и размышлял, узнает ли тот когда-нибудь, что он – самое продаваемое шоу, и есть ли жизнь на Марсе.
Я решил счесть это хорошей приметой. Будет, кого бить. Того или не того – разберёмся по ходу пьесы.
У подъезда облупившейся четырехэтажки жадно курил патрульный Иоаннис. Землисто-бледный цвет лица выдавал в нем человека, уже ознакомившегося с обстановкой на месте.
Не очень стильно, но по-человечески понятно.
– Старший детектив Рудольфи!.. – полицейский безуспешно постарался принять уставной вид.
– Вольно, Иоаннис. Он? – бросил я.
– Похоже на то. Пятый труп. Маньячина ненормальный… – выдавил патрульный.
Стукнул зачем-то с размаху ногой по стенке.
– Хуже, чем в прошлый раз?
– Угу. Мне старушка-соседка из окна крикнула, шумят, мол, – ну да, телефонов в этом районе днём с огнём, а патрульный вот он, день-деньской шатается. – Ну, поднялся… Ох.
– Паршиво. Остальные еще не подъехали? – для порядку уточнил я.
Вызов по рации застал меня неподалёку от места происшествия, так что вряд ли кто-то добрался быстрее. Да и машин не видно.
– Никак нет…
– Тогда какого дьявола ты не там?
– Там… Нехорошо.
– Ты кисейная барышня или полицейский в форме, Иоаннис? Нельзя так, старик. Даже если страшно. Перегоришь или пулю поймаешь. Как старший товарищ говорю. Ну да леший с тобой, показывай.
На темной лестнице в нос тут же ударил тяжелый, застойный запах. Роза, мускус, пепел. Что-то такое. До боли знакомый аромат исключал сомнения. Такой же чуяли все четыре раза.
На площадке третьего этажа стало ясно, отчего Иоаннис предпочёл не рыпаться и вызвать подкрепление. Одна дверь была чуть приоткрыта. Из-под неё струилась кровь. Гребаное море крови. Даже если отмыть пол, кровь протечёт. Пропитает перекрытия. Будет сочиться годами и десятилетиями. Станет частью этого домом, пока развалюху не снесут. Мерзкая мысль.
Странно, кровь почти не пахла. Цветочно-пепельный аромат глушил всё.
– Внутрь заходил? Обыскивал?
– Нет. Поднялся, увидел, отрадировал. Ждал у подъезда.
– Тогда…
Я достал револьвер. Глупо! Преступника все равно след простыл. С другой стороны, если по какой-то дурацкой причине он задержался, а бывало и такое…
Короче, лучше выглядеть идиотом, чем лежать в земле. Вот вам моё кредо.
…Внутри квартирка была точно такой, какой и ожидаешь от подобного здания. Маленькая засранная комнатушка, всю обстановку которой составляют провисшая койка, стол, пара стульев и шкаф. Дверь в санузел давно снесена с петель, её заменяет шторка.
Впрочем, все это не особо бросалось в глаза. В первую очередь обращал на себя внимание труп.
Привлекало внимание даже не то, что тело выглядело так, будто им поигрался похмельный носорог из зоосада.
Такое было и в прошлый раз.
– Он не закончил работу. Наверное, опознаем жертву, – осознание неприятно кольнуло. – Иоаннис, ведь никто не выходил из здания?
– Н-нет.
– Похоже, ты его спугнул. И он еще тут. Не расслабляйся.
Быстро проверили всё. Ванная, шкаф, под койкой…
– Несись вниз, – велел я. – Не выпускай никого. Ствол из рук не выпускай.
Кинул короткий взгляд на труп. Ну, дружок, похоже, кто-то сегодня сможет посмотреть на законника, избивающего кого надо. Почти по песне.
Трупу было все равно.
Переломанный страшной силой и изрезанный, он, в отличие от прошлых жертв, не превратился в мозаику из костей и плоти, от попыток собрать которую сходили с ума криминалисты.
Уточню – те, что еще оставались в здравом рассудке после попыток определить орудие убийства.
На уверенном лице убитого старика осталась странная… улыбка? Уголки строго сжатых губ чуть подняты, светлые глаза глядят в скрытое за потолком небо спокойно и светло. «Иконописное», – вспомнилось уместное слово. Лицо покойного казалось иконописным. Отчего-то это не пугало.
Странно.
Я зажал в зубах фонарик и, перехватив оружие любимым хватом – ствол в правой, левая поддерживает запястье, – выдвинулся на лестницу, красиво «нарезая углы», будто на тренировке.
Луч подсветил отпечатки запачканных кровью ботинок на лестнице наверх.
…Слишком много везения.
Ожидал всякого. Удара из засады. Того, что псих ворвется в одну из квартир и захватит заложников. Спрячется, на худой конец.
Но след миновал четвёртый этаж. Псих отправился выше.
В таких домах нет чердаков. Халупа на отшибе, на пригорке, и перепрыгнуть с крыши на соседнюю не удастся. Если ты не птица, тебе не уйти.
Водосточные трубы? Не присматривался, но не советовал бы. Это фокус для кино, а не для насквозь прогнившего и проржавевшего Старого порта.
Последний пролёт.
Я взвёл курок и положил палец на спуск. Валить надо сразу. Наглухо. Если только дёрнется.
…Дверь распахнулась легко, с одного удара. Я успел заметить лежащее у края крыши тело, распростершее руки будто в попытке взлететь к Солнцу.
Но я не присматривался, я уже уходил вбок перекатом, беря под контроль слепые зоны.
Мог и не пачкать костюм. Крыша была пуста, а лежащий не представлял опасности. Это я понял, когда подошел к нему – всё ещё на нервах, готовый сначала открыть огонь, а потом спрашивать документы.
Мне достался труп.
С такими ранами в боку не живут. Странно, но крови было совсем немного. На сорочке – и на белоснежной эмали ножа в левой руке.
Похоже, убитый извлёк его из раны. Зря. Верная смерть от кровопотери. «Не в его случае», – отметил спокойный голос в сознании.
Я перевернул труп на спину. Присел на корточки. Он будто иссыхал на глазах. Странно…
Нож в руке – белый, с ажурным кружевом декоративной гарды – не напоминал боевой клинок. Скорее, для писем.
Идеальное орудие убийства. Кто убивает кинжалами в наш прагматичный век? Канцелярская утварь – другое дело.
Ветер донес аромат роз.
…Позже, когда квартира и крыша наполнились суетой офицеров, белыми комбинезонами экспертов и вспышками камер, меня подозвал лейтенант.
– Рудольфи! Мы нашли у старика в кармане документы.
– Не понимаю, – посмотрел я на раскрытую книжицу. – Может, сын? Этому парню лет тридцать от силы. Зачем дедуган таскал его ксиву?
Лейтенант Сергеев, мой шеф, глава городского отдела по раскрытию особо тяжких, в просторечии «убойного», пожал медвежьими плечами:
– Ну так что… Выходит, маньяк полез к старику, а тот утащил его за собой на тот свет? И дело закрыто.
– Хорошо бы.
Мы оба знали: в Матреге случается всякое, но только не такое везение.
