Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 5. Кому Новый год, кому похороны
Не обязательно выигрывать в каждом споре. Просто согласись или не согласись.
Следующие два дня Инна била баклуши. На традиционной по вторникам редакционной летучке она, лениво покачивая ногой в замшевом сапожке, перечислила свои планы на неделю: похороны Алексея Карманова, где может всплыть что-нибудь интересное; одна из предновогодних колонок в рубрику «Женский взгляд», до коих Перцева была большая мастерица; визит в особняк Манойловой.
– Пожалуй, хватит с меня, – заключила она.
– Хватит, – согласился главный редактор, – другие тоже могут поднапрячься и слегка поработать.
Генрих Стародуб, сиречь пьяница и бездельник Генка Дубов, закатил глаза к потолку и демонстративно вздохнул.
Сбежав с работы пораньше, Инна отправилась в недавно открытый японский ресторан «Киото», на встречу с подругами. До Нового года оставалось уже меньше двух недель, а у них действительно ничего еще было не готово.
В этом году праздновать было решено на даче у Игоря Стрелецкого. Это был первый Новый год, который Алиса встречала вместе с ним, поэтому даже циничная Инна признавала, что данное обстоятельство придает главному событию года особый романтический налет.
– Не испугается твой Игорь нашей оравы? – деловито спросила она у Алисы. Та решительно замотала головой.
Компания действительно собиралась большая. Стрелецкий с Алисой и ее сын Сережка. Инна с Гошей и Настей. Еще одна их подруга – Наталья с мужем Ленчиком и сыном Ромкой. Наташка недавно пережила огромный стресс на почве предательства любовника, смены работы, а также череды загадочных убийств, к которым, как она долгое время полагала, этот самый любовник имел самое непосредственное отношение. К счастью, благодаря капитану Бунину выяснилось, что это не так. Приезд на дачу самого капитана с невестой Ириной тоже предполагался. Завершали список гостей четвертая подруга – Лелька с сыном Максимкой и пятая – коллега Инны по «Курьеру» Настя Романова. К ним прилагались мама Инны Татьяна Борисовна и мама Алисы Александра Андреевна. Всего шестнадцать человек.
– Составляем меню! – провозгласила Инна. – Жратва – самая главная часть новогоднего праздника.
– Да ну тебя! – поморщилась Наталья. – Давайте лучше начнем с культурной программы, а то опять будем всю ночь пялиться в телевизор.
– Главная часть новогоднего праздника – алкоголь, – назидательно сказала Настя, – поэтому предлагаю обсудить его.
– А чего его обсуждать? – пожала плечами Алиса. – Алкоголь – это проблема Игоря. Он, насколько я знаю, ее уже решил.
– А может, я это не пью? – Настя высокомерно повела округлым плечиком.
– Ты все пьешь, – успокоила подругу Инна. – Я не думаю, что Стрелецкий выставит на стол денатурат, а все остальное ты оприходуешь за милую душу. Так что не выпендривайся. И вообще, главное – это праздничные закуски, и если вы думаете, что я опять все 31‑е число проведу у плиты, а вы потом будете все это уплетать и нахваливать, то заранее предупреждаю, что этот номер у вас не пройдет!
– Инуська, как ты, все равно больше никто не приготовит! – засмеялась Лелька. – Мы все жалкие любительницы по сравнению с тобой, суперпрофессионалом! Лично я готова сделать селедку под шубой и какой-нибудь салат, но при условии, что ты испечешь пироги и приготовишь лазанью.
– Ага, – согласилась Алиса, – мы с Игорем на дачу поедем накануне, поэтому с меня горячее – я осетра купила и гуся. А мама уже заявила, что приготовит паэлью. Мужики ее любят.
– Я тоже ее люблю, – проворчала Настя, – только мне вечно не достается, потому что мужики все съедают.
Через пятнадцать минут веселых препирательств новогоднее меню было составлено и утверждено. Наталья с Настей были освобождены от готовки, зато должны были обеспечить веселые розыгрыши и призы к ним, а также отдельную программу для детей.
Инна обожала Новый год, поэтому дома продолжила приятную подготовку к нему и составила список подарков, которые нужно было купить, упаковать и подписать. Гоше она присмотрела новый адидасовский костюм. Спортивное прошлое оставило неизгладимый след в Гошиных пристрастиях в одежде. Даже на работе он ходил в джинсах и свитерах, стараясь при любом удобном случае переоблачиться в спортивный костюм и кроссовки. Инна знала, что новому «прикиду» он очень обрадуется.
Настене полагался новый мобильный телефон – розовая раскладушка в блестящих стразах. Смешно для солидной, уважающей себя женщины, но вполне приемлемый вариант для четырнадцатилетней девицы. Подругам она решила купить косметику от Диор: тушь – Алисе, пудру – Наталье, румяна – Лельке и помаду – Насте. «Это никогда не лишнее», – разумно подумала Инна. Ленчику и Игорю предназначалось по бутылке дорогого алкоголя. Александре Андреевне – большое пушистое банное полотенце, маме – махровый халат, мальчишкам – фильмы на DVD.
В среду, воспользовавшись временным ничегонеделаньем, она отправилась по магазинам, чтобы воплотить задуманное в жизнь. От магазина к магазину гора красиво упакованных подарков на заднем сиденье машины – маленького юркого «Ниссана Микра» ярко-красного цвета – росла. Настроение у Инны было просто отличное. Она ничего в жизни не любила так сильно, как предновогоднюю суету.
«А Светлане Николаевне в этом году придется одной Новый год встречать, – внезапно подумала она. Настроение резко испортилось. – Пожалуй, надо будет проведать Глебушку в тюрьме, – решила Инна, – и вообще пошуршать в этом направлении».
В четверг она с утра пораньше отправилась на похороны Карманова. В зале гражданской панихиды оказалась уйма народу. Чтобы не толкаться в толпе, она пробралась поближе к гробу и оказалась рядом с Антоном Сергеевичем Головко.
Он ее еще не видел, увлекшись разговором с каким-то человеком, стоявшим к ней спиной, и Инна, воспользовавшись случаем, еще раз как следует его рассмотрела.
Антон Сергеевич, безусловно, был видным мужчиной. Высокий, статный, с начинающей седеть шевелюрой, он выгодно выделялся среди присутствующих. Над ним витал аромат власти и денег, который, с точки зрения Инны, является обязательным атрибутом настоящего самца.
«Роман с ним закрутить, что ли?» – мимоходом подумала она и, устыдившись не к месту пришедшей в голову мысли, отвернулась в поисках других знакомых.
Светланы Николаевны в зале не было. Вдова Карманова Наталья очень красиво смотрелась возле гроба. На ней было длинное полупрозрачное платье (слава богу, черное), огромная черная шляпа с вуалью, закрывающей лицо, в одной руке – маленькая черная блестящая сумочка с пайетками (вечерний вариант, да чего взять с дуры!), в другой – ослепительно белый платочек из натурального кружева, который она время от времени демонстративно подносила к совершенно сухим глазам.
«Н-да, клинический случай. Как все запущено…» – подумала Инна, еще раз поглядев на пайетки, и снова повернулась к красавцу Головко.
Тот уже закончил разговор и, заметив Инну, поздоровался. Собеседник машинально повернул голову, чтобы посмотреть, кто привлек его внимание, и Инна увидела, что это не кто иной, как Коленька Манойлов. Он тоже ее узнал и церемонно наклонил голову в вежливом поклоне.
– О, Николай Гаврилович вас знает, – отметил Головко. Иннина капитализация в его глазах явно повысилась.
– На днях познакомились в кабинете Таисии Архиповны.
– О, Таисия Архиповна – грандиозная женщина! – Головко закатил глаза, демонстрируя высшую степень восторга.
– Да, мне она тоже понравилась. А что Николай здесь делает?
– Алеша был его страховщиком. Почти половина присутствующих – наши клиенты. Николай Гаврилович – один из самых уважаемых.
– А какой у него бизнес? – полюбопытствовала Инна.
– О-о-о! – снова восторженно протянул Головко. – Он много чем занимается. В первую очередь это сеть строительных супермаркетов. «Континент» – семейный бизнес. Николай Гаврилович очень во многом помогает Таисии Архиповне. Во-вторых, у него есть пакет акций в двух-трех строительных фирмах. Сами знаете, как это в наше время выгодно. Ну и для души он держит загородный бизнес-клуб. Это такая маленькая гостиница, всего на десять мест. Роскошные двухкомнатные номера с теплым полом и джакузи. Солярий, массажный кабинет, тренажерный зал, теннисный корт, бассейн, СПА-салон. А также, конечно, отличный ресторан с русской кухней. Уха из стерляди, блины с икрой – это что-то!
Инна наморщила лоб, вспоминая, где она уже об этом слышала.
– Подождите, – воскликнула она, – конечно же, «Николаевский клуб»! Значит, это его?
– Да, – обрадовался Головко. – Доводилось бывать?
– Нет, – честно призналась Инна.
– Съездите, если получится. Уверяю вас, не пожалеете. Место чудесное. Там рядом озеро, в нем летом лебеди плавают. Сервис отличный… И горничные, и официанты, и прочая обслуга вышколена. Лучший сомелье города – там. Лучший повар – там. Лучший метрдотель тоже. И заметьте, никакой текучки кадров. Требования высокие, но люди очень держатся за свое место. Впрочем, это и неудивительно – при таких-то зарплатах.
– Что, много платят?
– Николай Гаврилович – очень щедрый человек.
Инна покосилась на щуплого Коленьку, который в сторонке разговаривал с довольно высокого ранга чиновником из областной администрации. Заметив ее взгляд, он застенчиво улыбнулся и, вытащив из кармана белоснежный платок, протер очки.
– А отец его чем занимается? – спросила Инна у Головко, решив собрать как можно больше информации о семье, к которой ей в субботу предстояло идти в гости.
– Отец? Какой отец? А-а-а-а, отец… Что вы, они давно развелись. Когда Таисия Архиповна решила заняться бизнесом, муж ее решительно не поддержал. Он учитель в школе. Музыку преподает. Очень высокодуховный человек. Сказал, что задыхается рядом с торгашами, и подал на развод. Вроде бы даже из города уехал. Куда-то на Урал, к своей маме. Она у него уже старенькая совсем. А Таисия Архиповна осталась одна с детьми. Впрочем, Николай Гаврилович тогда уже взрослый был. Так что он мать поддержал. И сейчас поддерживает.
Началась траурная церемония, и, к большой досаде Инны, пришлось прекратить столь увлекший ее разговор. Помимо биографии Манойловых ничего интересного с похорон она не вынесла. Собравшиеся лениво обсуждали Глебушку, сходясь в общем мнении, что наркотики – страшное зло.
На кладбище Инна решила не ездить. Подождав, пока траурная процессия тронется от зала гражданской панихиды, она натянула перчатки и пошла в сторону машины. Но тут сзади кто-то тронул ее за рукав. Обернувшись, она увидела Светлану Николаевну.
– Здравствуйте, – сказала Инна. – А я уж удивилась, что вас нет.
– Я в сторонке стояла, – тихо ответила женщина, – не хотела внимание привлекать. Кто я, с их точки зрения? Брошенная жена? Мать убийцы? А совсем не прийти – душа не выдержала. Мы же все-таки с Алешей серебряную свадьбу сыграли. У меня рядом с ним жизнь прошла, как же было не попрощаться?
– Конечно, – согласила Инна, – попрощаться обязательно надо, а вот на людские пересуды обращать внимание – вовсе нет.
– Мне никакие пересуды не страшны, – твердо сказала Карманова, – после того, как Алеша меня бросил, чтобы на этой кукле жениться, после того, как Глебушка, когда Алеша ушел, месяц молчал, после того, как я у него шприц в кармане нашла… Что ты, девочка, разве я могу молвы бояться? Мне теперь только одно страшно – что Глебушку виновным признают. Ты его видела?
– Нет, – призналась Инна, почему-то чувствуя себя виноватой. – К нему не пускают пока, Светлана Николаевна. Но я схожу, обязательно схожу, честное слово.
– Сходи, – несчастная женщина посмотрела на Инну слезящимися на зимнем ветру глазами. – Сходи, голубушка! Он же не убивал.
– А если не он, то кто, как вы считаете? – спросила Инна.
– Не знаю, – Светлана Николаевна горько вздохнула. – Я ведь ночами не сплю, все думаю. Может, у этой его фифы любовник молодой завелся, и им его деньги понадобились? Может, на работе криминал какой? Но только Глебушка тут точно ни при чем.
– Следствие разберется. Я знаю человека, который дело ведет. Он очень хороший. И очень умный. И специалист прекрасный. Вы верьте, он все распутает.
– Дай бог, – тихо сказала Карманова и, придерживая у лица воротник пальто, побрела прочь. Инна молча смотрела ей вслед, не замечая, что она сама и ее беседа с бывшей женой убитого стали объектом пристального внимания.
Наблюдающий за ней из окна машины человек задумчиво проводил глазами тщедушную фигурку Светланы Николаевны, вновь перевел взгляд на тревожное и печальное лицо Перцевой и негромко выругался. Увиденное ему решительно не понравилось.
