Новый Робинзон

XIV

Для меня снова началась однообразная жизнь; я отправлялся с Ямбой на рыбную ловлю и терпеливо выжидал удобного случая выполнить свое намерение, – снова попробовать возвратиться в цивилизацию.

За это время мне пришлось так сжиться с чернокожими людоедами, что я не без участия относился даже к их семейным отношениям и домашнему быту.

Особенно меня интересовали дети и женщины; я с большим удовольствием следил и наблюдал за этой черномазой детворой и их забавными играми и занятиями. Прежде всего, о них можно сказать, нисколько не преувеличивая, что они, как мальчики, так и девочки, научаются прежде плавать, чем ходить. Матери не проявляют по отношению к своим детям ни особой чувствительности, ни заботливости, а предоставляют им беспрепятственно барахтаться по целым суткам в воде и оставаться совершенно нагими. Уже с трехлетнего возраста мальчуганы забавляются главным образом метанием игрушечных копий друг в друга. Для этой цели употребляют длинные сухие камышинки, добываемые с болот.

В возрасте девяти или десяти лет они меняют свои тростинки на более тяжелые деревянные копья с твердым костяным острием. Для мальчиков такого возраста часто устраиваются всевозможные состязания, чтобы испытать их искусство и ловкость; наиболее обычной в таких случаях наградой искуснейшему является одобрение и похвала его родителей и вообще старших, зрелых мужей его племени.

Кроме метания копий друг в друга существует еще один способ испытания ловкости мальчиков в этом деле. С одной из сильных ветвей дерева спускается привешенное на веревке кольцо, сквозь которое мальчики должны, на расстоянии не менее 20 шагов, метнуть свои копья, не задев кольца. Все вожди и воины племени неизменно присутствуют на этих состязаниях, иногда отличившийся счастливец получает небольшую награду в виде поощрения, – что-нибудь вроде ножных браслетов или небольшой связки мелких раковин, нанизанных на человеческом волосе.

В возрасте приблизительно 16 лет мальчики причисляются к числу взрослых мужчин племени, но звание воина они получают лишь через два или три года по достижении совершеннолетия.

Церемония посвящения в воины весьма любопытна. Обыкновенно это бывает весной, когда цветет мимоза, и соседние племена стекаются сюда со всех сторон поесть орехов и попить их соку. Положим, около двадцати юношей готовятся выдержать испытание, без которого они не могут получить почетного звания воина. Их прежде всего удаляют в пустынное место, где нет даже поблизости ни селений, ни лагеря и где они не могут увидеть женщин или детей. Здесь в течение недели или десяти дней юноша подготовляет себя к испытанию, выдерживая страшный период поста и воздержания от пищи.

По окончании этого поста приступают к испытанию. Бедный юноша, подвергающийся испытанию, должен предстать перед одним из экзаменаторов, какими бывают обыкновенно вожди или вообще опытные воины, и придать своему лицу и всем мускулам вид совершенной неподвижности и полнейшего равнодушия. Тогда экзаменатор с большой силой и искусством вонзает в мясистые части бедер, рук и ног свое длинное боевое копье, повторяя это десятки раз, но стараясь не наносить серьезных ран.

Если во все время этого мучительного испытания юноша сохранит полнейшую неподвижность тела и лица, то испытание считается блистательно выдержанным им. Но малейшего содрогания губ или чуть слышного вздоха достаточно, чтобы лишить его права на звание воина и оставить до будущей весны. В тех редких случаях, когда подвергающийся испытанию почему-либо не может вытерпеть мучения, все с презрением отворачиваются от него и отсылают его жить с женщинами, что считается, по понятиям туземцев, величайшим оскорблением. Напротив, юноши, без малейшего признака боли выдержавшие удары копьем, подвергаются тотчас же следующему испытанию: их заставляют пробежать, не переводя дух, в известный промежуток времени две-три мили в определенном направлении, и затем, не медля ни минуты, схватить воткнутое там в землю игрушечное копье и бежать с ним обратно, все также не переводя духа, чтобы вернуться до назначенного срока. Пройдя с успехом тройное испытание: пост, раны и кросс, юноша получает наконец почетное звание храбрейшего воина на глазах своего восхищенного отца, вслед за тем счастливые родители тут же жалуют сыну молодую жену.

По окончании церемонии кровь, сочащуюся из ран молодого воина, останавливают при помощи паутины и липкой глины.

Что касается девочек, то их туземцы удостаивают обыкновенно самой жалкой доли внимания.

С нашей точки зрения, женщины туземных племен скорее безобразны, чем красивы: отличительными чертами их наружности является очень широкий, сплюснутый нос, чрезвычайно блестящие, далеко расставленные глаза, узкий, низкий лоб и мясистый подбородок. Конечно, есть и исключения, более приглядные на наш вкус. Но, несмотря на общую уродливость женщин, на торжественных корробореях, по случаю свадеб, мужчины всегда с большим воодушевлением воспевают красоту и добродетели невесты.

Каждая девушка, обладающая необычайно широким и сплюснутым носом, считается красавицей. Говоря о носах, я хочу упомянуть здесь о том, что туземные племена считали воина, обладающего большим носом и широко расставленными, открытыми ноздрями, за человека, одаренного необычайной твердостью характера и физической выносливостью.

Я говорил о девушках и женщинах и потому вернусь опять к этому вопросу; надо сказать, что эти чернокожие, если умрет женщина, даже не хоронят ее; исключение делают только для женщин, отличавшихся необычайной красотой. Обыкновенно умершую женщину оставляют на том месте, где она скончалась; никто не хочет даже прикоснуться к ней; все племя тотчас же снимается с места и переносит свой лагерь куда-нибудь подальше от этого, по их понятиям, нечистого, то есть проклятого, места. Впрочем, эти чернокожие вообще питают отвращение и суеверный страх к усопшим; так, они никогда не назовут по имени умершего человека, если даже им и случится когда-нибудь вспомнить о нем. Этот детский, суеверный страх перед усопшими до того силен, что они даже обрубают ноги покойнику, чтобы тот не мог ходить и пугать их в неурочные часы.

Туземные женщины – просто несчастные вьючные животные, презираемые всеми существа, никогда не видящие ласки или просто человеческого обхождения; но в раннем детстве они – равноправные товарищи в играх мальчиков; они и плавают, и борются, и упражняются в метании тростниковых копий наравне с ними, лет до десяти. После того они уже обязаны сопровождать своих матерей, когда те отправляются рыть съедобные корни, что те делают ежедневно, и получают короткую палку для рытья земли и плетенку для складывания добычи.

Кроме умения добывать коренья матери обучают подрастающих девочек также и стряпне, согласно туземным вкусам, и сооружению печей, то есть очагов для приготовления пищи, так как и это входит в обязанности жены.

Постройка шалашей и навесов также, по местным понятиям, – женское дело. Когда обед готов, то весьма любопытна самая манера приема пищи. Женщины, оповестив главу семьи о том, что все готово, тотчас же отходят в дальний угол. Тогда является хозяин и отбирает для себя самые лакомые кусочки, после чего садится на низенькое сиденье из древесной коры и принимается поедать отобранное.

Во все время, пока глава семьи, их господин и повелитель, ест, жены и дети стоят поодаль за спиною хозяина, ожидая своей порции пищи. А тот, утолив свой голод, встает и швыряет через плечо, как правило, одни только кости женам и детям, с жадностью ожидающим подачки. Случается иногда, что какой-нибудь отцовский любимчик, конечно, мальчик, а уж никак не девочка (в семьях, где много детей, родители, не задумываясь, съедают девочек, но мальчиков не едят никогда), осмелится подойти к отцу во время обеда и получает из рук его небольшой лакомый кусок.

Послеобеденное время отдыха воины, занимающиеся в мирное время охотой, посвящают выделыванию оружия, что является одним из любимейших и важнейших занятий в повседневной жизни каждого мужчины. Он не пожалеет срубить целое дерево, чтобы сделать из него одно древко копья; что же касается их щитов, то художественность и изящество украшающей его резьбы всецело соответствуют искусству и способностям его владельца. И чем больше лавров стяжает какой-нибудь воин, тем замысловатее становится резьба на его щите.

Говоря о различных особенностях взглядов, нравов и обычаев моих чернокожих друзей, я не могу не упомянуть об их удивительной способности распознавать следы: они могут безошибочно сказать вам, кому принадлежит данный след, одному ли из их единоплеменников или же чернокожему другого дружественного или враждебного им племени.

Надо сказать, что каждое племя владеет особой территорией, на которой кочует, как и сколько ему угодно. Границы каждой отдельной территории строго обозначены рядом больших деревьев, цепью холмов или гор, грядою скал или чем-либо тому подобным. Эти природные характерные черты данной местности в большинстве случаев сообщают свое название владеющему этой территорией племени. За грань своих владений ни один чернокожий никогда не переступает, кроме случаев дружественного посещения соседей или же в военное время, совершая нашествие. Браконьерство наказуется смертной казнью, и даже женщина, будучи застигнута за добычей пищи на чужой земле, тотчас же делается пленницей того племени, на чьей земле она была поймана за этим занятием.

Обладая удивительной способностью выслеживать человека по его следу, чернокожие никогда не дадут уйти безнаказанно ни одному браконьеру, даже и тогда, если тому удастся вернуться к своим, не будучи захваченным.

Туземцы до того прилежно изучают след каждого знакомого им или близкого человека, что с первого же взгляда могут сказать, кто тот человек, который переступил границу, – враг или друг, и если только окажется, что то был чужой человек, то немедленно снаряжается карательная экспедиция против его племени.

Способность открывать следы казалась мне положительно необыкновенной: я сам не раз был свидетелем, как мои чернокожие угадывали след человека на твердых скалах, где, конечно, не оставалось ни малейшего отпечатка ноги; но каждый перевернутый или сдвинутый с места сухой или вялый лист служил для них безошибочным указанием.