Тайны Нью-Йорка

Глава 18. Действие и противодействие

Это было на следующий день, спустя несколько часов после отъезда Бама и его подручных в экспедицию.

Арнольд Меси сидел в своем кабинете и перебирал обширную корреспонденцию.

Перебирая письма, он остановился на одном, почерк которого показался ему знакомым.

– Что это такое? – сказал он. – А! Бартон просит свидания со мной… Кажется, он начинает осознавать свое положение… Мне давно следовало бы положить конец его фамильярности… М-да… Бартон, просящий аудиенции! Это должно сильно коробить его… Что ж, беда не велика…

В эту минуту раздался стук в дверь и вошедший лакей подал банкиру карточку.

– «Мистер Кеннет, начальник полиции…» Проси, – сказал банкир.

Кеннет вошел, держа голову прямо, как человек с безукоризненной репутацией и чистой совестью.

– Мистер Кеннет, – сказал банкир, вежливо раскланиваясь, – милости просим… Почему это вы побеспокоились пожаловать ко мне?

Кеннет огляделся вокруг.

– Вы уверены, что нас никто не услышит? – спросил он.

– Совершенно. Впрочем, если вы хотите сообщить что-то очень важное…

– Чрезвычайно важное!

Меси позвонил и отдал приказание никого не принимать.

– Прошу прощения, – осмелился заметить лакей, – но мистер Бартон ожидает в передней…

– Пусть подождет, – сухо бросил банкир.

Лакей исчез.

– Теперь я к вашим услугам, – произнес Меси.

– Мистер Меси, – сказал Кеннет, – полностью ли вы уверены в людях, которые вас окружают?

– Разумеется… Но что вы этим хотите сказать?

– Я хочу сказать… Выслушайте меня… Я знаю все подробности экспедиции в Пенсильванию.

– Что! – вскрикнул Меси, невольно побледнев. – Про какую экспедицию вы говорите?

Кеннет улыбнулся:

– Не бойтесь меня. Вы знаете, что вам нечего сомневаться во мне. Мысль богатая, проект смелый. Я вас виню только в одном: вы так плохо хранили эту тайну, что она дошла до меня.

– Но когда? И через кого?

– Сегодня ночью и через человека, которого вы, конечно, знаете и который, вероятно, обманул ваше доверие. Это Дан Йорк, писатель.

Меси казался ошеломленным.

– Но что же именно стало известно?

Кеннет обстоятельно ответил на все вопросы банкира.

– Я вне себя от изумления! – воскликнул Меси. – Эти данные абсолютно точны! Но ведь никто о них не знал! Никто, кроме… Как, неужели этот негодяй Бартон мог… – Он хлопнул себя по лбу. – Я понял!.. Понял!.. Лонгсворд! Бартон! Идиот! Жалкий идиот Бартон!

Кеннет счел нужным прервать этот монолог, который грозил затянуться надолго.

– Мы подумаем, какие меры предпринять, чтобы устранить возможные последствия этого инцидента. Теперь же, мистер Меси, я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении…

– Да, но это дело…

– О нем вы можете не беспокоиться. Ваши люди сегодня утром уехали беспрепятственно.

– И…

– С этим делом покончено.

– Так о каком одолжении вы…

– Вот в чем дело. Один из моих племянников, которым я очень интересуюсь, хлопочет в главном совете Нью-Йорка о решении перестроить старые почтовые строения по улице Свободы в современное здание с бальным залом, театром и так далее… Это золотое дело, которое я очень хотел бы видеть в его руках. Каким образом можно, по вашему мнению, склонить господ советников в нашу пользу?

– Это здание почтамта раньше было, кажется, церковью?..

– Правда!

– Так что вы рискуете задеть религиозные чувства достопочтенного собрания…

– Следовательно, в разрешении нам будет отказано?..

– Я не говорю этого… Просто обойдется дороже…

Кеннет улыбнулся. Эти два человека отлично понимали друг друга.

– За обыкновенное дело пятисот долларов на каждого советника было бы достаточно… Но речь идет о перестройке церкви в театр! Черт возьми! Не меньше тысячи долларов на душу…

– Советников двадцать четыре, – заметил Кеннет.

– И сверх того, глава совета… стало быть, всех двадцать пять. Надо иметь, по крайней мере, восемнадцать голосов большинства… Но если бы решение было единогласным, то дело пошло бы превосходно…

– Тем более, – добавил начальник полиции, – что мы рассчитываем выпустить акции на два миллиона долларов основного капитала… Мы намереваемся создать нечто волшебное!

– И избавиться от ваших акций сразу же после открытия заведения?.. Это гениально… Значит, нам нужно двадцать пять тысяч долларов…

– Вы сами назначили сумму, – скромно отвечал Кеннет.

– Прикажете написать чек на ваше имя?

– На имя моего племянника, если вы будете так добры… Вы понимаете, что мне как служащему…

– Разумно.

Меси встал и подошел к столу.

– Имя вашего племянника?

Чек был подписан, и начальник полиции бережно положил его в портфель.

– А Дан Йорк? – спросил многозначительно банкир.

– Положитесь на меня, – ответил Кеннет, крепко пожимая руку банкира.

– Пройдите здесь, – сказал Меси, открывая маленькую дверь, скрытую за драпировкой в углу кабинета, – и когда я вам понадоблюсь, дайте мне знать.

Сразу же после ухода Кеннета Меси позвонил.

– Попросите мистера Бартона, – сказал он жестко.

Бартон не вошел, а ворвался. Он был вне себя от ярости.

– Послушайте! Почему, на каком основании вы обращаетесь со мной как с лакеем?!

Меси пристально смотрел на него.

– О! Вы совершенно напрасно пытаетесь запугать меня! Это вы можете делать с другими, мистер Меси! Но тут между нами нет ни начальника, ни подчиненного! Тут два человека, которые достаточно пошалили вместе, чтобы один не мог ни в чем упрекать другого или относиться высокомерно друг к другу!

– Тем не менее, – ответил Меси, – тут находится один умный и один дурак…

– Что вы этим хотите сказать? – вскричал Бартон. – Что значит эта грубость?

– Ничего не грубо так, как истина… Слово это кажется нам грубым, пусть так. Но, мистер Бартон, как вы назовете человека, который настолько глуп, что выдает постороннему лицу тайну, которая стоит миллионы?

– Какая тайна? Какие миллионы? Я не понимаю! Объяснитесь, потому что мне надоело служить вам игрушкой… В сущности, я нисколько не дорожу вашим мнением обо мне. Я пришел положить конец всем вашим уловкам. Уже давно я хочу, чтобы мои интересы были определены в точности и чтобы законный контракт обозначил долю, положенную мне в операциях, которые, что бы вы ни говорили – многим обязаны мне – чего, согласитесь, не может сделать дурак!

– Говоря об операциях, вы, разумеется, имеете в виду нашу экспедицию?

– Разумеется… Скажу даже больше… Разве первая мысль принадлежит не мне? Не я ли первый указал вам на громадные выгоды, которые мы можем получить?

– Я этого не отрицаю… Только, мистер Бартон, вы забыли главное: для того чтобы получить эти громадные прибыли, которые так увлекают ваше воображение, надо, чтобы операция прошла успешно.

– А кто же может помешать этому?

– Дурак, который открыл наш секрет Лонгсворду.

– Что такое? Отчего это вы заговорили о Лонгсворде?

– Они друзья с писателем Даном Йорком?

– Да.

– Так вот, друг вашего Лонгсворда этой ночью все открыл полиции!

Бартон побелел. Он зашатался, бессмысленно шаря руками в пустоте.

Меси грубо схватил его за руку.

– Хватит! – сказал он жестко. – Теперь не время падать в обморок. Вы посеяли, вы и жните!.. Да, нечего сказать, вы феноменально… умны! Связать важнейшее дело с мелкой семейной местью! Посвятить в страшную тайну какого-то человека с улицы только потому, что он спал с вашей женой! И из-за этого мы все чуть не погибли! Так как вас назвать после этого?

Бартон опустил голову. Он был подавлен справедливостью обвинений.

– К счастью, – продолжал Меси, – все исправлено и ваша глупость не будет иметь таких ужасных последствий. Но вы понимаете, что не имеете больше права ходить сюда с таким независимым видом…

– Простите… – пробормотал Бартон. – Все обошлось?

– Да, остаются только два врага: Дан Йорк и Лонгсворд. О первом вам нечего заботиться: мною приняты меры. Остается Лонгсворд. Он уже раз проболтался, может проболтаться еще раз, следовательно, нужно заставить его замолчать… Ну, что скажете?

– Я думаю, что в Нью-Йорке легко найти какого-нибудь субъекта, который за сотню долларов возьмется покончить с Лонгсвордом.

– Убийство. Да, вы как всегда оригинальны, Бартон! Убийство в самом Нью-Йорке, и притом убийство известного адвоката с помощью негодяя, который выдаст вас, как только будет схвачен… Вы с ума сошли, Бартон!

Бартон задумался:

– Вы правы, я не подумал об этом… Но есть еще одно средство, совершенно безопасное…

– Вы понимаете, что у меня нет оснований слепо доверять вам, не так ли? А потому потрудитесь изложить мне ваше средство, и если я найду его разумным, то позволю применить его на практике.

Бартон униженно закивал.

– Вы знаете, что жена моя родила в загородном доме, который вы отдали в мое распоряжение, и что доктор наказал изменницу, аккуратно исполнив данное ему поручение…

– Да, я знаю все это… Дальше?..

– Но вы не знаете вот чего: доктор, сжалившись, в чем, впрочем, я не могу упрекнуть его, не решился убить ребенка… и ребенок этот жив!

– В самом деле? – произнес Меси, пытаясь понять, к чему Бартон ведет речь.

– Не знаю, каким образом Лонгсворд, разыскавший этот дом, уговорил доктора отдать ему ребенка… Тот исполнил его просьбу. Да и действительно, что ему за дело, лишь бы ребенок исчез и я никогда не слышал о его существовании!.. Но зато Лонгсворд из боязни, что я буду продолжать мстить ему, увез дитя в Хобокен и отдал его женщине, которая ухаживает за ним. Вот что я узнал через ловкого шпиона, ни на мгновение не потерявшего след этого человека…

– Ну и что же?

– Вы не понимаете? Хобокен – местность пустынная, и ее часто посещают цыгане. Нет ничего легче, как с их помощью украсть ребенка, а как только он очутится у нас в руках, то разве сложно будет заставить Лонгсворда замолчать?

Меси задумался.

– Да, – сказал он. – Это средство кажется мне разумным. Но разве вы не боитесь, прибегая к помощи этих цыган, приобрести опасных союзников?

– Вы правы. Да-да… Лучше действовать непосредственно.

– Вы отправитесь сами красть ребенка?

– Да.

– Ну, Бартон, – произнес Меси, – я вижу, вы действительно решили загладить свой проступок. Что ж, в добрый час! Надеюсь, хоть это дело вы не провалите.