Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Летняя комната
Давид беспокойно расхаживал взад-вперед по своей комнате. В руках он держал раскрытую книгу и читал:
«Обнаружены некоторые доказательства в пользу поэтического и философского взгляда на цветы как живые существа, которые обладают не только индивидуальностью и душой, но и способностью общаться с другими живыми существами».
Книга называлась «Тайная жизнь цветов», Давид взял ее в библиотеке. Его беспокоил цветок из Селандерского поместья, который приснился ему еще до того, как он его увидел. Давид хотел понять, почему это растение так странно себя ведет, почему ему все время кажется, будто цветок чего-то от него добивается.
Пожилая дама, Юлия Анделиус, сказала, что Селандриан может привязаться только к одному человеку.
Но почему Селандриан выбрал именно Давида?
Было еще одно обстоятельство, никак не дававшее ему покоя, – ключ в медной коробке. Ключ от летней комнаты.
Зачем он поддался на уговоры Анники и не стал искать эту комнату? Юнас тоже хотел немедленно найти ее, но Анника была непреклонна. Это не их дело. Возможно, она и права – кто знает, во что бы они ввязались…
Однако если ему и казалось раньше, что голос на пленке говорит пустые, ничего не значащие слова, теперь он так не думал. Неважно, существует ли этот голос на самом деле, – то, что Давид разобрал слова «летняя комната», не случайность. Доказательство тому – ключ. И Давид знает, где он лежит.
Ну как он мог обещать Аннике?..
Юнас жевал «салмиак» и шагал по своей комнате, которая располагалась на втором этаже их дома, над магазином. Он снова и снова включал магнитофон и слушал голос на пленке.
Все верно. Давид был прав. Девушка шептала: «летняя комната».
Подумать только, ключ от этой комнаты был у него в руках! Наверняка Юнас задел медную коробку не случайно. Они должны были узнать про ключ! Тут нет никаких сомнений!
Но как он мог обещать Аннике не пытаться разыскать эту комнату? Какая непростительная глупость…
Может, необязательно всегда держать свое слово? Вдруг ты пообещал глупость, но понял это только потом? Что, если уговорить Аннику освободить его от этого обещания?
Нет, ничего не выйдет. Она ни за что не согласится. Анника страшно напугана всем, что случилось, и от страха готова, как страус, зарыться головой в песок. Говорить с ней бесполезно. Она отказывается даже признавать существование голоса на пленке.
Но почему в таком случае она так испугалась летней комнаты? В ее рассуждениях не было никакой логики.
А ключ лежит себе в медной коробке! И ждет…
Думать об этом было невыносимо.
Анника сидела на складе за магазином и наклеивала ценники на консервные банки. Она не в первый раз проделывала это, и обычно все шло как по маслу, но сегодня она постоянно сбивалась, путалась и никак не могла войти в нужный ритм. На несколько банок она по рассеянности наклеила по второму ценнику. Словно уже не видела, где банки с ценниками, а где нет.
Анника все больше раздражалась на саму себя.
Зачем она пообещала родителям помогать этим летом в магазине?
Да еще поливать цветы в Селандерском поместье. Вот этого уж точно делать не стоило.
А согласилась она из-за Давида – как всегда!
Потому что думала, что Давиду хочется попасть в Селандерский дом.
Потому что хотела его порадовать.
Хотела ему угодить. И порадоваться сама.
Она всегда так рассуждала. Кого бы это ни касалось. Да только что толку? Кому до этого дело? Давиду и в голову не приходило, что цветок, который ему приснился, он смог увидеть только благодаря ей. А Юнас – помнит ли он, как она уговаривала родителей купить ему магнитофон?
Все, с нее хватит!
Ключ она им взять ни за что не позволит!
Только бы Юнас перестал слоняться как неприкаянный и сверлить ее взглядом.
Давид едва кивнул ей, когда она встретила его этим утром по пути в библиотеку. И даже не слез с велосипеда. Как бы то ни было, она не собирается…
Но – но – но…
Имеет ли она право брать с других такие обещания?
Правильно ли она делает, что постоянно одергивает Юнаса?
Ну не зануда ли она после этого? Зануда и грымза?
Зачем она мешает Давиду разыскать летнюю комнату? Между прочим, именно он первым услышал голос на кассете! И именно он растолковал шепот!
Вдруг это что-то важное? Вдруг в Селандерском поместье и правда что-то неладно? А она только вставляет им палки в колеса!
Ну вот! Стоило отвлечься, и она опять начала клеить ценники по второму разу.
Ерунда какая-то… Со злости Анника отпихнула несколько банок так, что они покатились по столу.
Потом встала и пошла звонить Давиду.
Первое, что они увидели, войдя в Селандерский дом, был цветок. Сегодня он выглядел куда лучше.
Но, хотя день был в самом разгаре и за окном светило солнце, а цветы, как известно, всегда обращают свои листья к свету, этот цветок упрямо поворачивался внутрь комнаты – к лестнице.
– Странно, – сказал Давид. – Когда я вчера уходил, я повернул горшок так, чтобы свет падал на листья.
– А что, если здесь кто-то был… – Анника запнулась: ерунда, этого не может быть.
Но Юнас ухватился за ее мысль. В дом запросто мог кто-то проникнуть. Поэтому он предусмотрел все до малейших деталей. Рисковать нельзя ни в коем случае. Чтобы проверить, не приходил ли кто в их отсутствие, Юнас положил на все дверные ручки немного хвои. Если хвоя так и лежит на ручках, значит, никто не приходил. А если нет, следовательно… И тогда придется принимать меры! Еще этот метод позволял определить, какие двери открывали, а какие нет.
– Хитро придумано! – восхитился Давид.
– Ну и как хвоя? – улыбнувшись, спросила Анника. – На месте?
– Да, пока на месте, – ответил Юнас. – К коробке с ключом никто не прикасался. Цветок повернулся сам. Он хочет, чтобы мы поднялись по лестнице!
– Да, похоже на то… – сдавленно пропищала Анника.
– Ну все, давайте уже достанем ключ и разыщем, наконец, эту летнюю комнату! – сказал Давид.
– Да, давайте… – согласилась Анника.
Они поднялись по лестнице, и Давид достал ключ. Он огляделся. Куда ведет этот коридор? Из всех дверей заперта была лишь одна, ведущая на чердак. Возле нее на крючке висел ключ.
Комната, где жили только летом, вполне могла находиться на чердаке. Дети открыли дверь на чердак и оказались перед высокой деревянной лестницей. Ступеньки зловеще заскрипели, и Юнас сразу же включил магнитофон:
– Раз-раз! Говорит Юнас Берглунд!
– Какой жуткий чердак, – сказала Анника.
– Да, не самый уютный, – отозвался Давид. У него с собой был фонарик.
Юнас докладывал:
– Итак, дорогие слушатели, мы находимся на чердаке Селандерского дома. Как только что заметила одна из моих коллег, место жутковатое. Дневной свет скупо проникает через небольшие оконца, затянутые старой паутиной. В полутьме можно различить груды хлама, покрытого толстым слоем пыли. Я чувствую резкий затхлый запах. Нам приходится продираться сквозь паутину, которая серыми клочьями свисает с потолка. Вокруг носятся летучие мыши…
– Юнас, прошу тебя, не надо так ужасно преувеличивать! Мне и без того плохо! – послышался голос Анники.
Юнас раздраженно выключил магнитофон.
– Хочешь испортить мне репортаж, да? И как раз когда я почувствовал вдохновение!
– Извини, пожалуйста, я не хотела… – виновато проговорила Анника.
Давид с фонариком ушел вперед. Они видели, что он остановился у какой-то голубой двери. Давид вставил в замок ключ и повернул. Замок заскрипел, и Юнас продолжил:
– Затаив дыхание, мы стоим перед старой голубой дверью. Мы не знаем, куда она ведет. На двери следы человеческих рук. Замок тугой. Слышно, как он скрипит. Он совсем ржавый и никак не поддается. Ключ не поворачивается. Стоя на пороге, мы спрашиваем себя: кто последним входил в эту дверь? Кто ее запирал? Что за ней? Лишь на этот последний вопрос мы сможем получить ответ. Потому что замок начинает поддаваться! Дверь медленно открывается! Ключ подошел! Мы нашли ЛЕТНЮЮ КОМНАТУ!
Юнас говорил тихим, очень таинственным и напряженным голосом. Но сейчас он выключил магнитофон. Они стояли на пороге комнаты. Внутри раздавалось громкое монотонное жужжание.
– Сколько мух! – Анника вошла в комнату и направилась к окну, чтобы их выпустить. Но окно не открывалось, и Давиду пришлось помочь ей расшатать створки.
– Ого, как красиво, отсюда видна даже церковь!
Они выгнали мух и огляделись. Солнечный свет струился сквозь зеленые кроны лип. Старые деревья цвели, и комната наполнилась приятным ароматом.
Но в самой комнате, строго обставленной, было холодно и сухо. Друг против друга, вдоль стен, стояли старый деревянный сундук и простая кровать. У окна – маленький стол и стул. Больше в комнате ничего не было.
– Интересно, кто в последний раз сидел у этого окна? – сказал Давид, садясь на стул.
Анника заметила на стене небольшое зеркало с тусклым зеленоватым стеклом.
– Интересно, кто в последний раз смотрелся в это зеркало?
– И читал этот странный текст?
Юнас стоял рядом с Анникой. Возле зеркала, в рамке такого же размера и формы, висел какой-то текст. На пожелтевшей бумаге изящными буквами было выведено:
Юнас как раз собирался прочитать текст вслух, чтобы записать его на пленку, когда Анника вдруг бешено замахала руками.
– Что случилось? – спросил Давид.
– Какое-то большое черное насекомое влетело в окно и врезалось в меня! Вот сюда, прямо в лоб! Между прочим, очень больно!
Насекомое металось по комнате, ударяясь то в одну стену, то в другую. Потом подлетело к Давиду, стукнулось о его лоб тоже и упало на пол. Лежа на спинке, насекомое дрыгало ножками. Давид нагнулся и поднял его.
– Не трогай! – закричала Анника.
– Это навозный жук. Надо всегда помогать навозным жукам, которые лежат вверх брюшком. Сами перевернуться они не могут.
Давид протянул Аннике ладонь, по которой полз навозный жук, и собрался выпустить его в окно. Юнас подставил жуку палочку, но так неловко, что тот снова упал на пол и провалился между половицами.
– Как же мы теперь его достанем? – расстроился Давид.
Конечно, это просто старое суеверие, но говорят, что навозных жуков обижать нельзя, это не к добру. Ребята попробовали просунуть палочку между половицами, но жука достать не смогли.
Вдруг Юнас заметил, что половица, под которой исчез жук, качается. Она не была прибита. Ребята приподняли ее с обеих сторон. Доска была необыкновенно широкая и тяжелая, но поднять ее оказалось несложно.
И тут внизу зазвонил телефон. Подойти они никак не могли. Давид посветил в щелку, но ничего не увидел. Жук, видно, уполз. Давид пошарил рукой, но ничего не нащупал.
А телефон внизу все звонил и звонил…
Юнас лежал, распластавшись на полу, и смотрел вниз, под половицы. Там было пусто, только пыль и мусор, ни опилок, никакой другой изоляции.
Он посветил фонариком и просунул вниз руку…
Телефон все звонил.
– Этот телефон сведет меня с ума! – сказала Анника.
Юнас продолжал искать. Давид лежал рядом.
– Ну что, никак? – Давид был взволнован. Жука во что бы то ни стало нужно достать. Иначе он погибнет.
– Успокойся!
Юнас посветил снова. Кажется, вон там, чуть дальше, в пыли, что-то шевелится. Юнас просунул руку как можно глубже, но ничего не нащупал. Он посветил еще. Точно, шевелится! Но ему туда не дотянуться.
– Давид, у тебя руки длиннее. Давай ты! Вон там, куда я свечу, видишь?
Давид протянул руку и пошарил.
На лице у него отразилось удивление.
– Что такое? – спросил Юнас.
Давид отдернул руку. Жука там не оказалось, зато было что-то другое.
– Посвети еще, Юнас! Чуть дальше! Правее!
Юнас посветил – и они увидели! Там в пыли что-то блестело! Что-то, похожее на шкатулку.
– Дотянешься? – спросил Юнас.
Да, конечно, Давид легко мог дотянуться. Он снова протянул руку, схватил шкатулку и подтащил поближе. Теперь она стояла в промежутке между половицами. Юнас достал носовой платок и стер сверху пыль. Это была старинная деревянная шкатулка, обитая медью. Именно медь и светилась в темноте, когда они направили на нее фонарик.
Давид вытащил шкатулку и поставил на пол.
– Смотрите! Жук! – прошептала Анника.
На ключе, вставленном в замок шкатулки, совершенно неподвижно сидел навозный жук. Он не сопротивлялся, когда Давид взял его и выпустил в окно.
– Как вы думаете, что внутри? Давайте скорее откроем! – нетерпеливо сказал Юнас.
– Это не наша шкатулка, – возразила Анника.
Конечно, шкатулка не их, но если бы не они, шкатулку бы никто никогда не нашел, считал Юнас. Давид молчал.
– Думаете, это ее шкатулка? Юлии? – спросила Анника.
– Тогда она бы тут не стояла. Нет, Юлия о ней даже не знает! – ответил Юнас.
– И все-таки дом принадлежит Юлии, а значит, шкатулка ее! – решительно сказала Анника.
– Нельзя иметь то, о чем ты даже не догадываешься! – Юнас не собирался ей уступать.
– Нет, можно! Правда, Давид?
Давид очнулся от своих мыслей. Шкатулка, разумеется, очень старая и лежит здесь очень давно.
– Ее хозяина, скорее всего, уже нет в живых, – добавил он.
– Что я говорил! – Юнас не сомневался в своей победе, ведь Давид был на его стороне. – Именно это я и имел в виду! Так чего же мы ждем?
Он потянулся к шкатулке. И тут снова зазвонил телефон.
– Подожди, Юнас! – сказал Давид. – Мне надо немного подумать!
– Чего тут думать!
– Нет, подожди.
– Может, кто-нибудь все-таки подойдет к телефону? – спросила Анника. Она начинала нервничать.
– Сама и подходи! – огрызнулся Юнас. – У нас есть дела поважнее!
Потирая подбородок, Давид задумчиво уставился на шкатулку. Он, казалось, и не слышит этих сигналов.
– Мы бы никогда не нашли эту шкатулку, если бы жук не провалился в щель, – сказал он. – Выходит, жук указал нам путь. Странно!
– Вот и я о том же! – Юнас от нетерпения переминался с ноги на ногу. – Мы нашли ее не случайно! Не понимаю только, чего мы ждем?
Да, конечно, все это не случайно. Давид кивнул.
– Именно поэтому не следует торопиться, – серьезно сказал он. – Я должен все хорошенько обдумать, чтобы не наделать глупостей.
Они все равно придут сюда вечером поливать цветы. А раз так, то можно немного подождать и открыть шкатулку чуть позже.
– Подождать?.. – Юнас уже прыгал на месте, так ему не терпелось поскорее узнать, что же там внутри, но Анника согласилась с Давидом, шкатулку поставили обратно, а доску положили на место.
Телефон упрямо звонил, и Давид побежал вниз. Но подойти не успел – как только он снял трубку, раздался щелчок. Трубку на другом конце уже повесили.
Был полдень. Они покидали Селандерское поместье.
Юнас был крайне разочарован. Ему, как он выразился, пришлось подчиниться «сильной руке».
