Весёлый случай
По пути к Владивостоку мы забежали в маленький индийский порт за грузом чая. Подошли к причалу – и словно окунулись в чайный раствор.
Всё вокруг чайного цвета: руки, лица людей, стволы пальм, кокосовые орехи! Даже птицы на воде как разваренные чайные хлопья. Жара. Тропики!
По лицу течёт пот, солнце с нас шкуру снимает. А для чая самый раз. Он сырости не терпит – все запахи впитывает.
Наш боцман выбежал на палубу, поднял руку, щёлкнул пальцами:
– А ну, братва, проверить трюмы, вымести всё с палубы, чтоб нигде ни обмотки, ни селёдки! А то будут в Москве чай с селёдочным духом прихлёбывать.
Есть всё вымести!
Бросилась команда по трапам – кто со шваброй, кто с метлой.
А я на этот раз взял веник и пошёл между трюмами выметать щепу от досок.
Солнце водит по спине лучами, как паяльной лампой. Зной! А работать надо: чайные ящики на причале рядком выстроились, ждут…
Вдруг с пакгауза сорвалась какая-то чёрная тень и мелькнула надо мной. Я оглянулся.
Ворона! Тяжёлая, толстая! Уселась на мачту, посмотрела на меня, на палубу и как каркнет: «Кар-р! Кар-р!»
С чего бы это она? Может, ей моя работа не нравится? Я посмотрел вокруг. Ничего подобного! Всё как надо!
За первой вороной – вторая. С костью в клюве. И тоже: «Кар-р! Кар-р!»
Выронила кость – и чуть мне не по голове!
«Ах вы, – думаю, – чёрные! Ругаетесь да ещё кости на голову швыряете?!»
Схватил я кусок щепы, размахнулся, но тут ко мне подбежал старик индиец, замахал руками:
– Нельзя! Они священные, почитаемые!
А вороны взлетели, покружились над причалом и сели верхом на какого-то бродячего козла. Едут, правят, как наездницы, и, видно, приказывают.
– Ну то-то! – засмеялся я. – На козле – пожалуйста! А я вам не козёл.
Только я взялся за веник, а вороны тут как тут! Уселись на прежнее место и командуют: «Кар-р! Кар-р!»
– Ну, начальницы! Погодите! – рассердился я.
Но тут зашумели на палубе лебёдки, закачались на тросах ящики с чаем, и вороны исчезли, делись куда-то.
Загрузили мы трюмы доверху, поставили на них несколько автомобилей и только вышли в море, как навстречу нам бросился шторм, заулюлюкал, засвистел ветер. Ни солнца, ни пальм. Одни гигантские волны. Шарах слева! Будто бревном в борт! Шарах справа! Будто ядром в палубу!
Побежали мы крепить машины тросами, цепями. Взмокли и вымокли. Тут-то я и вспомнил голубушек. «Вот бы, – думаю, – вас сюда. Вы здесь бы покаркали!»
Но вымокли мы и высохли. Утихло море, засинел край неба, а скоро всплыл, выкатился навстречу и следующий порт. Зелёный, банановый.
Сняли мы машины, стали открывать трюмы, а оттуда вдруг вывалились две кикиморы. Обшарпанные, лохматые! Как подвальные кошки!
– Это что ещё такое? – изумился боцман.
Я пригляделся и ахнул: ну и весёлый случай! Это же мои начальницы! И как только туда забрались!
– Что ж, – говорю, – не каркаете?
А они только клювы раскрывают, сипят и с ног валятся. Укачались!
– Ах вы, – говорю, – «почитаемые»! Подождите!
Сбегал я быстро к повару, принёс им хлеба, накрошил мяса, плеснул в чашку воды. Поглядели они сверху, клюнули раз-другой, прополоскали горло. Потом встряхнулись, замахали крыльями – и скорей к берегу! Летят, качаются с боку на бок, будто о воздух спотыкаются. А я смеюсь, говорю:
– Что, попробовали? То-то! Будете знать, как на матросскую работу каркать. Будете помнить, какая она, морская работа!