Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 7. Старые друзья
В редакции газеты «Девятихвостая кошка» сидят два благообразных джентльмена.
Очень трудно, почти невозможно было бы узнать в них Трипа и Мопа из «Старого флага»!
Моп – ныне Франциск Диксон, из Коннектикута, – выглядит как преуспевающий торговец, румяный, полный, лоснящийся.
А полковник Гаррисон уже никак не напоминает зеленовато-серого Трипа. Он прекрасно одет, у него здоровый матовый цвет лица.
– Ну-ка прочти еще раз, – говорит Трип.
– Зачем? И так все ясно, – хмурится Моп.
– Прочти… Я хочу понять.
Моп, вздыхая, читает письмо:
– «Дорогие друзья! Обстоятельства изменились. «Кошки» больше нет. Впрочем, не беспокойтесь, я вас не забываю. Сегодня вечером, в девять часов, я приду. Нам нужно переговорить о многом. Прилагаю при сем чек на сто долларов. Г. Б.».
Оба тяжело вздохнули.
– Не знаю как ты, Моп, а я не могу жить без «Кошки».
– Я тоже, – вздохнул Моп.
– Мы найдем кое-что получше, – произнес с порога Бам.
Он окончательно превратился в Гуго Барнета, элегантного джентльмена, делового, сухого, сосредоточенного. Трип и Моп застыли в почтительных позах.
– О чем это, черт возьми, вы говорили, когда я вошел? – весело произнес Бам. – Я слышал ропот недовольства.
– Что поделать? – сказал Моп. – Мы вошли во вкус нашей профессии…
– Ну и что? – сказал Бам. – Берите пример с меня! Вы уже видели, сколько разных профессий я испробовал. Ну а теперь осваиваю еще две…
– О! Какие же?
– Первая – это женитьба…
– Женитьба! – вздохнул Моп. – Женитьба! Какой ужас…
– Но, друг мой, дорогой мой Бам, – воскликнул Трип, – позволь старому товарищу, который любит как отец… я повторяю… как отец, – позволь мне сказать тебе, что это просто глупость… Ты погибнешь… ты похоронишь себя! Нам остается лишь оплакивать тебя… Ах, если есть еще время, то мои бескорыстные советы…
– Теперь поздно, – перебил, смеясь, Бам, – я уже три дня как женат.
Восклицание «о!», заключавшее в себе все оттенки отчаяния, вырвалось из груди компаньонов.
– Погодите предаваться отчаянию! Я еще не сказал ничего о второй профессии!
– Он прав, – сказал Моп, – если у него есть вторая профессия, она искупает недостатки первой…
– Я уверен в этом, – сказал Бам, – я банкир!
Второй взрыв изумления издателей «Кошки».
– Банкир… как мы – журналисты?
– Ну и что? Разве вы не были журналистами с газетой?
– Так ты банкир с банком?
– Да, именно, с банком, дорогой мой Трип!
– Банк! Банк! – возразил недоверчиво Моп. – Это как кто понимает это слово! Много людей считают себя банкирами, имея большую квартиру на первом этаже, несколько лакированных столов, железную решетку и пустую кассу!
– Я предоставлю вам самим судить о подлинности моего банкирского дома.
– Ну, говори! – произнесли оба друга, облокотившись на стол, чтоб лучше слышать.
– Так вот, недоверчивые друзья мои, полагаю, что я могу называться и женатым, и банкиром, если жена моя – дочь Арнольда Меси, первого банкира Нью-Йорка!
Третий взрыв изумления нет никакой возможности передать словами. Это нужно было видеть!
– Так, – продолжал Бам, – а теперь поговорим о деле…
– Бам, – торжественно произнес Трип, – у нас есть тела и, вероятно, души. Все это принадлежит тебе!
– Прежде всего я хочу знать, дорогие товарищи, не утратили ли вы добрых традиций старого времени?..
– Это значит…
– Это значит, что теперь мне нужны не журналисты, а прежде Трип и Моп, такие, какими они были в доброе время «Старого флага»… готовые на все, презирающие виселицу…
– О-о!
В этом «о!» уже не звучал восторг.
– Я объясню, – продолжал Бам-Барнет, как будто не замечая их беспокойства. – У нас много текущих операций, и мне нужны крепкие головы и здоровые руки. Я не хочу думать, что напрасно рассчитывал на вас, и, признаюсь, с величайшим сожалением пришел бы к выводу о необходимости искать других союзников…
Эта фраза произвела свое обычное действие. Трип и Моп не допускали возможности быть отставленными.
– Конечно, это очень сложно, – сказал Трип, громко вздыхая. – Но что делать? Мы исполним все, что ты прикажешь…
– Итак, к делу, – бросил Бам. – На карту поставлено очень многое. Этому соответствует и плата за труды. Вы можете довольно быстро нажить целое состояние. Вам нравится подобная перспектива?
– Очень даже нравится, – сразу ответили оба друга.
– Отлично! Завтра в девять часов вечера вы должны стоять с закрытой каретой около Принтинг-сквер. Трип будет кучером, Моп исполнит обязанности лакея. Я буду там и скажу, что делать. Это еще не все…
– Будет исполнено!
– Хорошо. Еще вот что: мне скоро понадобится несколько храбрецов для весьма щекотливой экспедиции довольно далеко от Нью-Йорка. Найдите среди ваших знакомых несколько здоровяков… человек двенадцать… и прикажите им быть готовыми к отъезду по первому знаку…
– Хорошо, – сказал Моп. – Лучше всех с этим справился бы наш друг Кломп.
– Какой это Кломп?
– О! Великолепный работник… человек, который еще никогда не отступал…
– Будьте осторожны и доверяйтесь только верным и преданным людям. Что же касается денег, то в них недостатка не будет.
– Более никаких приказаний? – спросил Моп.
Бам секунду помолчал.
– Нет, это все, – произнес он. – Итак, я могу на вас рассчитывать?
– Как на самого себя…
– Отлично. Вы свободны. Деньги у вас есть, делайте что хотите… и не забудьте: завтра в девять вечера у Принтинг-сквер…
– Решено.
Трое соучастников пожали друг другу руки, и Бам ушел.
Оставшись одни, Трип и Моп с минуту смотрели друг на друга.
– Мы еще поговорим об этом, – сказал Трип. – У меня созрело несколько мыслей…
– И у меня тоже, – кивнул Моп.
